Он взглянул на Нору, расположившуюся на корме на расстоянии протянутой руки. Она, казалось, не осознавала, что за ней наблюдают, и любовалась водным простором. Темные волосы Норы таинственно затеняли ее лицо. Что у нее за судьба? Вспоминая, с какой страстностью она пела: my generous lover, youʼre welcome to me, — Кормак смотрел на впадинку у ключиц, руку, сжимающую край борта, мягкий изгиб бедра. То, что он чувствовал сейчас, было не просто физическое влечение — хотя, надо признаться, он ощущал и влечение. Однако все поглощала жажда пробиться к ее уму и сердцу, разобраться в лабиринтах ее внутреннего мира. Конечно, это значило открыться самому. И первый раз в жизни такая перспектива казалась возможной.

— Нора… — начал он.

— Вы думаете, они где-то здесь? — неожиданно спросила она.

Кормак почувствовал, что мгновенный шанс исчез.

— Кого вы имеете в виду?

— Майна и ее сын.

— Девейни сказал: водолазы ничего не нашли.

— Это ужасно большое озеро, — повернулась она к нему. — Кстати, я встретилась с матерью Джереми, пока вы были в городе. Мне послышался шум в холле. Оказалось, это видео: Майна Осборн и ее малыш.

Кормак вспомнил объявление в окне магазина:

— Кристофер.

— Это его имя? Кристофер. Видео никто не смотрел, но я нашла Джереми, спящего в соседней комнате, которая выглядела как детская. Все выглядело очень странно. Даже когда появилась его мать. Сомневаюсь, что у нас сложатся хорошие отношения.

Кормак вспомнил свое первое столкновение с Люси Осборн.

— Если это как-то вас утешит, мое первое впечатление тоже не было хорошим.

Они проплыли еще немного, пока не приблизилась к берегу, где на фоне темнеющего неба вырисовывалась ОʼФлаэртис Тауер. Стая ворон, которых Кормак видел над башней в первый раз, куда-то исчезла.

— Любопытно, что это за место, — сказала Нора, прикрыв глаза от золотого блеска заходящего солнца. — Ничего не знаете о нем?

— Лишь то, что оно называется ОʼФлаэртис Тауер. Когда-то О’Флаэрти были местными землевладельцами. Уна Мак-Ганн сказала мне, что башня — часть их владений. И добавила: здесь есть привидения. Больше я ничего не знаю.

— Привидения? И вы ни о чем не расспросили?

— О, совсем забыл, — сказал Кормак, неожиданно вспомнив разговор с Долли Пилкингтон. — Я нашел кое-кого, кто мог бы рассказать нам о местной истории. Нед Рафтери, школьный учитель на пенсии. Нужно позвонить ему и узнать, захочет ли он с нами встретиться.

Они достигли берега. Кормак убрал весла, а затем выпрыгнул и вытащил лодку на гальку берега.

— Я полагаю, что завтрашний день можно целиком посвятить раскопкам, если вы не возражаете. А в воскресенье, пока вы будете проводить обследование cailin rua, я займусь чем-нибудь другим.

— Чье обследование? — переспросила Нора, и Кормак понял, что до сих пор ни разу не употреблял это название, по крайней мере вслух.

— Рыжеволосой девушки, — пояснил он. В сущности, в Норе не так уж много ирландского. — Я думаю, нам нужно именовать ее более официально, например, Драмклегганская девушка.

— Нет, мне нравится cailin rua. Словно из песни, — сказала Нора, опираясь на предложенную им руку. — Буду рада трудиться завтра весь день. Вообще-то я не поеду в Дублин раньше середины понедельника, поэтому охотно включусь во все воскресные дела.

Когда они взбирались на невысокую набережную, Кормаку показалось, что он заметил смутную фигуру в одном из высоких окон в Браклин Хаус, но, присмотревшись внимательнее, он ничего не увидел.

Воскресным вечером, в половине десятого, Девейни, сидя за кухонным столом, печально размышлял об отсутствии прогресса в деле Осборна. По правде говоря, в само дело он едва заглянул. Но этот случай всегда крутился в его голове. Никто не видел Майну и Кристофера на дороге из города, поэтому, возможно, они вообще не вернулись домой. Или пошли другим путем, более коротким. Однако вряд ли удобно идти так с коляской, а в деревне все подтвердили, что коляска у Майны была.

