– Тысяча девятьсот семьдесят девятый – пусто. Все пропавшие без вести так или иначе нашлись. В семьдесят втором пропавших было двое.

Она раскрыла первую папку.

– Мэри Фрэнсис Рафферти, белая, восемьдесят один год. Жила одна в Диллсборо. Дочь навещала ее по субботам. В одну из суббот Рафферти дома не оказалось. Больше ее не видели. Решили, что старушка где-то заплутала и умерла от переохлаждения.

– Сколько раз мы уже это слышали?

Кроу перешла к другой папке.

– Сара Эллен Дивер, белая, девятнадцать лет. Вышла из дома, отправилась на работу в магазин товаров повседневного спроса на Хайвэй, семьдесят четыре. До места так и не дошла.

– Сомневаюсь, что Дивер обнаружится среди наших находок. Есть новости от Олбрайта?

Кроу кивнула.

– Опознан Джордж Эдер.

– Стоматологическая экспертиза?

– Да. – Она помолчала. – Вам известно, что у трупа из первой ниши не хватает левой ступни?

– Да, Олбрайт звонил.

– Дочери Джеремии Митчелла кажется, что она опознала кое-какую его одежду. Сейчас собираемся взять кровь на анализ у его сестры.

– Олбрайт просил меня сделать срезы костей. Тирелл обещал ускорить их исследование. Другие даты проверяли?

– Семья Альберта Оделла сообщила имя его зубного врача.

– Оделл – владелец яблоневой фермы? – уточнила я.

– И единственный пропавший без вести в тысяча девятьсот восемьдесят шестом году.

– Большинство зубных врачей не склонно хранить записи за десять с лишним лет.

– В разговоре по телефону доктор Уэлч показался мне человеком недалеким. Сегодня во второй половине дня съезжу в Лоаду, погляжу, что он собой представляет.

– Как насчет остальных? – Задавая вопрос, я уже знала, какой получу ответ.

– С ними будет нелегко. Адамс и Фаррелл пропали больше пятидесяти лет назад, Трампер – больше сорока.

Она достала из чемоданчика еще три папки и разложила на моем столе.

– Вот все, что мне удалось раскопать. – Кроу поднялась. – Когда вернусь от дантиста, дам вам знать.

После ее ухода я полистала папки. В посвященной Такеру Адамсу были только газетные вырезки, которые я уже видела.

Досье Эдны Фаррелл оказалось немного содержательней и включало записи, сделанные от руки после ее исчезновения. Там было заявление Сандры Джейн Фаррелл с рассказом о том, как Эдна провела последние несколько дней перед тем, как пропала, а также подробное описание внешности и физических особенностей. Когда-то в молодости Эдна свалилась с лошади, и Сандра писала, что лицо у ее матери было с тех пор «перекошенное».

Я выдернула из папки черно-белый снимок с зубчатыми краями. Фотография оказалась довольно расплывчатой, но асимметричность лица была видна безошибочно.

– Так держать, Эдна.

От Чарли Уэйна Трампера остались фотографии, а его исчезновение и смерть были описаны в нескольких газетных статьях. Никакой рукописной информации.

Следующие дни были как две капли воды похожи на те первые, которые я провела в здании Пожарной части Аларки, – с рассвета до заката в обществе мертвецов. Час за часом я разбирала и раскладывала кости, определяла пол и расу, приблизительный возраст и рост. Искала признаки зажившего увечья, перенесенной болезни, врожденной патологии или стереотипии. Для каждого скелета составляла профиль, настолько полный, насколько это возможно при работе с останками, лишенными мягких тканей.

На свой лад это было схоже с обработкой жертв крушения, когда имена погибших известны из списка пассажиров. Опираясь на дневник Векхофа, я была убеждена, что обладаю конечной совокупностью данных, поскольку даты в его списках идеально соответствовали датам исчезновения стариков в округе Суэйн и соседних: 1943 – Такер Адамс, 1949 – Эдна Фаррелл, 1959 – Чарли Уэйн Трампер, 1986 – Альберт Оделл.

Считая эти жертвы самыми давними, мы начали работу с останков, которые нашли в четырех захоронениях в туннеле. Пока Стэн и Мэгги очищали, сортировали, нумеровали, фотографировали и делали рентгеновские снимки, я изучала кости.

