Последняя фраза сопровождалась особенно громким, почти змеиным шипением, и Падма сбежала. Она неслась по коридорам, будто её преследовали летифолды, она бежала, забыв про запрет на бег по коридорам, она не остановилась, даже пробегая мимо других учеников, провожавших её удивлёнными взглядами, она бежала до самых комнат Когтеврана. Кровь стучала у неё в ушах, и когда дверь спросила: «Почему солнце светит днём, а не ночью?», Падма смогла ответить правильно лишь с третьей попытки. Дверь открылась, и она увидела…

…несколько мальчиков и девочек, с разных курсов – все уставились на неё, а в одном из углов комнаты, за пятиугольным столом, Гарри Поттер, Майкл Корнер и Кевин Энтвисл подняли глаза от своих тетрадей.

– О, Мерлин! – воскликнула Пенелопа Клируотер, вставая с дивана. – Падма, что с тобой случилось?

– Я, – она запнулась, – я, я слышала призрака....

– Надеюсь, это был не Кровавый Барон? – уточнила Пенелопа. Она вытащила палочку, и через мгновенье в её руке очутилась чашка, а ещё через мгновенье заклинание Агуаменти наполнило чашку водой. – Вот, выпей и сядь…

Падма уже шагала к пятиугольному столу. Она смотрела на Гарри Поттера, который не отрывал от неё свой взгляд, спокойный, серьёзный и немного печальный.

– Это устроил ты! – воскликнула Падма. – Как… ты… как ты посмел!

В гостиной Когтеврана внезапно наступила тишина.

Гарри просто смотрел на неё.

– Я могу тебе чем-нибудь помочь? – спросил он.

– Не пытайся отрицать, – прерывистым голосом произнесла Падма, – это ты натравил этого призрака на меня, он сказал…

– Я лишь хочу спросить, могу ли я чем-то помочь? Принести тебе еды, или газировки, или помочь тебе с домашней работой, или что-нибудь ещё?

Все вокруг уставились на них.

– Почему? – спросила Падма. Другие слова не приходили ей в голову, она не понимала.

– Потому что некоторые из нас стоят на краю пропасти, – ответил Гарри. – И вся разница в том, что ты делаешь для других. Падма, пожалуйста, позволь мне как-нибудь помочь тебе.

Она не сводила с него глаз и в этот момент поняла, что Гарри успел получить своё собственное предупреждение.

– Мне… – выдавила из себя Падма. – Мне надо написать шесть дюймов про ломиллиалор…

– Подожди, сейчас я сбегаю в спальню за учебниками по травоведению, – сказал Гарри. Он поднялся из-за пятиугольного стола, взглянул на Энтвисла и Корнера. – Извините, ребята, ещё увидимся.

Кевин и Майкл не ответили. Но пока Гарри Поттер шёл к лестнице, их взгляды, как и взгляды всех остальных в комнате, были прикованы к нему.

Около ступенек Гарри обернулся:

– И чтоб никто не приставал к ней с вопросами, если только она сама не захочет об этом поговорить. Надеюсь, всем понятно?

– Понятно, – произнесло большинство первокурсников и несколько учеников постарше. Судя по голосам, некоторые из них были довольно напуганы.

И она долго разговаривала с Гарри Поттером. Не только о ломиллиалорном дереве, но и о многом другом – даже о своём страхе опять стать точной копией Парвати. Она никогда и ни с кем не разговаривала на эту тему, но ведь призрачный союзник Гарри и так уже всё знал. Гарри достал из своего кошеля несколько странных книг и одолжил ей, взяв обещание никому о них не рассказывать. И добавил, что если она сможет понять эти книги, то её манера думать изменится настолько, что она никогда больше не окажется в гармонии с Парвати…

В девять вечера, когда Гарри сообщил, что ему пора уходить, её сочинение не было готово и на половину.

На полпути к двери он остановился, и, посмотрев на неё, добавил, что по его личному мнению она достойна Слизерина. Целую минуту она радовалась и только потом осознала, что ей сказали и кто это сказал.

На следующее утро, спустившись на завтрак, Падма заметила, как Мэнди, едва её увидев, что-то зашептала сидевшей рядом с ней девочке.

