Клэр находила утешение в философских книгах. Она несколько раз писала сэру Клиффорду о Фрэнсисе, его последних днях, их взаимоотношениях. Переписка с Клиффордом Чаттерли в те дни была для нее единственной отдушиной, позволившей не впасть в глубокое отчаяние. Он тут же отвечал на каждое ее письмо, расспрашивал о работе, описывал жизнь в Рагби, иногда позволял себе высказаться вкратце о политике. Все его письма отличались трезвостью ума и были написаны безупречным слогом.

Последние полгода Клэр вела очень уединенный образ жизни. Несколько раз она принимала приглашения молодых людей потанцевать или пообедать в ресторане, но как только дело доходило до проявлений чувственной любви, тут же прерывала с поклонником все отношения. Чем дальше, тем больше она оказалась вовлеченной в драму взаимоотношений супругов Тэлбот. За минувшие полгода в жизни Колина и его жены Ивлин случились серьезные перемены.

Клэр подружилась с ассистенткой главной медсестры госпиталя Святого Джеймса. Эта женщина напрямую занималась Колином и регулярно сообщала Клэр о состоянии его здоровья. Мисс Элертон рассказывала девушке о том, что Ивлин, регулярно навещавшая мужа, обычно уезжала от него очень расстроенная. Она же и заметила, что Колин стал побаиваться посещений жены — Ивлин не могла скрыть от него своего отчаяния по поводу его изуродованного лица.

— Капитан Тэлбот — замечательная личность, — говорила мисс Элертон Клэр. — Мне, честно, даже не приходит в голову жалеть этого столь мужественного и сильного духом человека. Ни единой жалобы не слышали мы от него, а уж, поверьте мне, бедняге досталось.

— Я это знаю. Когда капитан Тэлбот лежал у нас, мы все в нем души не чаяли. Что касается его жены, мне ее очень жаль, — добавила Клэр.

Медперсонал госпиталя Святого Джеймса тоже очень сочувствовал этой хорошенькой миниатюрной женщине. Раз в месяц она приезжала аж из самого Лейта, куда ее теперь перевели, навестить мужа и, глядя на его изуродованное до неузнаваемости лицо, изо всех сил старалась не выказать своего ужаса.

Даже Клэр, чего только не перевидавшая в своем госпитале, была потрясена до глубины души, увидев Колина без бинтов.

Она сидела рядышком с ним, шутила, смеялась, вспоминала забавные эпизоды тех времен, когда Колин лежал в их госпитале. Разумеется, он помнил и юного Табби, и ужасного капитана Бинелли, и Ивэнс Вам-все-нельзя.

В Колине, несмотря ни на что, ощущалась сила духа. Он напоминал Клэр забинтованную мумию, которая пыталась говорить нормальным человеческим голосом и даже шутить. Кисти его рук и лицо были покрыты шрамами от сильнейшего ожога. Он вылезал из башни танка, когда тот загорелся в результате прямого попадания снаряда, и его товарищу с трудом удалось вытащить Колина из бушующего пламени.

Капитан Тэлбот уже подвергся целому ряду хирургических операций, пережил дни, когда буквально погибал от страшной жажды, а пить не мог, позади были и ночи, полные нечеловеческих страданий и мук — ни одно обезболивающее средство не могло снять адскую боль.

И только невероятная сила воли, а еще, как считала Клэр, любовь к Ивлин, помогли Колину выжить.

Иногда они с Клэр оставались наедине, и тогда Колин вдруг сбрасывал маску своей наигранной веселости. Он говорил девушке, что видит в ней не только друга, а еще и сестру милосердия, готовую помочь в любую минуту. Он знал, что она способна понять все, а поэтому ему стыдно перед ней притворяться.

— Когда приезжает Ивлин, я начинаю страшно переживать за нее, — рассказывал Колин Клэр. — Она, бедняжка, очень за меня боится. Да, конечно, видок у меня еще тот. Когда я в первый раз увидел себя в зеркале, первой моей мыслью было: как жаль, что я не погиб на месте. Потом, насмотревшись на тех, кому досталось еще больше, понял, что обязан жить. К тому же я очень верю сэру Артуру Пэррису. Я обязан ему не только физическим, но и духовным здоровьем. Он часто приходит ко мне. Знаешь, Клэр, я верю его обещанию заново воссоздать, как он выражается, мое лицо. То есть сделать то, чего не существует в природе.

