— Я хотел этого с того момента, когда увидел беременную тебя, — тихо произнес он.

— Даже когда злился и не верил? — спросила Лиза.

— Особенно тогда, — ответил Корнилов. — Что это ты пьешь тут в ночи? — он вдохнул теплый аромат ее чая.

— Ничего интересного, — улыбнулась Лиза, — Если ты не увлекаешься ромашковым отваром.

— Может, мне стоит им увлечься? Что-то серьезное мы с тобой сможем выпить совсем не скоро.

— Это уж точно, — рассмеялась Лиза, — Особенно я.

— Зато после мы с тобой выпьем лучшего шампанского, — от дыхания Алексея по шее у Лизы побежали мурашки. Странно и даже неловко, ей было трудно вставать с кровати и глубоко дышать, у нее на теле появились пигментные пятна, а растяжки сводили с ума, но она хотела его, ощущений мужского тела рядом с собой, внутри себя, его ласк, ожидания, экстаза и полета в никуда.

— Может, лучше сразу виски или пару бокалов коньяка? — Лиза чуть пошевелилась, и Алексей отпустил ее, он до сих пор не мог понять, захочет ли она когда-нибудь его как мужчину. И хоть сейчас Корнилов был бы слишком самоуверен, если бы думал, что способен на что-то, но в будущем хотел видеть ее рядом с собой каждую ночь.

— Можно и так.

— Тебе не кажется, что мы тут с тобой живем как в санатории? — Лиза откинулась на стуле, стараясь дать малышу хоть ненадолго побольше пространства для маневра.

— Я никогда не был в санатории, но с тобой бы не отказался.

— А я была, с бабулей. В Марианске Лазне, она их называла Мариенбадом на какой-то старый дореволюционный лад. Мы там также спали, ели, разговаривали и гуляли. Волшебное было время. Мне было пятнадцать, бабушка была увлечена имитационным моделированием на рынке ценных бумаг. По вечерам мы ужинали в лучшем ресторане, а потом она опробовала на мне, как на самом верном слушателе, свои идеи.

— Мне бы понравилась твоя бабушка.

— Сейчас я думаю, что ты бы тоже понравился ей, — Лиза и правда верила, что бабуля оценила бы Алексея так же, как ценила его и она.

— А тебе? — словно невзначай спросил Алексей.

— А мне ты нравишься давно, — просто ответила Лиза, не могла же она вот так сказать, что любила его.

— А ты мне, — тихо произнес Алексей. Какой-то странный и наивный разговор они вели. И вообще они с Лизой сейчас, наверное, выглядели странной парой. Она — со своей чувственной фигурой, рассыпавшимися по плечам черными волосами и бледной кожей, просвечивающей через кружево алого пеньюара, и он — со шрамами на лице, рукой на перевязи, в нелепой темно-синей пижаме и в тапках.

— Что ж, это внушает оптимизм, — Алексей встал, допил чай из Лизиной чашки и потянул ее за собой, — Пойдем поспим еще немного.

Лиза аккуратно устроилась на высокой кровати, тщательно рассовав подушки под спину и под живот, Алексей присел рядом.

— Скоро уже, — полувопросительно сказал он.

— Еще минимум шесть недель, — твердо ответила Лиза, — Но ты не бойся, я в порядке.

— Я все равно буду бояться, — он лег рядом, и Лиза чуть подвинулась, откидывая одеяло.

Они жили, ели, а теперь даже спали вместе, но о будущем никто не говорил. Нет, его никто и не отрицал, сначала Корнилов, а потом Лиза осторожно делились своими планами на ближайшие полгода, год, и в этих планах они были рядом друг с другом, и словно подразумевалось, что так будет и впредь. Жаль, что жизнь была сложнее бизнес-задачи или финансовой модели, и о том, что подразумевалось все же следовало говорить. По крайней мере, Лизе хотелось услышать об этом. Она должна была знать, как и что представляет себе Алексей, чтобы сказать ему, совпадает это с ее представлениями или нет. А еще ей бы очень хотелось услышать от него историю, из-за которой он так желал и так мучился рядом с Кейко, историю его погибшей жены и никуда не исчезнувших угроз их жизням.

Странно, но о намерениях Алексея Лиза узнала почти случайно, ненароком подслушав его разговор с другом. Их уединение не тревожил почти никто — Дорофеевы улетели в Москву, а общаться с кем-то еще и у Алексея, и у нее самой не было ни желания, ни сил. Лиза даже радовалась, что все время откладывала свой приезд в Лондон Стеф. Тем более, она была удивлена, когда во время завтрака в очередное мрачное февральское утро Корнилов заявил, что сегодня к ним приедет университетский друг.

