Сначала Белава злилась и пыталась воевать с призраками, окружавшими ее, но тем ее возмущения были безразличны, и девушка решила сберечь запал для Благомила. Наконец ее втиснули в платье, в странную узкую обувь на каблучках, в уши вдели изящные серьги и поставили перед зеркалом. Нельзя было сказать, что ей не понравилось свое отражение. Из зеркальной глади на нее смотрела невероятно красивая девушка в водопаде ничем не скрепленных каштановых волос. Платье мягко облегало фигуру, спадая на пол широкими складками. Она попробовала пройтись в необычной обувке, приноровилась и сказала вслух:

— Вот бы насмешник мой ненаглядный сейчас увидал меня…

— Кто этот насмешник? — раздался голос Благомила, и Белава обнаружила, что ее перенесли в другое место.

Она огляделась. Это был еще один большой зал, но не тронный, скорей огромная трапезная, уставленная по периметру канделябрами со свечами, но горели они не обычным огнем. Это был холодный белый магический свет. Наверху висел светящийся шар, очень похожий на тот, что девушка видела в жилище Айвора. Посреди зала стоял длиннущий стол, накрытый на двоих. Белава даже облегченно вздохнула, увидев, как далеко будет сидеть от Благомила. По углам замерли призраки, почти незаметные и безучастные ко всему.

— Ты не ответила на мой вопрос, — хозяин здешних хором оказался рядом с ней, с интересом рассматривая свою пленницу.

— А тебе-то что за дело? — хмыкнула девушка и отошла от него.

— Не терплю соперников, — Благомил обнажил в улыбке свои жутковатые зубы.

— Тю-ю, — насмешливо протянула наглая девка. — Даже не беспокойся, ты ему не соперник.

— Хм… — новоявленный был явно недоволен, но пока решил оставить эту тему. — Ты восхитительна, дорогая моя. Отныне будешь носить только платья, мне так больше нравится. — потом глянул на тот конец стола, где было накрыто для девушки и кивнул головой молчаливому духу. — Перенеси все ко мне ближе.

Несмотря на недовольство, Белаву усадили по правую руку от Благомила, и она отчаянно искала, чем бы ему отравить трапезу. Вообще состояние бессильной злости просто душили девушку. Она хмуро сидела над своей тарелкой, на которой лежал аппетитный кусок мяса с овощами. Благомил поднял золотой кубок и посмотрел на пленницу.

— Выпей со мной, — сказал он. — Так давно не было приятных сотрапезников.

— Пей сам, пьяница, — огрызнулась девушка.

— Я не пьяница, — нахмурился Благомил. — Возьми кубок, красавица, а то ведь и заставить могу.

— Не собираюсь я пить с тобой и есть тоже не буду. И не нравишься ты мне вовсе. Лучше сразу отпусти, а то ведь кровушку тебе попорчу, — она с вызовом уставилась на мужчину.

— Возьми кубок, — спокойно повторил он.

— Накось, выкуси, — и Белава показала ему фигу.

— Дело твое, — усмехнулся Благомил.

Белава откинулась на спинку резного стула, воинственно глядя на него и нагло усмехаясь. Благомил не сводил с нее насмешливого взгляда. Девушка расслабилась, но вдруг побледнела, наблюдая, как ее собственная рука потянулась к кубку, взялась за него и понесла к губам, которые так же самостоятельно приоткрылись, и приятное вино потекло в горло. Потом еще глоток, затем кубок вернулся на стол, а руки взялись за странный прибор с зубчиками и за нож. Аккуратно отрезали кусок мяса, нанизали его на эту самую зубастую штуку и понесли ко рту, который опять послушно открылся. Прожевала, проглотила, запила глотком вина и… улыбнулась. Против собственной воли. Белава попробовала закричать на улыбающегося Благомила, но вышло лишь невразумительное мычание.

— Так-то лучше, дорогая моя, — сказал он. — Разве тебе не понравилось мое угощение? Попробуй еще кусочек.

Она отчаянно замотала головой, но через мгновение голова застыла, не слушаясь своей хозяйки, а руки вновь самостоятельно отрезали кусочек и положили в рот. Она ела, а из глаз текли слезы, единственное, что еще слушалось девушку.

— Ну-ну, красавица, — усмехнулся Благомил. — Теперь ты понимаешь, что я могу заставить делать все, что пожелаю, все.