Девочка поднялась из-за стола Когтеврана и направилась в её сторону.

Ещё вчера Падма была рада, что они живут в разных комнатах. Но сейчас это уже не казалось большой удачей, теперь ей придётся сделать то, что она собиралась, на виду у всех.

Но даже обливаясь по́том, Падма знала, что именно она должна сделать.

Девочка приблизилась…

– Я прошу прощения.

– Что? – воскликнула Падма. Это была её реплика.

– Я прошу прощения, – повторила Гермиона Грейнджер так громко, чтобы все могли её услышать. – Я… Я не просила Гарри об этом, и когда я узнала, я рассердилась на него и заставила пообещать, что он больше ни с кем так не поступит. А ещё я неделю не буду с ним разговаривать… Мне очень, очень жаль, мисс Патил.

Гермиона Грейнджер очень волновалась, это было видно по её спине и по её лицу, на котором блестели капельки пота.

– Эм-м, – сказала Падма. Её мысли еле ворочались от потрясения… Она на мгновенье посмотрела в сторону стола Когтеврана, откуда за ними пристально наблюдал один мальчик, нервно сцепив руки на коленях.

Ранее:

– Я говорила тебе быть добрее! – крикнула Гермиона.

У Гарри выступила испарина. Гермиона впервые повысила на него голос, и в пустом классе это прозвучало довольно громко.

– Я, но… но я же сделал доброе дело! – запротестовал он. – Я практически её спас! Падма ступила на неверный путь, а я убедил её с него свернуть! Возможно, я изменил всю её жизнь к лучшему! Кроме того, если бы ты услышала, что изначально предложил мне профессор Квиррелл, то…

Тут Гарри понял, что ляпнул, и заткнулся, но было уже поздно.

Гермиона вцепилась в свои каштановые кудри, Гарри впервые видел этот жест в её исполнении.

– И что же предложил он?! Убить её?!

Профессор Квиррелл предложил Гарри найти всех учеников, которые обладают серьёзным влиянием на других – как на первом курсе, так и старше, – и попытаться взять под контроль всю систему распространения слухов в Хогвартсе. Профессор отметил, что это очень полезное и занимательное упражнение для любого настоящего слизеринца.

– Нет, ничего такого, – поспешно возразил Гарри. – В двух словах: он посоветовал мне найти способ влиять на людей распространяющих слухи. И я придумал добрый вариант его плана – напрямую сообщить Падме, что она делает и к чему её действия могут привести. Это лучше, чем угрожать ей или что-то ещё в этом роде…

– Это у тебя называется «не угрожать»?! – Гермиона дёргала себя за волосы.

– Ну… – ответил Гарри. – Полагаю, она могла слегка испугаться, чуть-чуть, но, Гермиона, нельзя, чтобы людям всё сходило с рук, иначе они будут творить ужасные поступки. Они просто не беспокоятся о том, сколько боли причиняют другим, пока сами её не почувствуют. Если Падма будет думать, что можно распускать гадкие слухи и не бояться последствий, она будет продолжать этим заниматься…

– Считаешь, что у твоих поступков никаких последствий не будет?

Болезненное предчувствие скрутило живот Гарри. Он ещё никогда не видел такого сердитого выражения на её лице.

– Как по-твоему, Гарри, что теперь подумают о тебе другие ученики? А обо мне?! Если Гарри не понравится, как ты отзываешься о Гермионе Грейнджер – на тебя натравят призраков. Ты этого добивался?

Гарри открыл рот, чтобы возразить, но на ум ему не приходило никаких слов, он просто… вообще-то он не думал о ситуации с такой точки зрения…

Гермиона наклонилась, чтобы собрать со стола беспорядочно разбросанные книги.

– Я неделю не буду с тобой разговаривать. Я расскажу всем, что я не разговариваю с тобой, и я объясню им почему, и, возможно, это хотя бы отчасти исправит тот вред, который ты причинил. После этой недели, я… я решу, что мне следует делать дальше, я думаю…

– Гермиона! – в отчаянии крикнул Гарри. – Я хотел помочь!