Университетский друг, Егор оказался цепким жестким клоном Корнилова полугодовой давности — с другой внешностью, но тем же беспощадным блеском в глазах. Он был мил и предупредителен с Лизой, но не скрывал своего желания остаться с Алексеем наедине, а она не скрывала желания побыть одной. Лиза неплохо отдохнула, почитала и переоделась, и уже почти спустилась в гостиную, когда услышала голоса мужчин и не смогла заставить себя уйти или, наоборот, выйти к ним.

— И что думаешь делать с ней? — придирчиво спросил Егор.

— Ты явился после двухлетнего отсутствия и думаешь, что можешь вот так просто задавать мне такие вопросы, — усмехнулся Корнилов.

— А что? Ты тоже можешь задать мне какой-нибудь вопрос, хотя у меня, конечно, нет женщины, которая бы смотрела на меня как на ключ от Форт-Нокс.

— А у меня ты считаешь есть?

— Мне вроде говорили, что зрение у тебя не пострадало, — насмешливо сказал Егор. — Или это не так?

— Может, оно пострадало частично, — ушел от ответа Корнилов.

— Понятно, — протянул Егор, хотя, конечно, не понимал ничего. — Так что думаешь делать?

— Все, что нужно, чтобы было правильно, как любит говорить моя мать, — ответил Алексей.

— Просто правильно или по-настоящему правильно? — не отставал Егор.

— Отстань, — отмахнулся Корнилов. — Очень правильно, тебя устроит?

Вместе, нравишься, очень правильно — набор ни о чем не говорящих, плоских фраз. Глупо, непонятно, обидно. Почему она открыла ему свою душу, а он продолжает молчать, почему считает, что может скрывать то, о чем ей больше всего хотелось бы знать? И почему он встал и ушел от нее уже больше часа назад? Как же хочется поспать хотя бы несколько часов, не просыпаясь, чтобы сходить в туалет, не ощущая постоянной одышки и вечной боли в спине. Она не имеет права жаловаться, она ждет самого чудесного события в своей жизни. Еще какой-то месяц и Лиза возьмет на руки своего малыша, прижмет его к груди, а рядом будет Алексей. Что ей еще нужно? Совсем мало, чтобы Корнилов, наконец, сказал, что думает о ней, что чувствует к ней. Лиза медленно перевернулась на бок и осторожно встала, накинула халат. Сейчас казалось странным, что она думала, будто смогла бы быть в своем нынешнем положении хоть с кем-то другим, кроме Алексея, с Бруно, например. Те изменения, которые происходили в ней, в ее теле, в ее голове могли быть пережиты только с отцом ее сына. Лиза вышла в коридор, прошла мимо комнаты, которую отвели под детскую, там стояла чудесная кроватка, которую она приобрела в Милане, пеленальный столик, игрушки на полках, уютный диванчик в углу. Стеф все же прислала ее вещи, что ж, так даже лучше — она неизбежно бы все рассказала Бруно, а Лизе отчего-то не хотелось больше становиться героиней ничьих историй.

Лиза спустилась в гостиную, Корнилов сидел на диване, неяркий свет торшера освещал его склоненную фигуру.

— Ты что тут? — Лиза ласково тронула его за плечо, несколько дней назад с руки Алексея сняли повязки, и теперь она видела новую бледную кожу. Кожа прижилась, оставалось только чтобы они сами прижились друг к другу.

— Вот сижу, — глухо ответил Алексей.

— Я вижу, — ответила Лиза, устраиваясь рядом, накидывая плед на себя и на него. — Думаешь о чем-то?

— Думаю, что должен рассказать тебе о Саюри.

Лиза вздрогнула — Саюри, тогда еще безымянная, казалась ее давним кошмаром.

— Говори.

— Вначале я думал, что ты странным образом похожа на нее. Именно ты, а не Кейко. Кейко была суррогатом, который я искал в наказание самому себе. Ты была свежей и нежной, как она. Это потом я узнал, что она была совсем не свежей и уж точно не нежной, — Алексей замолчал.

Странно, не такого начала ожидала Лиза. Она думала, Корнилов будет почти с благоговением говорить о девушке, которую он потерял, но в его словах звучало презрение.