Две чайки пролетели над кромкой моря, они были такими большими, что Алексею показалось, им ничего не стоит небрежно поднять его и унести за собой. Их громкий надрывный крик вспышкой боли отозвался в его голове, Алексей чувствовал, что сгусток боли прочно обосновался в области его левого глаза, мучая, дергая и терзая. Хотелось схватить свою глупую голову и сжать ее так сильно, чтобы и мучительные ощущения, и глупые мысли улетучились прочь, оставив его, наконец, в покое. Хотелось рвать и метать, крушить все на своем пути, но, если он чему-то и научился в японской культуре, так это искусству сдерживать себя, не стоило даже напоминать, чем несдержанность обернулась в один роковой для него раз.

Алексей пребывал в плену своих ощущений и мыслей, он даже не заметил, как Лиза приблизилась к нему, только почувствовал ее легкое прикосновение к своему плечу.

— Привет, — тихо сказала она и протянула руку.

Он заставил себя улыбнуться, обычно такая собранная и безукоризненно элегантная, Лиза, небрежно подвернув штанины льняных брюк, с рассыпавшимися по плечам волосами, стояла почти по колено в воде, невинная рыбачка с кожей цвета сливок и мудрыми не по годам глазами. Алексей немного наклонился, бережно взял девушку за талию и усадил на камень рядом с собой. Терпкий запах моря и печали смешивался с буйным ароматом цитрусовых и ванильным запахом ее волос.

— Когда я была маленькой, мне казалось, что море отчего-то пахнет морской капустой, — усмехнулась Лиза, — Потом я поняла, что это капуста пахнет морем, но очень часто, бывая на море, я вспоминаю эти детские ассоциации.

Алексей улыбнулся уголком рта, новая волна боли сковывала его лицо и тело, не давая нормально выражать свои эмоции и чувства.

Лиза была напугана состоянием Корнилова, она вспомнила, что видела его таким и прежде — в чайном доме, когда он, агрессивно хмурясь, пил одну за другой плошки горького сакэ, а потом, прижавшись к ней, как к единственной опоре в этом мире, уснул на жестком и неудобном полу. Лицо мужчины побелело, а глаза, наоборот, налились кровью.

— Лиза, ты любишь море? — скрипучим и каким-то не своим голосом спросил Алексей.

— Люблю — слишком громкое слово и слишком сложное. Я люблю ласковое изумрудное море, которое баюкает тебя на своих волнах как мать младенца, но такое море я, как бы это лучше сказать, не уважаю что ли, — девушка улыбнулась, ей показалось, что ее слова звучат очень глупо. — Такое море оно как девушка, которая хочет нравиться абсолютно всем. А вот сегодняшнее море, мрачное и непредсказуемое, я уважаю и боюсь, оно притягивает меня. Хочется броситься в волны и посмотреть, куда они тебя вынесут и вынесут ли вообще, — она замолчала, словно чувствуя, что сказала что-то лишнее. Ветер, казавшийся лишь слегка прохладным в уютной спальне, забирался под тонкий кардиган и дрожью пробирал до костей. Лиза чуть-чуть придвинулась к Алексею, он, почувствовав ее озноб, большой и теплой рукой прижал девушку к себе. Она положила голову мужчине на грудь и почувствовала, как часто, слишком часто бьется его сердце. Лиза поняла, с Алексеем что-то не так, но только не знала, как ему помочь.

— А я люблю море, воду, самую разную. Она заставляет мои мысли бежать прочь, прогоняет их. В Южно-Китайском море на филиппинских островах Палаван море странного изумрудно-голубого цвета, кое-где теплое как молоко, а на глубине обжигающе-ледяное. В дни, когда мне хотелось забыть все и вся, я отправился на Палаван, никому и в голову не пришло там меня искать. Я почти два месяца прожил на одной из плантаций, на которых выращивают золотой жемчуг, нырял с профессиональными ныряльщиками переворачивать раковины, в которых растут посаженные туда будущие золотые жемчужины, — Алексей говорил увлеченно и как будто забыв, что рядом с ним кто-то есть. — Знаешь, Лиза, в этом есть что-то мистическое своими руками контролировать процесс превращения перламутрового шарика в драгоценность.

Лиза с ужасом поняла, что в этих словах — все отношение Корнилова к жизни и к женщинам: не найти драгоценность, созданную самой природой, а самому методично сформировать ее.

