– Один крестраж вы утяжелили и бросили в действующий вулкан, чтобы он опустился в мантию Земли, – мрачно сказал Гарри. – Я так планировал расправиться с дементором, если не смог бы его уничтожить. А потом вы спросили меня, куда бы я спрятал некий предмет, если бы не хотел, чтобы его нашли. Один крестраж спрятан где-то в земной коре, на глубине нескольких километров. Один крестраж вы бросили в Марианскую впадину. Один летает где-то в стратосфере, невидимый. Вы и сами не знаете, где именно, потому что стёрли подробности из своей памяти. И последний крестраж – это золотая табличка на Пионере-11, ради которой вы проникли в НАСА. Вот откуда ваше звёздное заклинание берёт изображение звёзд. Огонь, земля, вода, воздух и пустота.
«В этом есть что-то от загадки», – сказал в тот раз профессор Защиты, и потому Гарри запомнил тот разговор. Что-то от Риддла.
– Верно, – сказал профессор Защиты. – Меня несколько потрясла скорость, с которой ты это вспомнил, но, полагаю, это ничего не меняет. Все пять крестражей находятся вне досягаемости – и моей, и твоей.
Это утверждение могло быть и ложным, особенно если существует способ как-то отследить магическую связь и определить местоположение… Наверняка Волдеморт приложил все усилия, чтобы их не нашли… но, не исключено, что со всем, сделанным с помощью магии, может справиться другая магия. По меркам волшебников Пионер-11, конечно, далеко, но НАСА точно знает, где он. А если с помощью магии можно как-то обойти уравнение реактивного движения Циолковского, добраться до него, вероятно, гораздо проще.
Внезапно в голову Гарри пришла тревожная мысль. Никакое правило не обязывало профессора Защиты говорить правду о том, какой именно межзвёздный зонд он превратил в крестраж. И, если Гарри не изменяла память, связь с Пионером-10 оборвалась вскоре после того, как он миновал орбиту Юпитера…
И вообще, что мешало профессору Квирреллу сделать крестражи из обоих зондов?
Следующая мысль напрашивалась сама, и её точно не стоило озвучивать Врагу, который мог о ней не подумать. Но вероятность того, что этот Враг не додумался до этой мысли, казалась крайне низкой.
– С-скажи мне, учитель, – прошипел Гарри, – убьёт ли тебя разруш-шение этих пяти вещ-щей?
– Почему ты с-спраш-шиваеш-шь? — в ответе профессора Защиты послышались переливы шипения, которые на парселтанге передавали змеиную насмешку. – Ты предполагаеш-шь, что я с-скажу «нет»?
Гарри не знал, как ему ответить, но он сильно подозревал, что это не имеет никакого значения.
– Ты думаеш-шь верно, мальч-чик. Уничтожение этих пяти вещ-щей не с-сделает меня с-смертным.
Горло Гарри снова пересохло. Если цена создания крестража не была невообразимо высокой…
– С-сколько волш-шебных якорей ты с-создал?
– Не с-стал бы отвечать на такой вопрос-с, но ты явно уже догадалс-ся, — улыбка профессора стала шире. – Не знаю ответа. Перес-стал с-считать где-то пос-сле с-ста с-семи. Прос-сто завёл привыч-чку с-создавать крес-страж пос-сле каждого с-скрытного убийс-ства.
Свыше СОТНИ тайных убийств, прежде чем Лорд Волдеморт перестал считать. И что ещё хуже…
– Ваше заклинание бессмертия всё ещё требует человеческой жертвы? Почему?!
– Великое творение поддерживает жизнь и магию внутри ус-стройс-ств, с-созданных пожертвованием жизни и магии других. — снова шипящий змеиный смех. – Так понравилос-сь ложное опис-сание с-старого крес-стража и так разочаровалс-ся, когда выяс-снил ис-стину. Мыс-сли об улучш-шенном крес-страже ш-шли в том же рус-сле.
Гарри не слишком понимал, зачем профессор Защиты делится с ним этими жизненно важными сведениями, но у того наверняка была какая-то причина, и это Гарри нервировало.
– Значит, вы действительно лишённый тела дух, завладевший Квиринусом Квирреллом.
– Да. Я вернус-сь быс-стро, ес-сли это тело будет убито. Буду оч-чень разозлён и мс-стителен. Говорю тебе это, чтобы ты не попытался выкинуть какую-нибудь глупость.
– Я понял, – сказал Гарри.
Мальчик изо всех сил старался упорядочить свои мысли и вспомнить, о чём хотел спросить дальше. Профессор Защиты в это время повернулся обратно к зелью. Левой рукой он высыпал в котёл раздробленные ракушки, правой – бросил ещё один колокольчик.
