— Прекратите, прекратите! — закричала Уна, из последних сил растаскивая мужчин в разные стороны. Она подошла почти вплотную к брату и, дрожа от ярости, заговорила:

— Хью не отец Айоф. Ты хочешь снова это услышать? Иногда мне хочется, видит Бог, чтобы он был ее отцом, но это не так. Но Хью — единственный человек, который поддержал меня, когда я была беременна, единственный, кто понял, как я беспомощна и сбита с толку. И знай: отец Айоф — один из моих университетских преподавателей. Может, мне стоило поговорить с ним — но я уехала, Брендан, только потому, что считала себя гребаной дурой. Хью знал о ваших сплетнях. Но он мирился со всеми этими взглядами и шепотками, потому что я просила его ничего не предпринимать. Теперь ты удовлетворен, Брендан? Ты, черт побери, удовлетворен?

— Почему ты не пришла к нам, Уна? К маме и ко мне? Почему ты пошла к чужаку? Мы бы позаботились о тебе, Уна. Мы бы помогли тебе.

Боль в голосе брата была неподдельной, но на лице Уны застыло недоверие.

— Ты знаешь, что этого бы никогда не случилось, Брендан. Прости за все, что я сделала. Я знаю, как ты мучился с мамой, прости, что меня не было рядом, чтобы помочь тебе. Но я не жалею о рождении Айоф. И вернулась сюда, несмотря на всю вашу узколобость и подозрительность. Я хотела, чтобы у моей дочери были дом и семья, Брендан. Вы с Финтаном — все, что у нас есть, помоги нам Боже.

Брендан беспомощно развел руками:

— Уна…

— Твои извинения здесь не нужны. Иди домой, Брендан. Ты пойдешь домой?

Он повернулся, чтобы уйти, но остановился в открытой двери и, не глядя ни на кого, адресовал свои последние слова Кормаку:

— Я оплачу ремонт ваших машин. Я напился. Голову потерял.

Таково было последнее признание Брендана. Он затворил дверь и ушел.

Уна начала подбирать разлетевшиеся по полу осколки. Теперь уже Хью Осборну пришлось ее утешать. Он взял осколки из ее рук, положил их на стол, затем поднял Уну на ноги и обнял. Она попыталась взять себя в руки, но когда он усадил ее на скамью рядом с собой, разразилась судорожными рыданиями. Кормак и Нора закончили то, что начала Уна: вытерли молоко и чай, подмели сахар, выбросили осколки посуды. К тому времени, когда они закончили, Уна успокоилась. Теперь они с Хью Осборном сидели бок о бок, сжав край скамьи соединенными руками и каждый порознь вглядываясь в бездну своего прошлого.

Подъезжая к моргу в Беллинаслоу, Девейни вспомнил, что вчерашнее предсказание о немедленном появлении не в меру любопытных репортеров оказалось точным. Первым был амбициозный молодой человек из «Санди Уолд», который пытался проникнуть за установленные ими ограждения, и потому пришлось его выпроводить. Затем приехала компания телевизионщиков. По счастью, Девейни не пришлось иметь с ними дело. Как старший следователь, возглавляющий расследование, Брей Бойлан страстно желал появиться на страницах газет и телевизионном экране. Конечно, Бойлан мог сообщить только общеизвестные факты: найдены человеческие останки, осталось определить, имеют ли они отношение к делу Осборна. Он не сообщил, что полиция нашла складной детский стул на колесиках, пару маленьких синих ботиночек, сумочку Майны Осборн, а также ружье 22-го калибра. Наблюдая, как старший офицер купается в лучах телевизионных прожекторов, Девейни представил себе, с какой скромностью Бойлан будет принимать похвалы за столь удачно проведенное расследование.

В Беллинаслоу он объехал больницу, чтобы попасть в морг, который находился позади нее. Его всегда страшили судебные вскрытия, и он ощутил приступ дурноты, еще до того как припарковал машину. Он направился в зал, где проводилась аутопсия, и у дверей встретил Малаки Драммонда. Драммонд был худощавым мужчиной, лысеющим и в очках. Он славился среди коллег любовью к галстукам-бабочкам, хорошей еде и выпивке. Широкая публика хорошо знала его по репортажам о расследованиях преступлений, но Драммонд не обращал внимания на свою известность, полагая, что подобная шумиха не имеет ни малейшего отношения к серьезной работе. Сослуживцы из полиции считали профессию Драммонда отвратительной, однако уважали его знания и методичность, сочетающиеся с сострадательным уважением к умершим. Он всегда говорил о своих подопечных как о «леди» и «джентльменах», несмотря на часто недостойные обстоятельства их смерти.

