Недаром ведь говорится, что Господь долго терпит, да потом — больно бьёт.

Также, как и — народ?

Может быть, потому-то и любим спорт, что рождает в нас чувства и мысли, от физкультуры на первый взгляд очень далёкие?

…Закончился перерыв, зал стал стремительно заполняться, на ковры вышли рефери в своих особенных разноцветных блузах: левый рукав синий, правый красный, спина и грудь белые — цвета России. Поглядывали на длинный столик на сцене, за которым опять расположились устроители: не появится ли, наконец, высокий покровитель нынешних самбистов — сам Президент.

Пошли финальные схватки, и наш Мурат додавливал крупного, почти такого же, как он сам, болгарина, а к ним, стремительно сняв камеру со штатива уже подползал по ковру фотокорреспондент, умоляюще кричал: «Ну, подержи его, Мурат, подержи!»

У каждого своя работа, свой хлеб.

Прошли показательные выступления «старичков»: самбистов-ветеранов, которые, словно передавая эстафету, учили мальчишек мастерству. Сразу узнал несгибаемого чеченца Асламбека Аслаханова в белом кимоно и голубых спортивных трусах, невольно подумал: а что, мог бы тряхнуть стариной и наш экс-президент Аслан Джаримов, бывший самбист… Или «бывших самбистов», как и «бывших разведчиков» не бывает?

Потом, чтобы получить запоздалые награды и запоздалую признательность новой власти, на ковер выходили именитые борцы, спортивная слава России, на которых навсегда останется отблеск славы великого Советского Союза… И на ком только ещё этот отблеск не останется!

Жаль, сама страна никак не решится объявить себя правопреемницей всей прошлой славы, но что делать! Так устроена русская история, тем более, что незваных доброхотов этого, начиная со школьных учебников, «устроительства» истории нынче — как ещё никогда.

Последним в славной плеяде объявили героя уже сегодняшнего, чемпиона мира по боям без правил, но позднее время уже настолько поджимало меня, что поглядывал на него чуть не через плечо, уже от выхода… но что делать! Такова столичная жизнь: суета сует и всяческая суета.

На самом деле — работа с утра до вечера. Во всяком случае, у меня.

Прав оказался Арамбий.

Вручил нам с Николаем Демчуком, тоже пришедшим в главном «ауле» России поболеть за своих, фирменные футболки с крупным цветным лэйблом на груди «Кубок Президента по самбо» и полушутливо сказал:

— Говорил, он вас ждёт?.. Вдруг задержится или вообще не сможет прийти — пусть это будет на память!

Путин так и не появился.

Если у каждого из нас — «своя борьба», то у него она, и точно, — особенная.

Тем более случай тут уникальный: и болельщики, и судьи — в одном лице…

В кабинет своего друга вошел я в сопровождении встречавшего меня на вокзале Виктора Вербкина и с порога дурашливо, как иной раз позволяю себе, ну, прямо-таки заорал:

— Ну, винова-ат! Ну, не служил я в армии, не служил!

Но мэра это не проняло:

— Ты почему задержался?

И я зашел с другой стороны:

— Ты понимаешь, какое дело: был «Кубок Президента по самбо»… Коля! Как будто на нашем Запсибе побывал. В старые времена. Такое братство… недаром и среди устроителей — «Боевое братство», бывшие афганцы, ребята из других горячих точек. Ясно, что постарели, в зале по углам инвалидные коляски: и там, и там. Но такой блеск в глазах. Обнимаются…

Мэр явно не разделял моих эмоций. Суховато спросил:

— Как попал туда?

— Да как? У меня есть друг-черкес. Бывший чемпион мира… трижды. Известный тренер теперь. Пригласил: ну, как не пойти?

Он слабо так улыбнулся:

— Ты на своих черкесах зациклился!

— Да? — интонация у меня сделалась такая, с какой говорили в детстве: мол, нетушки-нетушки! — Скоро мы посмотрим, чьи они на самом деле черкесы: мои или твои?

— Что-то новенькое, — сказал мэр.

Может быть, может быть.

Но на Кавказе теперь — столько новенького!