Эдну Фаррелл я нашла довольно быстро. Скелет под номером четыре принадлежал пожилой женщине, у которой правая скула и челюстная кость были заметно деформированы – последствие переломов, залеченных без должного вмешательства докторов.

Скелет номер пять был неполон: не хватало частей грудной клетки, рук и ног ниже колена. Бросался в глаза значительный урон, причиненный животными. По особенностям строения таза я определила, что скелет принадлежал мужчине преклонного возраста. Шарообразный череп, выступающие скулы и выемки на внутренней стороне передних зубов предполагали индейское происхождение. Статистический анализ уверенно отнес череп к монголоидной расе. Чарли Уэйн Трампер?

Номер шесть, самый ветхий, принадлежал пожилому белому мужчине, который ко времени смерти был уже совершенно без зубов. Я сумела определить его приблизительный рост, но не нашла на костях ни единой уникальной черты или отметины. Такер Адамс?

Скелет номер три – пожилой мужчина с залеченными переломами носа, челюсти, третьего, четвертого и пятого ребер, правой малоберцовой кости. Продолговатый узкий череп. Широкая переносица, гладкая носовая кость и выступающая нижняя часть лица указывали на принадлежность к черной расе. Это подтвердила и программа Fordisc 2.0. Я подозревала, что передо мной жертва 1979 года.

Затем я обследовала скелеты, найденные в той же нише, что Митчелл и Эдер.

Скелет номер два – пожилой белый мужчина. Артритические изменения в костях правого плеча и предплечья указывали на то, что ему приходилось часто поднимать руку над головой. Собирал яблоки? Основываясь на степени сохранности скелета, я предположила, что этот человек умер намного позже тех, что были захоронены в туннеле. Хозяин яблоневой фермы Альберт Оделл?

Скелет номер один – белая старушка. Развитый артрит и всего семь зубов. Мэри Фрэнсис Рафферти, жительница Диллсборо, чья дочь в 1972 году обнаружила дом матери опустевшим?

К концу воскресенья я была уверена, что соотнесла все скелеты с именами, которые эти люди носили при жизни. Люси Кроу помогла мне, отыскав стоматологические записи Альберта Оделла, преподобный Боумэн – тем, что припомнил рост Такера Адамса: шесть футов три дюйма.

И я очень хорошо представляла, как именно все они умерли.

Подъязычная кость – небольшая, подковообразная, залегает в мягких тканях шеи, высоко за нижней челюстью. Кости пожилых хрупки, и подъязычная кость при сжатии легко ломается. Наиболее распространенный источник такого сжатия – удушение.

Томми Олбрайт позвонил, когда я уже собиралась уходить.

– Вы тоже нашли переломы подъязычной кости?

– Пять из шести.

– У Митчелла то же самое. Судя по всему, он отчаянно сопротивлялся. Когда старика не смогли задушить, ему просто проломили голову.

– И у Эдера?

– Нет. Зато есть петехиальное кровоизлияние.

Петехии – это точечные кровоизлияния в глазах и в горле, верные признаки удушения.

– Кому могло прийти в голову душить стариков?

Я не ответила. Я видела на скелетах и другие травмы. Травмы, которые меня озадачили. Травмы, о которых я не стану упоминать, пока не разберусь, что это такое.

Когда Олбрайт повесил трубку, я подошла к скелету номер четыре, взяла берцовые кости и поднесла к свету лупы.

Да. Так и есть. Никаких сомнений.

Я собрала бедренные кости всех скелетов и устроилась с ними за препаровальной лупой.

Одна и та же картина. Крохотные углубления окружали проксимальную часть правой бедренной кости и тянулись вдоль шероховатой линии, костного гребня, к которому прикрепляются мышцы на задней стороне кости. Другие впадины размещались горизонтально, выше и ниже сопрягаемых поверхностей. Количество отметин было разным, но расположение не менялось.

Увеличение – до предела.

Когда я настроила фокус, углубления обрели форму расселин с острыми краями, V-образные в поперечнике.

Следы порезов. Но как, каким образом? Мне доводилось встречать порезы на костях, но только когда жертвы были расчленены. Если не считать Чарли Уэйна Трампера и Джеремии Митчелла, все прочие были захоронены в целости.