Она сглотнула, представив, что он может пожелать, побледнела еще больше и даже не сразу заметила, что тело вновь подчиняется ей. Осознала это Белава только тогда, когда дрожащая рука потянулась за кубком уже по ее желанию. Девушка допила все вино до конца и опять отвалилась на спинку стула, начиная наконец понимать, к кому на самом деле она попала. Стало страшно, по настоящему страшно. Она с тоской подумала, что где-то там, за этими стенами ее наверное ищут, что Радмир и учитель сделают все, чтобы вытащить ее, но как они смогут бороться с… ЭТИМ? Никогда мастер не рассказывал, чтобы кто-то вот так мог заставить чужое тело подчиняться. Не внушить, не заморочить, а просто полностью подчинить. Ей пришла в голову мысль.

— Благомил, а сколько человек ты можешь заставить выполнять твою волю за раз?

— Много, — усмехнулся он.

— А чародеев?

— Может и посопротивляются, но все равно сломаю, — в голосе Благомила послышалось самодовольство.

Девушка задумалась. Все оказалось гораздо хуже, чем они думали. Надо что-то делать, но что?.. Для начала она решила умерить пыл и попробовать быть более покладистой. Белава посмотрела на стол, где уже почти остыл ужин, потом мило улыбнулась.

— Ты уж прости меня, Благомил, я буду послушной.

— Так-то лучше, — усмехнулся он. — А где Айвор?

— Отправился в ваш мир. А как ты выжил, да силищу такую набрал? Он считал, что ты умер, — действительно любопытно.

— Я и умер… почти. Меня подобрала знахарка из деревеньки Медянки. Сначала прятала меня, не похож все же на вас. Выходила, откормила. Прожил я с ней до ее смерти, лет двадцать. Все равно сил не было. Она меня своему ремеслу обучила, с того и начал. Правда, из Медянок я ушел, как только бабку похоронил. Да и чувствовал я, что где-то жрец рядом. И я направился подальше от Медянок, осесть решил в городе Вьялица. Неплохой городок, но тоскливый. Десять лет знахарствовал там, свел дружбу с местным колдуном, он-то и рассказал мне про Богатейку. После этого я направился в Белый Град. Поначалу я думал, что смогу вернуться домой через озеро, но никакой портал не открылся. Легендарное озеро оказалось просто озером, а золото всего лишь наваждение от царских чародеев. И такое у меня было разочарование, ты не представляешь, моя дорогая. Я даже попытался утопиться. Но когда я уже шел ко дну, случилось чудо, настоящее чудо! Я ведь не водный, я земной. Таких мало осталось в моем мире, потому я и хотел все перевернуть и вернуть нам сушу. Это я к тому, что я не владею боевой трансформацией жреца, и не могу дышать под водой. И вот опускаюсь я на дно, чувствую, что захлебываюсь и вдруг вспышка, ослепительная, обжигающая. Меня вынесло на берег. Некоторое время я лежал, пытаясь отдышаться и в этот момент я понял, что мне не надо домой, я уже дома! Здесь есть все, о чем я так долго мечтал— земля! И когда я понял все это и встал, первое, что я ощутил, это свою силу. Сила моего мира вернулась ко мне. То ли вспышка на дне озера, то ли осознание, что я нашел свой мир, но это стало толчком к пробуждению силы.

С того момента все изменилось. Я начал изучать летописи вашего мира, сказания, былины. Изучал ваших чародеев, колдунов и их волшбу. У меня появились хорошие знакомые, даже друзья, а на сотом году пребывания в вашем мире я даже влюбился в одну премилую чародеечку, ты мне ее очень напоминаешь. Хвалена не ответила мне взаимностью, исчезнув из моей жизни. — глаза Белавы округлились, и она начала впитывать каждое слово Благомира, а он продолжал. — И я сделал еще одно открытие, никто не хотел меня принимать по настоящему. Мой облик делал меня чужим для вас. Тогда я перестал стремиться стать вашим, я решил сделать этот мир своим. Но что может противопоставить один чужак большому миру?

— И ты начал поглощать силу жизни, — догадалась девушка.

— Не сразу. Я учился поглощать чужую силу. Раз Святомир смог, то почему у меня не должно было получиться? Вышло несколько иначе, чем у чародея древности. Поначалу я выслеживал чародеев жизни, забирал их силу. На первых парах получалось забрать дар только у умирающих. Я убивал, а потом прятал тела. Потом научился чувствовать выплески силы и стал переноситься туда. Я научился забирать силу, не убивая, но оставлять в живых тех, кто мог показать на меня, было нельзя. А уж затем стал забирать чародеев к себе, перенимая дар и распыляя их тела, но оставляя их тени. Это такое странное и необычное чувство, когда тебя распирает чужеродной силой. По началу было больно, потом все оказалось легче. Я сам перестраивался, приноравливаясь к новой магии.