— Детектив, — лаконично приветствовал он Девейни. — Какое печальное это дело, молодая мать и ребенок. Очень печальное. — Неплохо зная Драммонда, Девейни не сомневался, что тот говорит искренне. — Хотел бы кое-что вам показать.

Драммонд направился к своему рабочему месту, и Девейни полегчало, когда он увидел, что тела накрыты.

— По зубной карте мы еще раз опознали молодую леди — она Майна Осборн, без сомнения. И причина смерти достаточно ясна. — Малаки Драммонд взял с металлического подноса пинцет и поднес к глазам Девейни слегка деформированную ружейную пульку. — Я нашел это внутри черепа. Но на самом черепе не было ни сквозной, ни несквозной раны, что свидетельствует о двух вещах: первое, она не была застрелена с близкого расстояния, что исключает самоубийство. И второе: пуля, вероятно, вошла через мягкие ткани — через глаз, например, или рот. Сложно сказать при столь значительном разложении.

— А ребенок? — спросил Девейни.

— По тому, что осталось, сложно делать какие-то выводы. Нет ножевых либо пулевых ран, нет отчетливых повреждений. Единственное свидетельство травмы — небольшое повреждение черепа, недостаточно серьезное, чтобы стать причиной смерти. Однако, как я указал еще вчера, положение тел определенно предполагает: их перенесли на то место, где теперь нашли. Я характеризую оба случая как убийство. — Драммонд, должно быть, расслышал тихий вздох Девейни. Он мягко добавил: — Исходя из особенностей повреждений, я осмелился бы предположить, детектив, что малыш был без сознания, когда наступила смерть.

Девейни не понимал, почему сообщение о Кристофере Осборне так на него подействовало. Он расследовал десятки убийств и никогда не терял самообладания. Недостаток сна, должно быть. Он выпрямился:

— Спасибо, Малаки. Я посмотрю ваш отчет.

Идя по коридору в основное больничное здание, Девейни разрабатывал сценарии, объясняющие различные причины смерти. У него не было каких-то изначальных предубеждений, но почему факты, вместе взятые, кажутся такими странными? Даже после того как тела были обнаружены, он размышлял о возможности убийства или самоубийства. Подобное не было редкостью. Но Малаки Драммонд установил, что рана Майны Осборн определенно не нанесена ею самой. Нужно провести экспертизу, чтобы выяснить: является ли ружье, найденное в подземелье, тем самым, из которого вылетела роковая пуля? И откуда Джереми узнал, где находятся тела, если только сам как-то не замешан? Юноша не кажется способным самостоятельно спланировать и совершить двойное убийство. Может, он оказался свидетелем? Голова Девейни разболелась от запаха антисептика и беспорядочного кружения мыслей. Господи, он все бы отдал за сигарету!

Он повернул в коридор, который привел его к палате Джереми Осборна. Там он отвел в сторону проходившую сестру:

— Если ли новости о молодом Осборне?

— Сожалею, но изменений нет.

Через большое окно он увидел, что Люси Осборн все еще на своем дежурстве. С тех пор как Джереми привезли сюда, она никуда не отлучалась из больницы и целыми днями молча сидела подле сына. Навещая юношу, Девейни ни разу не видел ее спящей. Ей как-то удавалось сохранять изящную утонченность, несмотря на то что она умывалась в общественном туалете, дальше по коридору. Конечно, Девейни не сообщил даже коллегам, какие обстоятельства способствовали проведению расследования. Однако благодаря шумихе, поднятой средствами массовой информации, Люси Осборн не могла не узнать о том, что обнаружены тела Майны и малыша. Видимо, она пыталась отстраниться от ужасных известий, полностью сосредоточившись на состоянии сына.

После того как криминалисты закончили работу и уехали в Дублин, о развернувшихся у башни поисках напоминало только ограждение из желтой ленты, обернутой вокруг молодых деревьев. Кормак пришел сюда в поисках Норы. В доме ее не было, а он хотел сообщить ей, что отправляется на раскоп. Он подошел к краю подземного убежища и подумал, что оно слишком хорошо сыграло свою роль.