Ивлин была нежна и заботлива, Ивлин всей душой желала мужу скорейшего выздоровления, но… Ивлин была всегда так взвинчена. Ее состояние невольно передавалось ему.

— Иногда мне хочется, чтобы она не приезжала ко мне до тех пор, пока я не стану выглядеть лучше, — признался он Клэр. — Понимаешь, мне ее очень жаль.

Клэр понимала. Но она понимала и то, что Колин каждый раз с нетерпением ждет жену. И старалась внушить своему другу, что никакие самые страшные раны или уродства не могут изменить чувство женщины к мужчине. Разумеется, если это чувство — настоящая любовь.

Но после встречи с Ивлин Клэр думала иначе. Ивлин как-то оказалась проездом в Лондоне, и девушки отправились перекусить. Ивлин была жалка. Она похудела, сгорбилась и постоянно прикладывала к уголкам глаз носовой платок.

— Конечно, Клэр, ты можешь считать меня мерзавкой, но только я все равно не стану скрывать, что, увидев в первый раз Колина, чуть не лишилась чувств, — призналась она. — Ты видела его лицо? О, мой бедный Колин… Когда-то он был таким красавцем.

Клэр с жалостью смотрела на подругу. Увы, Ивлин не дано перебороть физическое отвращение к человеку, столь близкому ей во всем остальном.

Она тоже порой впадала в отчаяние при виде Колина. Он теперь все время носил темные очки, его глаза постоянно слезились — огнем начисто спалило ресницы и деформировало веки, — и под стекла ему подкладывали ватные тампоны. Размозженный подбородок был скрыт под маской.

Сэр Артур без устали экспериментировал над внешностью капитана Тэлбота. В огне Колин потерял зрение, однако ему постоянно делали солевые компрессы, и он уже вполне прилично видел. Впереди были месяцы или даже годы боли и страданий. Предстояла пересадка кожи, операция на веки. Нескоро, ох, нескоро сможет вернуться он к нормальной жизни. И, несмотря на это, Колину претило прибегать к услугам очаровательных компанейских девушек, в обязанность которых входило развлекать жестоко изуродованных офицеров, то есть сопровождать их в кино, на танцы, на прогулки. Клэр как-то намекнула Ивлин, что той бы не мешало последовать примеру таких девушек — они никогда и вида не подадут, что их пугают любо отталкивают изуродованные войной лица их кавалеров.

— Я попытаюсь, попытаюсь сделать над собой усилие и… Да, да, я обязательно попытаюсь, — жалко твердила Ивлин. — Ты же знаешь, как я его люблю.

В этом признании в любви было столько отчаяния.

Клэр сейчас ехала в госпиталь проведать Колина. Мисс Элертон позвонила ей домой и сказала, что капитан Тэлбот очень хочет ее повидать.

— По-моему, он хочет что-то с вами обсудить, — предположила мисс Элертон. — Он чем-то очень встревожен, а поэтому, Клэр, прошу вас, приезжайте как можно скорее.

— У меня осталось несколько отгулов. Приеду в конце недели, — ни минуты не раздумывая, сказала Клэр.

Колин сидел в гостиной для офицеров в отделении пластической хирургии. Руки, которые обгорели меньше, чем лицо, уже совсем освободили от бинтов, и он курил сигарету. Клэр обратила внимание, что у него на голове начали расти волосы. Бедняжка, думала она, красавцем его, разумеется, не назовешь, однако под этими безобразными шрамами скрывается его прежняя душа — душа того самого Колина, которого я ценю и уважаю. Редкая у него душа — недаром и здешний медперсонал его боготворит.

Колин громко и радостно поздоровался с Клэр. Она отметила, что ему уже удается четко выговаривать слова.

— Как хорошо, что ты приехала, моя дорогая…

Девушка сняла пальто и протянула ладони к огню. На улице стоял промозглый холод, и она была рада теплу и уюту комнаты. Один из больных, читавший в кресле газету, поднялся, поздоровался с Клэр и вышел в коридор.

Колин рассмеялся. Клэр была поражена, что этот человек после долгих страданий не потерял способности смеяться.

— Мне кажется, он думает, что ты моя подружка, поэтому и решил проявить тактичность.