Какое-то время аврор просто листал пергаменты, затем вновь заговорил.

– Родился 26-го сентября 1955 года. Мать – Квондия Квиррелл, имевшая связь с Лиринусом Ламблангом… – зачитал аврор. – Распределён в Когтевран… довольно неплохие СОВы… ТРИТОН по Заклинаниям, трансфигурации… «Превосходно» по магловедению, впечатляет… Древние руны и, ах да – Защита. Также на «превосходно». Много путешествовал, посещая самые разные страны. Визы на порталы в Трансильванию, Запретную империю, город Бесконечной Ночи… так, так, Техас.

Человек оторвался от чтения досье и прищурился.

– Что вы делали там, мистер Квиррелл?

– Любовался видами, преимущественно на магловской стороне, – непринуждённо ответил профессор Защиты. – Как вы и сказали, я много путешествовал.

Человек выслушал ответ, нахмурился, посмотрел в пергамент и снова поднял голову.

– Также я вижу, вы посещали город Фуюки в 1983 году.

Профессор Защиты удивлённо приподнял бровь.

– И что?

– Что вы делали в Фуюки? – быстрый и резкий вопрос.

Профессор Защиты слегка пожал плечами.

– Ничего особенного. Посетил несколько известных достопримечательностей, несколько менее известных достопримечательностей, об остальном предпочту умолчать.

– В самом деле? – тихо спросил аврор. – Довольно интересный ответ.

– Чем же? – спросил профессор Защиты.

– Тем, что у вас нет визы в Фуюки, – человек звучно захлопнул папку. – Вы не Квиринус Квиррелл. Так кто же вы, чёрт побери?

Зельевар тихо прошёл в спальню Когтеврана, спальню первокурсниц – нарядная комната, где бронзовый и синий цвета чередовались в расцветке мягких игрушек, шарфов, платьев, мелкой дешёвой бижутерии и постеров знаменитостей. Определить кровать Гермионы Грейнджер не составило труда – на неё словно напало книжное чудовище.

Спальня пустовала, несколько заклинаний помогли узнать это наверняка.

Профессор зельеварения поискал под подушкой, под кроватью, а потом начал рыться в сундуке, разбирая заслуживающие и не заслуживающие внимания предметы – в обоих случаях выражение его лица не менялось. Наконец он нашёл стопку бумаг, в которых описывалось место и время, где можно застать хулиганов. Все записки были подписаны лишь замысловатой буквой «С.»

Короткая огненная вспышка и с записками было покончено. Зельевар отправился отчитываться о провале своей миссии.

Профессор Защиты сидел спокойно, его руки по-прежнему были сложены на коленях.

– Если вы осведомитесь у Альбуса Дамблдора, – сказал он, – то узнаете, что он в курсе, и я согласился преподавать Защиту с обязательным условием, что тайна моей личности…

Молниеносным движением аврор взмахнул палочкой и гаркнул: «Полифлюс Реверсо!». Одновременно с этим профессор Защиты чихнул, и серебряный луч рассыпался фонтаном белых искр.

– Извините, – вежливо сказал профессор Защиты.

В улыбке аврора не было даже намёка на веселье.

– Так где же настоящий Квиринус Квиррелл, а? Лежит где-нибудь под Империусом на дне сундука, а вы время от времени нелегально варите Оборотное зелье из его волос?

– У вас очень спорные допущения, – резко ответил профессор Защиты. – Что заставляет вас думать, что я не похитил его тело целиком с помощью невероятно Тёмной магии?

Последовала довольно ощутимая пауза.

– Я рекомендую вам,– сказал наконец аврор, – отнестись к этому серьёзно, мистер Как-Вас-Там.

– Простите, – профессор Защиты вновь откинулся на спинку стула, – но я не вижу особых причин скромничать в этом вопросе. И что вы будете делать, убьёте меня?

– Мне не нравится ваш юмор, – тихо ответил аврор.

– Какая незадача, Руфус Скримджер, – отозвался профессор Защиты. – Глубоко вам сочувствую.

Он наклонил голову вбок, изучающе глядя на дознавателя, и его глаза, скрытые тенью от ледяного света, заметно сверкнули.

Падма сидела, уставившись в свою тарелку.

