Нет, самое разумное — приумножить эти деньги, пустить в оборот. Купить что-нибудь. И купить подешевле, оптом, а продать, по возможности, подороже, вот что… Это самое лучшее применение. Деньги-то, вот они! Он дрыгнул правой ногой, чтобы снова ощутить приятную пачку, и едва не оступился в лужу. Кто-то поддержал его сзади за локоть, и Родионов благодарно обернулся.

Два мужика в одинаковых брезентовых робах стояли сзади и ободряюще улыбались…

— Спасибо, — улыбнулся в ответ и Павел. — Едва не грохнулся.

— Лужа, — подтвердил один из спасителей, громадный дядька, обдав Родионова сложным бражным духом. Он все еще продолжал поддерживать Пашку под локоть с несколько преувеличенной хмельной предупредительностью.

— Ямы же кругом! — согласился и товарищ его, маленький, рыжий и цепкий, согнувшийся под двумя огромными бумажными мешками. — У меня теща ногу вывихнула, а управы не найдешь.

— А где ж ты найдешь управу? — пожаловался Родионову добродушный гигант, по-прежнему поддерживая его под локоть. — Тут хоть лоб расшиби, а ничего не докажешь.

— Время такое, — нейтрально посочувствовал Родионов, высвобождая руку. — Спасибо, братцы…

— Время такое — правды нет! — афористично заключил маленький, пританцовывая под тяжестью мешков.

— У кого деньги, у того и правда! — соревновался и гигант в придумывании афоризмов.

— Э, нет правды! — горестно выдохнул маленький, оглядываясь кругом, словно ища эту самую сбежавшую правду.

Затянувшаяся сцена разговора с двумя правдоискателями стала уже немного тяготить Родионова, и он повернулся, чтобы продолжить свой путь.

— Ладно, мужики, я пожалуй, пойду… Спасибо.

— А что, Иваныч, может, отдадим парню? — как бы поколебавшись, решился гигант. — На хрена нам Кавказ кормить, а? Парень-то свой все-таки, а, Серег?..

— Так договорились же, Мухоед! — запротестовал маленький. — Они же нам головы открутят!

— Да пошли они! Скажем, не вышло сегодня, — сказал гигант. — Двум смертям не бывать!

Родионов заинтересованно следил за собеседниками, догадываясь, что сейчас последует какое-нибудь выгодное предложение.

— Не-е, Мухоед, — продолжал сомневаться маленький, — договор есть договор. Они у нас постоянные клиенты.

— Да стырим еще! — убеждал гигант. — И парню хорошо, и нам далеко не тащить…

— А что? — не выдержал, наконец, Пашка, поглядывая на мешки.

Гигант осмотрелся и, пригнувшись к Пашке, сказал громким шептом:

— Стабилизаторы!

— Возьми стабилизаторы, хрен с ним! — решился рыжий коротышка, скидывая с плеча мешок. — Мы, парень, еще добудем. Так что не беспокойся… А с кавказцами разберемся!

— Какие еще стабилизаторы? — насторожился Родионов, уловив в звучании слова нечто военно-стратегическое, упрятанное за колючей проволокой секретного аэродрома…

— Да мы на заводе тут, — успокоил гигант, развязывая мешок. — Приватизация. Вот, обрати внимание, дефицитная вещь для ламп дневного света.

Он вытащил горсть алюминиевых цилиндриков, стал пересыпать из ладони в ладонь. Цилиндрики мягко и приятно постукивали. Пашка зачарованно следил за тем, как они пересыпаются из ладони в ладонь, и ни один из них не падает на землю…

— Семь рублей госцена, мы кавказцам в киоске, что у метро возле пивной, знаешь, там киоск последний перед пивной справа, мы им за три скопом сдаем. Нам-то разницы нет, весь навар у них. Бери по два рубля! Чтоб нам не тащить зря. Мы лучше еще одну ходку сделаем, пока есть возможность…

Гигант все пересыпал и пересыпал цилиндрики. Пашка потянулся, взял один, пощупал. Предложение было заманчивым. Если, допустим, сдать в магазин за половину госцены…

— А сколько всего у вас? — поинтересовался он. — В двух мешках.

Гигант, снова наклонившись к Пашкиному уху, тихо сказал:

— В одном мешке пять тысяч. Ну а в двух, само собой…

Родионов зачем-то оглянулся и так же тихо спросил:

— Цену не сбавите?

Гигант отобрал у него цилиндрик, ссыпал все в мешок и стал завязывать, обиженно сопя.