— Знаешь, мне не по душе такое вмешательство в природу, — Лиза подняла голову с груди Алексея и освободилась от его объятий, с единственной целью — обнять его самой, в этот момент ей хотелось не принимать ласку, а дарить ее. Она чуть приподняла его свитер и коснулась рукой голой мужской спины, Алексей устало склонил голову на хрупкое лизино плечо. — Разве не прекрасно не выращивать что-то, терпеливо ждать, получится что-то или нет, а взять и найти сокровище, — девушка улыбнулась, Корнилов сидел с закрытыми глазами и не видел ее улыбку, скорее, чувствовал ее.

Волны мерно накатывали на берег, одна за другой, гипнотизируя и лишая сил. И Лиза, и Алексей давно замолчали, она морщилась от соленых брызг, разлетавшихся в разные стороны, он словно не ощущал ничего. Казалось, время остановилось — оторванные от всех, они были совсем одни. Лиза ласково касалась волос Алексея, нежно гладила его виски, мечтая о том, чтобы забрать хотя бы частичку одолевающей его боли, физической и душевной. В этот момент было невероятно даже предположить, что она могла цинично разыгрывать Кейко или строить расчетливые планы, как помешать планам Корнилова относительно Весны.

Очередная волна с шумом обрушилась совсем рядом, Лиза поежилась.

— Ты замерзла, — тихо сказал Алексей. — Пойдем в дом, — он спрыгнул в воду и снял Лизу с камня, поставив ее рядом, взял за руку и медленно повел к берегу.

Перед Лизой был совсем другой Алексей — не тот, которого она знала 7 лет назад, и не тот, что приходил к ней в чайный дом, и совсем не тот, каким он виделся со страниц бизнес-журналов и первых полос деловых газет. Это был не строительный магнат и не успешный бизнесмен, а просто мужчина, которому, Лиза надеялась, было хорошо рядом с ней.

По мелкой гальке они медленно прошли к дому, Алексей повернул за угол от центрального входа и, пропуская девушку вперед, показал ей узкую лестницу, которая вела прямо в его комнату.

Алексей поднялся вперед и распахнул перед Лизой дверь, она медленно вошла.

Окна от потолка до пола, серо-стальное покрывало на широкой кровати, ряды книг на старых в патине этажерках, небольшой камин и два кресла напротив.

Корнилов медленно опустился в кресло, Лиза хотела устроиться напротив, но передумала и присела на подлокотник возле него.

— Как ты? — в ее голосе звучало участие и беспокойство.

— В тысячу раз хуже, чем мне бы хотелось, — усмехнулся мужчина. — Наверное, бокал коньяка и сигарета — не то, что мне сейчас нужно, но хочется мне именно этого.

— Да, я думаю, это совсем не то, что нужно. Может, лучше чашка теплого чаю и сказка на ночь? — Лиза улыбнулась и коснулась ладонью лица Алексея. Еще несколько минут назад на берегу моря они вели странный, наполненный скрытым смыслом разговор, — это было просто: намеки, умение читать между строк — привычный образ мышления и жизни. Сейчас, говорить об обыденных бытовых вещах было в тысячу раз сложнее, как будто содрать с себя чужую кожу и показать истинное лицо.

— Хорошо, хоть не стакан теплого молока с пряником, — Алексей взял ее руку и крепко прижал к своему лбу. — Просто посиди со мной минуту, — глухо прошептал он и закрыл глаза. Лиза замерла рядом, окутанная чувством любви и нежности к мужчине, которого когда-то обещала себе ненавидеть. Его дыхание сливалось с ее, биение его сердца — с ее. Она сползла с подлокотника и оказалась на коленях у Алексея, он чуть пошевелился, позволяя ей устроиться поудобней. Лиза чувствовала, что Корнилова сотрясает дрожь, его кожа под ее ладонями казалась ледяной.

— Алексей, — прошептала девушка, — Мне кажется, тебе стоит согреться в душе, а я пока заготовлю молоко и пряник, раз уж ты так хочешь. Лиза неохотно встала с мужских коленей и коснулась его губ легким поцелуем. — Вставай, а то у нас получается какая-то спящая красавица наоборот.

Корнилов поднялся и с удивлением подумал, как Лиза совсем недавно могла казаться ему безразличной.