– Просто так Гермиона бы этого не сделала! – кричала Мэнди Брокльхерст, чуть не плача, впрочем её лицо уже было залито слезами. В другое время её крик был бы слышен по всему Большому залу, но сейчас многие кричали друг на друга. – Я… я уверена, Малфой хотел… хотел сделать с ней что-то нехорошее…

– Наш генерал никогда бы так не поступил! – Кевин Энтвистл орал даже громче Мэнди.

– Ну да, конечно! – кричал Энтони Голдштейн, – Малфой – сын Пожирателя Смерти!

Падма смотрела в свою тарелку.

Драко был генералом её армии.

Гермиона была основателем ЖОПРПГ.

Драко доверил ей место своего заместителя.

Гермиона была её подругой-когтевранкой.

Оба они были её друзьями, возможно, двумя её лучшими друзьями.

Падма смотрела в свою тарелку. Она радовалась, что Распределяющая шляпа не предложила ей Пуффендуй. Если бы она попала в Пуффендуй, то наверное было бы намного больней пытаться решить, кому она более верна…

Она сморгнула, поняла, что взгляд её опять затуманился, и снова поднесла дрожащую руку, чтобы вытереть слёзы.

Мораг МакДугал фыркнула так оглушительно, что даже перебила общую сумятицу, творившуюся за обедом, и громко заявила:

– Готова поспорить, Грейнджер жульничала во вчерашней битве, и поэтому Малфой вызвал её…

– Так, все – ЗАТКНИТЕСЬ! – проревел Гарри Поттер и ударил по столу кулаками. От силы удара по всей длине стола звякнули тарелки.

В любое другое время он бы получил за это выговор от профессоров, но сейчас он привлёк только взгляды нескольких учеников поблизости.

– Я хотел пообедать, – сказал Гарри Поттер, – и вернуться к расследованию, и не собирался ввязываться в разговоры. Но вы все ведёте себя как дураки, и когда правда выйдет наружу, вы все пожалеете о том, что вы говорили о невиновных. Драко ничего не делал, Гермиона ничего не делала, на них обоих наложили заклинание Ложной памяти! – на последних словах его голос поднялся. – Как это может быть, чёрт возьми, НЕ ОЧЕВИДНО?

– И ты думаешь, мы в это поверим? – заорал в ответ Кевин Энтвистл. – Все так говорят! Это был не я, это просто заклинание Ложной памяти! Ты думаешь, мы идиоты?

Мораг, сидевшая рядом с ним, снисходительно кивнула.

Выражение, проступившее на лице Гарри, заставило Падму вздрогнуть.

– Понятно, – сказал Гарри Поттер. Он не кричал, поэтому Падме пришлось прислушиваться. – Здесь нет профессора Квиррелла, чтобы объяснить мне насколько глупы люди, но уверен, в этот раз я справлюсь самостоятельно. Люди совершают глупости, их ловят и дают им Веритасерум. И они не романтичные гениальные злодеи, поскольку таких невозможно поймать – те вовремя учатся окклюменции. Речь о жалких некомпетентных преступниках, которых поймали, из которых выбили признание Веритасерумом, и они так отчаянно не хотят в Азкабан, что говорят, что на них использовали заклинание Ложной памяти. Всё так? И твой мозг, рефлекторно, как собака Павлова, связал идею заклинания Ложной памяти с жалкими преступниками и их невнятными отговорками. И тебе нет нужды изучать какие-то детали. Твой мозг просто по шаблону выбрасывает гипотезу в кучу, где лежит то, во что ты не веришь, и на этом раздумья закончены. Прямо как мой отец, который не допускал, что гипотеза существования магии может быть верна, потому что слышал много раз, как о магии рассуждают глупцы. Верить в гипотезу, включающую в себя заклинание Ложной памяти, не принято.

– Чего ты там бормочешь? – Мораг, вздёрнув нос, посмотрела на на Мальчика-Который-Выжил.

– Ты думаешь, мы поверим хотя бы одному твоему слову? – крикнул когтевранец постарше, которого Падма не знала. – После того как ты обратил Грейнджер во Тьму?

– Я не буду жаловаться, – страшно спокойным голосом продолжил Гарри, – на волшебников без зачатков логики, верящих во всякий бред. Однажды я попробовал сказать об этом профессору Квирреллу – он просто посмотрел на меня и ответил, что если бы я не был ослеплён своим воспитанием, то обнаружил бы сотни ещё более абсурдных вещей, в которые верит множество маглов. То, что вы все делаете, – очень по-человечески, очень нормально, и не делает вас необычно плохими, так что я не буду жаловаться.