— Чудак. — Она улыбнулась. — Что слышно от Ивлин?

— О ней-то я и хочу с тобой поговорить, — тихо сказал Колин и вместе со стулом подвинулся поближе к Клэр. Он предложил ей сигарету и, свернув бумажку, потянулся к камину за огоньком

Его очки упали на переносицу, и Клэр увидела воспаленные глаза Колина. Они глянули на нее точно из другого мира Это были живые глаза на застывшем, как маска, лице. Бедный, бедный Колин!.. Он поправил очки и спросил не без юмора:

— Я очень красив, да?

— Ты же знаешь, я не обращаю на это внимание. Пойми, для меня не имеет значения твой внешний вид. Для меня ты всегда останешься Колином.

— Если бы и Ивлин так думала…

В его голосе было столько отчаяния.

У Клэр сжалось сердце.

— В чем дело, Колин?

— Дело в том, что ее хотят отправить на Мальту. Разумеется, она может остаться в Англии под предлогом, что ей нужно ухаживать за больным мужем. Сэр Артур сказал мне, что я по крайней мере еще целый год буду болтаться между операционными столами. Ивлин собирается обратиться к начальству с просьбой, чтобы ее никуда не посылали, но я считаю, ей нужно уехать. И чем дальше, тем лучше. А как считаешь ты, Клэр?

Клэр подалась к камину — ей все никак не удавалось отогреть руки.

— Не знаю. Что-то мне не верится, чтобы она захотела уехать от тебя.

— Она не хочет. Ивлин нежна и заботлива, но я все равно считаю, что нам следует на какое-то время расстаться. А там, глядишь, я обрету более презентабельный вид.

И снова у Клэр сжалось сердце. Ужасно, ужасно слышать это. Да, ей очень жаль несчастную малышку Ивлин, — жаль за то, что она так и не смогла себя преодолеть. И тем не менее она на нее сердита — могла бы хотя бы скрывать от Колина свое отвращение.

Словно прочитав мысли девушки, Колин поспешил заверить ее, что Ивлин ни в чем не виновата. Это решение он принял сам, обдумав как следует сложившуюся ситуацию.

— Понимаешь, раньше я пытался убедить себя, что мое уродство никак не сказалось на отношении Ивлин ко мне. Что она все так же пылко меня любит. Сейчас я в этом не уверен.

— Ты не прав, Колин. Ты…

— Подожди, подожди. Я не нуждаюсь в утешении, — раздраженно перебил он ее. — Возможно, виновата моя сверхчувствительность. Дело в том, что в последнее время отношение Ивлин к мне претерпело серьезные изменения.

— То есть?

— Поначалу бедняжка все время горько рыдала на моем плече и твердила, что любит меня и, несмотря ни на что, будет любить всегда. В последнее время она успокоилась и — я это точно почувствовал — отдалилась от меня. Прошлый раз мне стало ясно, что мы стали абсолютно чужими. Словно не существовало между нами никакой любви. Ивлин в тот последний раз была нежна, заботлива, предупредительна. Расспрашивала, как я себя чувствую, выразила надежду, что скоро мои страдания закончатся, но… Понимаешь, она даже не пыталась продемонстрировать свою любовь. Черт побери, а я все еще так в нее влюблен. — Колин грустно усмехнулся. — Но вот я сделал какое-то движение, а ей показалось, будто я хочу ее поцеловать. Она напряглась, побледнела. А ее глаза… Клэр, это были глаза до смерти перепуганного ребенка. Она вдруг отпрянула от меня и стала что-то говорить, говорить… Только бы отвлечь мое внимание. Я вовсе ее не осуждаю. Понимаю, одна мысль о том, что ее может поцеловать такое чудовище, была для бедняжки невыносима.

— Это неправда, Колин! Тебе это показалось! — воскликнула Клэр.

Этого не может, не может быть, думала она. Зачем, зачем он сказал об этом мне?..

— Не думаю, чтобы мне это только показалось.

— Ты выглядишь гораздо лучше. После операции на веки ты станешь настоящим красавцем. Сэр Артур сказал об этом мисс Элертон, а она мне. Они сделают из тебя нового человека.

— Возможно, так оно и будет. Но шрамы останутся навсегда. А пока я такой… — Он коснулся своего лица. — Пока я такой, пускай она уезжает, раз ей недостает воображения увидеть за всем этим мою душу.

Клэр собралась было возразить, но передумала. Она страдала. Она очень страдала за Колина.