Взялся ему рассказывать: есть, мол, в Майкопе одна обаятельная дама, историк и журналист Мулиат Емиж. Достаточно поездила по арабским странам, и не только по ним: черкесская диаспора в мире после русской — вторая по численности. Одно из последних увлечений её: Египет, мамлюки, черкесские султаны. Но не только это: человек она и разносторонний, и — масштабный. Так вот, есть у неё такая теория: украинская фамилия Шевченко произошла от адыгской Шеуджен. Основа фамилии — шоген, это христианский священник. «Ко» по-черкески: сын. Ну, сын такого-то, значит. В нашем случае — сын шогена…

— Попа? — переспросил мэр.

— Ну, там ведь, среди Шеудженов, тоже народ был разный. Тебе-то, понимаю, больше подошло бы родство с революционером Мосом Шовгеновым, — продолжал просвещать его. — Или был такой знаменитый в своё время участник гражданской войны — Шеуджен, я ещё застал его в Майкопе, пришлось и разговаривать, и рукопись прочитать: помахал дед шашечкой в буденовских частях, помахал.

— А я-то причём? — посмеивался мэр.

— Ничего себе: причем он!.. А хутор? Он-то небось и подогревает научный интерес Мулиат. Едет в Краснодар, название увидала, — и давай опять: Шевченко-Шеудженко. А если бы она ещё на тебя посмотрела? Ты же ведь по облику, и правда, черкес — больше, чем многие из настоящих…

Мэр кивнул в мою сторону, сказал Вербкину:

— Это он просто подбирает себе компанию…

— Хорошая компания, — поддержал Вербкин.

Ну, как бы им всё это объяснить? Верней, мэру. Потому что Вербкин через это уже прошел: был корреспондентом ТАСС в Киргизии, хорошо знал Чингиза Айтматова, не раз о нём писал… Или это всё-таки разные вещи, как говорится?.. Средняя Азия и Кавказ.

Тут у кого только крыша не поехала. Но основания для этого как бы есть, вот в чём штука. Отчего вершина Эльбруса двуглава?.. Да оттого, что Ноев ковчег, прежде чем остановиться на склоне Арарата, распахал Эльбрус — Ошхомахо. Это миф. Но то, что Кавказ хранит остатки самых различных цивилизаций — правда, в которой даже из самых серьёзных учёных мало кто сомневается. В моей библиотеке в Москве ну, прямо-таки на почётном месте стоит книжка Володи Болова, «кабардинца московского разлива», как сам о себе он говорит, «Кавказская Атлантида Платона». Но он ведь не такой большой юморист, более того, его даже можно и в некоторой доле мрачности обвинить: по вопросам геополитики консультирует Зюганова. Чеченцы дотошно разрабатывают теорию о том, что родина их — колыбель античного мира. Карачаевцы… Но, впрочем, чего мне по всему Северному Кавказу, занятому одним и тем же, наскребать недоброжелателей? Не лучше ли обратиться к нашему полушутливому разговору с со старым дружком — адыгейским археологом Нурбием Ловпаче: «Что делать! — посмеивается. — Что делать: не мы первые начали, не черкесы. Но то, что каждый из двенадцати адыгских этносов тоже скоро готов будет доказывать, что Адам разговаривал, скажем, по-бжедугски или по-абадзехски, это — точно. Президент Хазрет Совмен был шапсуг, а так как его знали золотишники всего мира, то наши стали было склоняться к тому, что Адам говорил по-шапсугски… жаль, рано от нас уехал Хазрет: не успели это в научных трудах закрепить — слишком рано!»

Есть, конечно же, в этом деле печальная сторона, но есть и другая, радостная.

Не поиск ли это всеобщего родства? Или — пусть в грубоватой, категорической форме — предложение родства. Которое нет-нет, да и оборачивается открытиями… пусть невеликими, конечно, но всё-таки, всё-таки.

Когда стали в Майкопе «копать» под Шевченко, я только посмеивался: черкесские султаны Египта — это само собой, это ваше, но мэра Старого Оскола не отдадим, нет!

А тут мягенько так, как могут только черкешенки:

— А кто у него жена?

— О! — говорю. — Жена у него писаная красавица. Даже ещё и нынче, в свои семьдесят. А видели бы её в молодые годы!

— А её бывшая фамилия? — спрашивают сторонники Мулиат. — Откуда она родом.

— В Абхазии они встретились, там она жила. А фамилия девичья — Кудзинова…

— Так это же известный кабардинский род, что вы хотите!