Он отпил чай. Боже, он бы все отдал за сигарету, чтобы сосредоточиться, сфокусировать мысли на пропавших. Он принялся ходить кругами.

Кто выигрывал от смерти Майны Осборн? У ее родственников в Индии были деньги, но отец, кажется, отрекся от нее, когда она вышла замуж. Значительность страховой выплаты может, конечно, иметь значение, но, поскольку тело исчезло, Осборн вынужден ждать семь лет, чтобы получить деньги. Кроме того, все утверждают, что Осборн был преданным мужем — правда, люди всегда так говорят. То же самое твердили про Барни Херрингтона из Корка, который избил жену сковородкой, когда она выразила недовольство по поводу его стряпни. Нынче сплетники дни напролет судачат о Хью Осборне и Уне Мак-Ганн. Наверное, следует выяснить, есть ли в этих сплетнях хоть доля правды, а если есть — сколь долго длятся их отношения? И если причина в ревности, то почему не подумать о Люси Осборн? Она живет в Браклин Хаус много лет, ладит с Осборном, и он вдруг… женится на ком-то другом. Появление Майны должно было стать ударом, если Люси строила какие-то планы относительно Осборна. В таком городке, как Данбег, в конце концов все выходит наружу. Если случилось неладное, Майна Осборн не могла не узнать об этом. Может быть, она просто ушла из дома.

Он открыл дело, листая показания свидетелей, пока не нашел заявление, сделанное по телефону Иеронимо Гонсалвесом, отцом Майны Осборн, проживающим в Индии. Тот клялся, что никто из родственников в течение семи лет не поддерживал контакты с Майной.

Нужно бы перекинуться парой слов с ее отцом, подумал Девейни, ну, просто удостовериться, что у него нет другой информации. Лучше позвонить из гостиной: он закроет дверь, и никто ему не помешает. Он еще раз проверил запись. Гонсалвес. Что это за имя? Вовсе не похоже на индийское — звучит как испанское или вроде того. Переходя в гостиную, он повторял вслух: «Гонсалвес, Гонсалвес». Иностранное имя звучало немного странно, но он повторял его, пока оно не стало привычным, а затем поднял телефонную трубку. Но что он скажет? Ваша дочь все еще не найдена, и мы в полной заднице? Родители, должно быть, немного успокоились. Как отразится на них напоминание о прошлом? Он пододвинул к себе дело и набрал номер. Быстрое рат-а-тат-тат-тат-та на другом конце провода свидетельствовало: номер набран верно. Послышался высокий женский голос. — Кто это, ответьте, пожалуйста.

Он даже не подумал о разнице во времени — в Бомбее, скорее всего, середина ночи.

— Кто это? — повторил звенящий голосок, и Девейни прочистил горло.

— Это детектив Гарретт Девейни из Ирландии. Я бы хотел поговорить с мистером Иеронимо Гонсалвесом. — Немедленного ответа не последовало. Он произнес имя неправильно? — Надеюсь, я позвонил не слишком поздно.

Возникла еще одна пауза, в течение которой Девейни, услышав отдаленное эхо только что произнесенных им слов, представлял, как его голос «путешествует» в Индию. Ответ женщины прозвучал слегка утомленно, но не враждебно:

— Боюсь, слишком поздно, детектив. Мой муж скоропостижно скончался шесть месяцев назад. Могу я вам чем-то помочь? У вас есть новости о моей дочери?

Музыкальный голос женщины подрагивал, выдавая скрытое напряжение, и Девейни в который раз проклял свою ужасную профессию.

— Боюсь, у меня нет новостей, миссис Гонсалвес. Просто я вновь уточняю кое-какие детали и хотел удостовериться, что Майна не контактировала с вами или с кем-либо из семьи.

Наступил еще одна пауза.

— Я ничего не слышала о моей дочери за последние два с половиной года.

— Простите? — переспросил Девейни, думая, что ослышался. — Ваш муж говорил…

— Когда Майна пропала, — продолжила миссис Гонсалвес, — полиция связалась с моим мужем. Он сообщил, что порвал с дочерью, когда она вышла замуж за Хью Осборна, тремя годами раньше. И это была правда — для него. Знаете, детектив, мой муж был очень строгим человеком, гордым человеком.