— Я очень обеспокоен тем, как реагирует на мое ранение Ивлин, — сказал он, как бы обращаясь к самому себе.

— Позвоню ей завтра же. Она пока в Лондоне. Я обязательно с ней поговорю. Что мне ей сказать?

— Пожалуйста, постарайся убедить ее уехать на Мальту. Понимаешь, один человек способен вынести больше, другой меньше. И мне это так понятно. Ведь не станем же мы обвинять людей, падающих в обморок от одного вида крови. Думаю, будет лучше, если моя бедная девочка уедет. А там, глядишь, сэр Артур поколдует надо мной год-другой, и я превращусь в почти нормальное человеческое существо.

Расставшись с Колином, Клэр решила поговорить со своей доброй знакомой мисс Элертон.

— Должна вам сказать, бедная миссис Тэлбот оказалась весьма слабонервной особой, а поэтому я согласна с ее мужем. Да, отнюдь не каждое человеческое существо способно вынести то, что выпало на ее долю. Мне кажется, эта женщина не слишком глубока. Что ж, каждому свое.

— Мне очень грустно это слышать, — заметила Клэр. — Мне всегда казалось, что эти двое замечательная пара.

— Моя дорогая, давайте лучше скажем так — были замечательной парой. Нужно смотреть правде в глаза. Знаю, вы сейчас возразите мне и начнете убеждать меня в том, что душа у мистера Тэлбота осталась прежней. Однако, скажу я вам, не всем дано увидеть за безобразной внешностью прекрасную душу.

— А как вы думаете, у него есть шансы вернуться к нормальной человеческой жизни? Вы понимаете, о чем я?

— Да, я понимаю вас. Трудно сказать. По крайней мере, надежда есть. А остальное покажет время. Но капитан Тэлбот такой очаровательный человек, что, проведя с ним всего несколько минут, забываешь о дефектах его внешности.

— Но ведь мы с вами, мисс Элертон, чего только не повидали, работая в госпитале. А вот Ивлин, то есть миссис Тэлбот, едва не лишилась чувств, когда увидела Колина без бинтов. И на него это подействовало самым удручающим образом.

— Увы, все еще осложняется этими проклятыми стрептококковыми инфекциями, — заметила мисс Элертон. — А поэтому сэру Артуру иногда приходится снова и снова приживлять на одно и то же место все новые лоскуты кожи. Если вы заметили, левое веко капитана Тэлбота все еще деформировано, а его нижняя губа уродливо раздута.

— Господи, и все-таки я надеюсь, что миссис Тэлбот удастся преодолеть себя, — пробормотала Клэр. — Ведь бедняга только ею и живет. Она одна способна облегчить его муки и страдания.

На следующий день Ивлин зашла к Клэр домой. Пип дома не было. Поприветствовав гостью, тетя Хильда оставила подруг наедине.

— Колин хочет, чтобы я уехала на Мальту, — заговорила Ивлин, отпив глоток виски. — Быть может, он прав. Ему предстоит еще столько операций, и я…

— Господи, но неужели тебе хочется ехать? — вырвалось у Клэр. — Ведь ты сама понимаешь, может пройти не один и даже не два года, прежде чем он снова станет нормальным человеком.

Из глаз Ивлин брызнули слезы.

— Дорогая Клэр, я не могу, не могу причинять ему новую боль. Он и так уже столько натерпелся. Я… я не обладаю твоей силой воли. Знаю, ты можешь сидеть и разговаривать с ним как ни в чем не бывало. Я так не могу. Я испытываю… да, я испытываю самое настоящее отвращение, когда вижу его обезображенное лицо!

— Ты должна перебороть себя.

Клэр почувствовала, что Ивлин начинает ее раздражать.

— Я стараюсь, стараюсь… — Ивлин разрыдалась и закрыла лицо руками. — Я только и делаю, что стараюсь себя перебороть. Но я такая слабовольная. Я… я не знаю, что мне делать!

Клэр билась с Ивлин целый час. Подруга была так жалка в своем бессилии себя перебороть, что у Клэр не хватало духа ее презирать. Ну да, слабость воли — это тоже своего рода болезнь. У Ивлин она прогрессировала. Она призналась Клэр, что ей хочется вскочить и убежать как можно дальше, когда Колин касается ее руки. Когда же он несколько дней назад сделал попытку ее поцеловать, она чуть было не упала в обморок.