Я не сомневалась, что похороны будут многолюдными, но действительность превзошла все ожидания. Помимо родных и друзей Бертрана, его коллег по полиции Квебека, сотрудников полиции Монреальской агломерации и криминалистической лаборатории, казалось, все полицейские подразделения Канады и отчасти США отправили на похороны своих представителей. Французские и английские средства массовой информации прислали репортеров и съемочные группы телевидения.

К полудню то, что осталось от Бертрана, обрело вечный покой в могиле на кладбище Нотр-Дам-де-Неж, и мы с Райаном двинулись в извилистый обратный путь к Сентр-Вилль.

– Когда улетаешь? – спросил он, поворачивая с Кот-де-Неж на улицу Сен-Матье.

– Завтра в одиннадцать пятьдесят утра.

– Заеду за тобой в половине одиннадцатого.

– Если претендуешь на должность моего личного шофера, учти, что жалованье будет паршивое.

Жалкое подобие шутки увяло прежде, чем я успела договорить последние слова.

– Я лечу тем же рейсом.

– Почему?

– Вчера вечером департамент полиции Шарлотта задержал одного забулдыгу из Атланты, некоего Билли Холмса по кличке Орешек.

Райан выудил из кармана пачку «Дю Морье», вытряхнул сигарету на рулевое колесо и сунул в рот. Прикурив одной рукой, жадно затянулся и выпустил сквозь ноздри струйки дыма. Я опустила окно со своей стороны.

– Похоже, этому Орешку есть что рассказать о каком-то анонимном звонке в ФБР.

Последующие дни походили на головокружительный спуск на «русских горках» в парке «Шесть флагов». Неделя за неделей ползла в гору черепашьим шагом – и вдруг все ухнуло вниз, да так стремительно, что дух захватывало. Вот только аттракцион этот трудно было назвать увеселительным.

День склонялся к вечеру, когда мы с Райаном сошли с самолета в аэропорту Шарлотта. За время нашего отсутствия осень наконец вступила в свои права, и сильный ветер хлопал полами курток, когда мы шли к крытой автостоянке.

Мы поехали прямиком в офис ФБР на углу Второй и Трайон. Макмагон только что вернулся из тюрьмы, где допрашивал Билли Холмса.

– Вчера вечером, когда Холмса волокли в кутузку, он был накачан дурью по самые гланды, визжал и рыдал, обещая сдать кого угодно и что угодно – вплоть до матча в Малой лиге[91], который его команда нарочно проиграла в четвертом классе.

– Кто он вообще такой? – спросил Райан.

– Записной неудачник тридцати восьми лет. Ошивается среди байкеров Атланты.

– «Ангелов ада»?

Макмагон кивнул.

– Нельзя сказать, что он полный придурок, но мозгов у парня меньше, чем у леденца на палочке. В клубе его терпят, пока может пригодиться.

– Что делал Холмс в Шарлотте?

– Может, заскочил пообедать в Ротари-клубе[92].

– Ему и в самом деле известно, кто звонил в ФБР? – спросила я.

– В четыре утра он был более чем склонен все выложить. Именно поэтому полицейские, которые произвели арест, позвонили нам. Когда я прибыл в тюрьму, Холмс успел отоспаться и его законопослушный пыл несколько поугас.

Макмагон взял со своего стола кружку, помешал в ней и стал разглядывать содержимое, точно это проба фекалий.

– К счастью, в момент ареста паршивец был на испытательном сроке за бродяжничество – скакал, как резиновый мячик, по всей Атланте. Нам удалось убедить парня, что в его же интересах выложить все начистоту.

– И что же?

– Холмс клятвенно заверяет, что присутствовал, когда замышляли эту проделку.

– Где?

– В баре «Клермон» на окраине Атланты. Примерно в шести кварталах от телефона-автомата, с которого был анонимный звонок.

Макмагон поставил кружку на стол.

– По словам Холмса, он пьянствовал и баловался наркотиками с парой «ангелов» – некими Харви Потитом и Нилом Таннахиллом. Дружки говорили о Перчике Петричелли и крушении самолета, и тут Потит решил, что будет круто повести ФБР по ложному следу.

