– Почему охранные чары сообщили, что Гермиону убил профессор Защиты?
– Когда Дамблдор представлял меня защитным чарам Хогвартса в качестве профессора Защиты, у меня во рту был горный тролль, превращённый в фальшивый зуб, – профессор слегка улыбнулся.
– Другое живое орудие нельзя трансфигурировать, больше никто не проживёт после отмены трансфигурации те шесть часов, которые необходимы, чтобы её нельзя было отследить с помощью Маховика времени. Тот факт, что был использован именно горный тролль, явно свидетельствовал, что убийце требовалось орудие, которое можно безопасно трансфигурировать. Если добавить к этому показания защитных чар и собственное знание Дамблдора о том, как он представил меня Хогвартсу, можно вычислить, кто ответственен за произошедшее – теоретически. Однако, по своему опыту я знаю, что, когда ответ заранее не известен, разгадать такую головоломку гораздо сложнее, поэтому я решил, что не слишком рискую. Да, кстати, у меня к тебе тоже есть вопрос, – профессор Защиты внимательно посмотрел на Гарри. – Что всё-таки выдало меня там, в коридоре перед этими залами?
Гарри отложил все остальные эмоции, чтобы взвесить цену и выгоду честного ответа, и пришёл к выводу, что профессор выдаёт ему гораздо больше информации, чем получает (зачем?) и что лучше не создавать впечатления, будто Гарри что-то умалчивает.
– В основном, мне показалось слишком невероятным, что все появились в коридоре Дамблдора в одно и то же время. Я пытался рассмотреть гипотезу, что все прибывшие кем-то координировались, включая вас.
– Но я же сказал, что следовал за Снейпом, – заметил профессор Защиты. – Разве это было неправдоподобным?
– Это было похоже на правду, но… – сказал Гарри. – Гм. Хорошее объяснение не должно включать в себя правдоподобные версии, о которых стало известно после события. Хорошее объяснение должно предсказывать вероятности заранее. Именно поэтому наука требует от людей сначала делать предсказания, а не верить объяснениям, приходящим в голову уже после события. Я не предсказал бы заранее, что вы станете следить за Снейпом и появитесь подобным образом. Даже если бы я заранее знал, что вы можете отследить палочку Снейпа, я бы не ожидал от вас таких действий. Так как ваше объяснение не убедило меня в том, что я бы смог предсказать такой исход заранее, он так и остался маловероятным. Я начал размышлять, а не мог ли тот, кто управлял Спраут, так же подстроить и ваше появление. А потом до меня дошло, что та записка самому себе на самом деле пришла не от будущей версии меня, и это полностью вас выдало.
– Вот как, – вздохнул профессор Защиты. – Что ж, думаю, всё вышло только к лучшему. Ты всё понял слишком поздно. А если бы ты оставался в неведении и дальше, это принесло бы не только выгоды, но и неудобства.
– А чего вы вообще пытались достичь? Я так старался разобраться лишь потому, что всё происходящее казалось слишком странным.
– Это должно было указывать на Дамблдора, а не на меня, – нахмурился профессор Квиррелл. – На самом деле, предполагалось, что в ближайшие несколько часов мисс Гринграсс в этом коридоре не появится…. хотя, наверное, после того, как я заставил мистера Малфоя подкинуть специально подготовленную для неё улику, неудивительно, что они объединились. Если бы с мистером Ноттом не увязалась эта компания, развитие событий выглядело бы не настолько нелепо. Но поскольку я – специалист по управлению магией на поле боя, я сумел провести стычку, как мне было нужно. Пожалуй, в конце всё смотрелось несколько по-дурацки, – профессор Защиты бросил в котёл дольку персика и колокольчик. – Но давай оставим разговор о Зеркале, пока мы не доберёмся до него. У тебя ещё остались вопросы, касающиеся прискорбной, хоть и, надеюсь, временной кончины мисс Грейнджер?
– Да, – ровным голосом произнёс Гарри. – Что вы сделали с близнецами Уизли? Дамблдор думал… я хочу сказать, вся школа видела, как директор подошёл к близнецам после ареста Гермионы. И Дамблдор думал, что вы, в смысле, Волдеморт, удивились, зачем он сделал это, и что вы проверили близнецов Уизли, обнаружили и забрали их карту и затем стёрли им память.
– Дамблдор был совершенно прав, – сказал профессор Квиррелл и покачал головой, словно чему-то удивляясь. – Он допустил полнейшую глупость, оставив Карту Хогвартса в руках этих двух идиотов. Когда я завладел Картой, увиденное меня неприятно потрясло. Она верно отображала наше с тобой имя! Идиоты Уизли думали, что в карте какая-то неисправность, особенно после того, как ты получил Мантию и Маховик. Если бы Дамблдор оставил Карту себе… если бы Уизли хоть раз упомянули о странностях Карты Дамблдору… но, к счастью, они этого не сделали.
Верно отображала наше с тобой имя…
– Я хотел бы это увидеть, – сказал Гарри.
Не отрывая взгляда от котла, профессор Квиррелл вытащил из мантии сложенный пергамент, прошипел ему «Покажи окрес-стнос-сти» и бросил его Гарри. Пергамент устремился к мальчику, вызвав усиление чувства обречённости, и мягко опустился к его ногам.
Гарри подобрал пергамент и развернул его.