— Ты что же, парень, совсем придурками нас считаешь? — обиделся и маленький. — К тебе по-хорошему, а ты!.. Головой, можно сказать, из-за тебя рискуем… — он качал укоризненно этой самой рыжей своей головой, которой рисковал.

Гигант завязал мешок и обидчиво отвернулся. Он сопел и не хотел глядеть на Пашку. Снял кепку и, скомкав, ею же стал промакивать обильно выступивший на лысине пот.

— Эх ты-ы!.. — укорил Павла маленький, вскидывая мешок на плечо. — Говорил же тебе, Мухоед!.. Такое настроение было!..

Родионов почувствовал, что понапрасну обидел мужиков и поспешил исправиться:

— Ладно, мужики, я пошутил. Беру!

Он полез в карман, вытащил пачку и вручил гиганту.

— Можете не пересчитывать.

Гигант взял деньги, взвесил на ладони, вспотрошил пачку с одного и с другого боку, внимательно поглядел, после чего сказал:

— Верю, парень. Как звать-то?

— Юра. — соврал для чего-то Пашка.

— Давай краба, Юра! — гигант сунул деньги за пазуху и протянул Родионову открытую крепкую ладонь. — Прощай, брат-мореход!

Мужики двинулись обратно.

Легкая грусть прощания с деньгами овладела Пашкой, но взглянув на полновесные мешки, он ободрился и прищелкнул пальцами. И складно, в лад этому щелчку, притормозила рядом легковая «Скорая помощь» и выглянувший водитель кратко произнес:

— Куда?

— К Яузе.

— Садись.

Родионов уселся сзади, положив за спину мешки. Поехали. Итак, все пока складывалось удачно. Правда, Родионова пощипывала совесть оттого, что как ни рассуждай, а товар явно краденый. С другой стороны, они все равно бы его кому-нибудь толкнули, успокаивал себя Пашка. Кавказцам тем же. Не я, так другой использовал бы эту возможность. В конце концов, не у бедной же вдовы похищено. И потом, объективно, нужны ведь мне деньги, и деньги большие. Хватит этих унижений с Ольгой. Нужны деньги и точка. Отчего-то именно это обстоятельство, что деньги нужны, более всего успокоило Родионова, и он впал в созерцательное состояние, стал глядеть на дорогу перед собой.

Они ехали по узкой, забитой транспортом, набережной реки Яузы.

Впереди медленно плыла ярко-красная спортивная машина, все время пытаясь обойти так же медленно ползущий старый «Москвич», вид которого, несомненно, раздражал владельца иномарки.

— Что за марка? — крикнул Родионов водителю.

— «Корвет»! — отозвался тот и через минуту добавил. — Дорогой, сука!.. Американская мечта!..

Между тем владелец «Корвета» беспрерывно сигналил, пытаясь объехать «Москвич» и слева, и справа, но неизменно на узкой дороге то слева, то справа внезапно обнаруживалась непреодолимая преграда — то грязная лужа неизвестной глубины, то битый бетонный блок с клочьями черной арматуры, то приоткрытый люк канализации, а то вдруг кто-то рисковый с кирзовой надорванной сумкой в руках кидался наперерез движению…

Некоторое время это состязание иномарки с «Москвичом», вероятно, развлекало молчаливого водителя «Скорой помощи», но в конце концов беспрерывные сигналы породистой машины стали ему надоедать, и он длинно выругался.

— Ну обгонит он его, козел, а дальше что?

Впереди долгой тесной вереницей ползли машины. Перед «Москвичом» двигалась несокрушимая громада крытого «Камаза», а еще дальше высилась многотонная лапа какого-то землеройного чудовища, что ползло, покачивая чугунными хищными когтями, занесенными сразу над несколькими идущими впереди легковушками. Родионов поежился, представив себе, что может произойти, если эта карающая лапа обрушится сверху на бедных грешников, сидящих в легковушках…

Невольно он обернулся и вздрогнул — над ними нависла такая же роковая опасность в виде длинной стрелы автокрана с оттянутым для удара стальным крюком. Трос, страхующий этот крюк, был тонок и измочален…

И снова очнулась задремавшая было совесть, мелькнула в голове даже некая юридическая цитата о неотвратимости наказания за всякое преступление. Ведь если грохнет сейчас сзади по башке этим крюком, то ведь и справедливо — «не укради!» Жестоко, но справедливо. И крыть на Страшном суде будет нечем. «Господи, прости меня, мысленно попросил Родионов, ей-Богу в последний раз…»