– Зачем?

– Приступ пьяной гениальности. Если Петричелли жив, припугнуть его, чтобы держал язык за зубами. Если погиб вместе с самолетом – получится предостережение всем остальным: мол, посмейте только язык распустить, братья вас живо сотрут с лица земли. Так сказать, устрашение на халяву.

– С чего бы этим уродам говорить о делах при постороннем?

– Потит и Таннахилл нюхали дозы в машине Холмса. Наш герой валялся на заднем сиденье в отключке. По крайней мере, так они считали.

– Значит, сообщение о бомбе было обыкновенной фальсификацией, – сказала я.

– Выходит, так. – Макмагон сдвинул кружку вдоль края книги учета.

– Метро взял назад свои показания о том, что видел Петричелли, – добавил Райан.

– Надо же, как неожиданно!

Где-то в коридоре зазвонил телефон. Кого-то позвали. Мимо двери процокали, удаляясь, торопливые каблучки.

– Похоже, ваш напарник и его подопечный стали жертвами трагической случайности.

– Итак, шри-ланкийские экстремисты к делу непричастны, Симингтон претендует на звание «Филантроп года», а «Ангелы ада» всего лишь развеселые шутники. Мы вернулись к исходной ситуации: известно, что самолет взорвался, и неизвестно почему.

– Когда я уезжал из Брайсон-Сити, позвонил Магнус Джексон. Сказал, его дознаватели обнаруживают признаки медленного горения.

– Какие именно признаки? – спросила я.

– Геометрической формы прожоги на обломках.

– И что это значит?

– Пожар предшествовал взрыву.

– Механическая неисправность?

Макмагон пожал плечами.

– Они могут отделить предаварийное горение от послеаварийного? – не отступала я.

– По мне, так все это бред.

Макмагон схватил кружку и выбрался из-за стола.

– Итак, Орешек может стать героем.

Мы с Райаном тоже встали.

– А Метро окажется на мели, – добавил Райан.

– Не правда ли, жизнь прекрасна?

Я до сих пор не рассказывала Райану о пакостных намеках Дейвенпорта касательно его самого и Бертрана. Сделала это сейчас, перед отелем «Адамс Марк». Полицейский слушал, сцепив руки на коленях, и глядел прямо перед собой.

– Вот же крысиный выползок! – Блики фар плясали по его лицу, искажая окаменевшие от ярости черты.

– Нынешняя новость сведет эти домыслы к нулю.

– Да уж…

– Уверена, что выпад Дейвенпорта на самом деле не был направлен на то, чтобы скомпрометировать тебя или Бертрана. Всего лишь дополнение к его основной цели.

– И что же у него за цель?

– Не отступлюсь, пока не выясню.

Райан поиграл желваками.

– Кем, интересно, он себя возомнил?

– Власть имущим.

Он помолчал, потирая ладонями джинсы, затем подался ко мне и взял за руку.

– Уверена, что не хочешь со мной поужинать?

– Мне нужно забрать кота.

Райан выпустил мою руку, рванул ручку дверцы и выбрался из машины.

– Утром позвоню, – бросила я вслед.

Он с грохотом захлопнул дверцу и был таков.

Вернувшись во Флигель, я обнаружила на автоответчике четыре сообщения.

Энн.

Рон Гиллмэн.

Два звонка неизвестно от кого. Положили трубку, так ничего и не сказав.

Отправила сообщение на пейджер Гиллмэна. Он перезвонил, когда я собиралась положить Верди еду.

– Крюгер говорит, что ДНК твоих образцов совпадает.

У меня екнуло в груди.

– Он уверен?

– Шанс ошибиться – один на семьдесят квадрильонов. В общем, тех громадных чисел, которыми любят бросаться эти ребята.

– Зуб и ступня принадлежат одному и тому же человеку? – уточнила я, по-прежнему не до конца веря в услышанное.

– Именно так. Можешь отправляться за ордером.

Я позвонила Люси Кроу. Шерифа не оказалось на месте, но помощник обещал ее разыскать.

В номере Райана трубку не брали.

Зато Энн отозвалась после первого же гудка:

– Ну как, узнали, кто взорвал самолет?