Сначала лист был пуст. Затем на нём начали появляться контуры стен и дверей, проведённые от руки – их словно рисовало невидимое перо. Появилось изображение цепочки комнат: большинство было пустыми, последняя комната несла неразборчивую подпись по центру, как будто сама Карта пыталась показать своё недоумение, а внутри предыдущей комнаты было написано два имени, одно соответствовало тому месту, где сидел Гарри, а другое – месту, где стоял профессор Квиррелл.
Том М. Риддл.
Том М. Риддл.
Гарри не мог оторвать взгляд от пергамента, по спине побежали мурашки. Одно дело – услышать, как Лорд Волдеморт назвал тебя Томом Риддлом, и другое дело – обнаружить, что магия Хогвартса с этим согласна.
– Ты что-то с-сделал с этой картой, чтобы дос-стичь такого рис-сунка, или с-сам удивилс-ся, увидев это?
– С-сам удивилс-ся, – ответил профессор Квиррелл, с оттенком шипящего смеха. – Никаких фокус-сов.
Гарри сложил Карту и бросил её обратно в сторону профессора. Какая-то сила подхватила пергамент в воздухе и направила его в карман мантии профессора Квиррелла.
– Ещё я хочу сообщить, что это Снейп наводил мисс Грейнджер и её приспешниц на хулиганов и иногда вмешивался, защищая их.
– Это я знаю, – ответил Гарри.
– Любопытно, – сказал профессор Квиррелл. – А Дамблдор тоже об этом знает? Отвечай на парселтанге.
– Нет, нас-сколько мне извес-стно, – прошипел Гарри.
– Поразительно, – сказал профессор. – Возможно, тебя заинтересует ещё один факт: С-сос-тавителю зелий приш-шлос-сь работать с-скрытно, потому что его план противос-стоял плану с-смотрителя ш-школы.
Гарри несколько секунд обдумывал услышанное. Профессор Квиррелл в это время дул на зелье в котле, словно охлаждая его, несмотря на то, что под котлом по-прежнему горел огонь. Затем он добавил в него щепотку земли, каплю воды и колокольчик.
– Пожалуйста, объясните, – попросил Гарри.
– Неужели ты никогда не задавался вопросом, почему в качестве декана Слизерина Дамблдор выбрал Северуса Снейпа? Утверждение, что это просто прикрытие для его работы шпионом Дамблдора, ничего не объясняет. Снейпу достаточно было дать должность профессора зельеварения, ему необязательно было становиться деканом. Снейпа вообще можно было сделать Хранителем Земель и Ключей, если уж Дамблдор так нуждался в его присутствии в Хогвартсе! Зачем его делать деканом Слизерина? Наверняка тебе приходило в голову, что, с точки зрения дамблдоровских претензий на мораль, работа Снейпа на этой должности не могла пойти на пользу слизеринцам?
Нет, эта мысль не приходила в голову Гарри… именно в таких выражениях.
– Я задавался этим вопросом. Но я не рассматривал его именно в таком виде.
– А теперь ответ для тебя очевиден?
– Нет.
– Разочаровываешь. Ты недостаточно научился цинизму, ты не осознал всей гибкости того, что моралисты называют моралью. Чтобы понять план, смотри на последствия и спрашивай, не являются ли они задуманными. Дамблдор намеренно ослаблял факультет Слизерина – не смотри на меня так, мальчик, я говорю ис-стину. В течение последней Войны волшебников, моими приспешниками становились слизеринцы, а другие слизеринцы поддерживали меня в Визенгамоте. Посмотри на это с точки зрения Дамблдора и вспомни, что он по своей природе не понимает путей Слизерина. Представь, как Дамблдор всё сильнее и сильнее печалится, что из этого факультета Хогвартса происходит столько дурного. А после заметь, что он назначает главой Слизерина Снейпа. Северуса Снейпа! Человека, который не станет учить свой факультет ни хитрости, ни целеустремлённости, человека, который не будет требовать от них дисциплины, и сделает своих учеников слабыми! Человека, который будет задевать учеников других факультетов и заставит их испытывать отвращение к самому имени Слизерина! Человека, чья фамилия была неизвестна в магической Британии и, конечно же, не принадлежала к благородным, и, вдобавок, ходящего в каких-то лохмотьях! Ты думаешь, Дамблдор, который всё это устроил и который имел мотив всё устроить именно таким образом, не представлял последствий? Полагаю, Дамблдор говорил себе, что, если будущие Пожиратели Смерти окажутся ослаблены, то в следующей Войне волшебников будет спасено больше жизней, – профессор Квиррелл бросил в котёл небольшую льдинку, и та, коснувшись бурлящей поверхности, медленно растаяла. – Если процесс продлится достаточно долго, ни один ребёнок не захочет идти учиться в Слизерин. Факультет упразднят, и, если Шляпа продолжит называть его имя, это станет меткой позора для детей, которых затем всё равно распределят между другими тремя факультетами. С этого дня в Хогвартсе останется три хороших факультета – храбрости, учёбы и усердия, и не будет факультета Плохих детей, как если бы три основателя Хогвартса изначально оказались достаточно мудры, чтобы отказать Салазару Слизерину. Такой финал, как я полагаю, и задумывал Дамблдор. Краткосрочная жертва ради высшего блага, – профессор Квиррелл сардонически улыбнулся. – А Люциус позволил всему этому случиться, не протестовал и даже, подозреваю, не заметил, что что-то пошло не так. Боюсь, во время моего отсутствия, моим бывшим слугам эта битва умов оказалась совершенно не по зубам.