– Так что произошло 31 октября? Вы… пытались превратить младенца в крестраж, нового или старого типа. Вы сделали это умышленно, потому что вы сказали Лили Поттер, – Гарри набрал воздуха. Теперь, когда он знал, откуда берётся этот страх, он мог противостоять ему. – «Прекрасно, я принимаю твои условия. Тебе – умереть, а ребёнку – жить. А теперь брось палочку, чтобы я мог убить тебя».
Теперь Гарри понимал, что он вспомнил почти всю ту сцену с точки зрения Лорда Волдеморта и лишь самый конец видел глазами маленького Гарри Поттера.
– Что вы сделали? Почему вы это сделали?
– Пророчество Трелони, – коротко ответил профессор. Он тронул колокольчик кусочком меди и бросил цветок в котёл. – После того, как Снейп принёс мне пророчество, я много дней над ним размышлял. Пророчества – это всегда нетривиально. Как бы мне сформулировать, чтобы ты не навоображал какой-нибудь ерунды… хорошо, я объясню тебе и буду весьма недоволен, если ты продемонстрируешь свою глупость. Меня очаровало утверждение пророчества, что кто-то окажется равным мне, ибо это могло означать, что этот человек сможет поддержать умную беседу. Меня пятьдесят лет окружали идиоты, которые не могли связать двух слов. Упускать такую возможность, не поразмыслив над ней, я не собирался. А потом, видишь ли, у меня появилась «блестящая» идея, – профессор вздохнул. – Мне пришло в голову, как я могу выполнить пророчество по-своему, к своей выгоде. Я собирался отметить ребёнка, как равного себе, использовав старое заклинание крестража таким образом, чтобы мой собственный дух отпечатался на чистом разуме младенца. Это была бы более чистая копия меня самого, ибо у ребёнка ещё не было своей личности, которая могла бы смешаться с моей. Через несколько лет, когда мне бы надоело править Британией и захотелось заняться другими делами, я бы устроил всё так, чтобы другой Том Риддл появился и уничтожил меня, а потом правил спасённой им Британией. Мы бы играли против друг друга бесконечно посреди мира глупцов, развлекаясь таким образом. Я знаю, какой-нибудь драматург непременно предсказал бы, что в итоге мы уничтожим друг друга. Но я долго размышлял над этим и пришёл к выводу, что мы оба просто откажемся играть в подобной драме. Таково было моё решение, и я был уверен, что оно не изменится. Оба Тома Риддла будут слишком умны, чтобы пойти по этому пути. Мне казалось, пророчество намекало, что, если я уничтожу Гарри Поттера, почти ничего не оставив, то наши души не будут столь несхожи и мы сможем существовать в одном мире.
– Но что-то пошло не так, – сказал Гарри. – Что-то вызвало взрыв, сорвавший крышу дома Поттеров в Годриковой лощине, подарило мне шрам на лбу и оставило ваше сожжённое тело.
Профессор Квиррелл кивнул. Движения его рук, работавших над зельем, замедлились.
– Резонанс нашей магии, – тихо произнёс он. – Когда я сделал душу младенца похожей на свою собственную…
Гарри вспомнил, как в Азкабане с его патронусом столкнулось Смертельное проклятие профессора. Ту обжигающую, разрывающую боль в лбу, как будто его голова была готова развалиться пополам.
– Не могу сосчитать, сколько раз я возвращался мыслями к той ночи, снова и снова прокручивая свою ошибку, размышляя, какими мудрыми поступками я мог её предотвратить, – заметил профессор Квиррелл. – Позже я пришёл к выводу, что мне следовало бросить палочку и принять свою анимагическую форму. Но в ту ночь… в ту ночь я инстинктивно пытался взять под контроль хаотические колебания своей магии, несмотря на то, что чувствовал, как сгораю изнутри. Это было неверное решение, и я проиграл. В итоге моё тело было уничтожено, несмотря на то, что я перезаписал разум младенца Поттеров. Каждый из нас уничтожил другого, почти ничего не оставив. А затем… – профессор тщательно контролировал выражение своего лица. – А затем, когда я очнулся внутри крестражей, оказалось, что моё великое творение работает не так, как я надеялся. Я должен был свободно вылететь из моих крестражей и завладеть телом любого человека, который даст мне разрешение или который окажется слишком слаб, чтобы отказать. Именно эта часть моего великого творения сработала не так, как я ожидал. Как и в случае первоначального заклинания крестража, я мог овладеть только жертвой, которая дотронулась до самого крестража… а я спрятал свои бесчисленные крестражи в таких местах, где их никто никогда не сможет найти. Тебе стоит верить своим инстинктам, мальчик, сейчас не лучшее время, чтобы смеяться.
