Гарри припомнил последнее, что он увидел: падающее тело. И с трудом выдохнул:

– Профессор… Квиррелл…

– С ним всё будет в порядке через пару часов, – ответил незнакомец. – Он просто истощён. Я не думал, что такое возможно… Похоже, он разом сбил с ног целых двести учениц, чтобы наверняка зацепить ту, которая насылала на тебя проклятие…

Мужчина мягко поставил Гарри на землю, поддерживая его.

Осторожно восстановив равновесие, Гарри кивнул.

Тот отпустил его, и Гарри немедленно упал.

Мужчина снова помог ему встать на ноги. Всё это время он старался держаться между Гарри и толпой девочек, которые уже потихоньку поднимались с земли. Мужчина постоянно бросал короткие взгляды в их сторону.

– Гарри, – тихо и очень серьёзно сказал он. – Ты можешь хоть отдалённо предположить, какая из этих девочек может желать тебе смерти?

– Это не убийство, – раздался сдавленный голос. – Это скудоумие.

Тут незнакомец сам чуть не упал. На лице у него было написано полнейшее потрясение.

Профессор Квиррелл уже принял сидячее положение на том месте, где ранее повалился наземь.

– Святые небеса! – выдохнул человек. – Вы ведь не должны…

– Мистер Люпин, вы не о том беспокоитесь. Ни один волшебник, как бы он ни был силён, не станет полагаться лишь на силу, накладывая подобные чары. Действовать следует эффективно!

Но вставать профессор Квиррелл всё же не стал.

– Спасибо, – шепнул Гарри. Затем поблагодарил и незнакомца рядом.

– Что произошло? – спросил тот.

– Я должен был это предвидеть, – с жёстким осуждением отозвался профессор Квиррелл. – Некоторые девочки попытались направить падающего мистера Поттера к себе в объятья. Полагаю, каждая из них думала, что всё пройдёт в лучшем виде.

Ой.

– Считайте это уроком предусмотрительности, мистер Поттер, – сказал профессор Квиррелл. – Если бы я прямо не настоял, чтобы на этом скромном мероприятии присутствовало как минимум двое взрослых наблюдателей, и что мы оба должны держать палочки наготове, мистера Люпина могло бы не оказаться рядом, чтобы замедлить ваше падение, и вы бы серьёзно пострадали.

– Сэр! – воскликнул этот человек… мистер Люпин, очевидно. – Не следует говорить мальчику о таких вещах!

– Кто… – начал Гарри.

– Единственный человек, кроме меня, который был свободен для роли наблюдателя, – ответил профессор Квиррелл. – Позвольте представить вам Ремуса Люпина. Он прибыл сюда на время, чтобы провести инструктаж по чарам Патронуса. Хотя, насколько я понял, вы уже встречались.

Гарри в замешательстве рассматривал представленного ему человека. Он бы запомнил это лицо в едва различимых шрамах и эту странную мягкую улыбку.

– Где мы встречались? – спросил он.

– В Годриковой лощине, – ответил мужчина. – Я сменил тебе немало пелёнок.

Временным кабинетом мистера Люпина стала маленькая комната с каменными стенами и небольшим деревянным столом. Гарри не мог со своего места рассмотреть, на чём мистер Люпин сидел, и предположил, что это маленький табурет вроде того, что стоял у стола. Гарри также предположил, что, поскольку мистер Люпин не пробудет в Хогвартсе долго и не собирается часто пользоваться кабинетом, тот попросил домовых эльфов не усердствовать понапрасну. Нежелание беспокоить домовых эльфов немало говорило о человеке. Конкретнее, это говорило о том, что он был распределён на Пуффендуй, поскольку, по наблюдениям Гарри, Гермиона была единственным человеком не с Пуффендуя, кто не хотел лишний раз тревожить домовых эльфов. (Сам Гарри считал её угрызения совести глупыми. Кто бы изначально ни создал домовых эльфов, он, очевидно, был неописуемым злодеем. Но из этого никак не следовало, что Гермиона поступает правильно сейчас, отрицая право мыслящих существ на рабский труд, раз уж они всё равно созданы так, чтобы им наслаждаться).

– Присаживайся, пожалуйста, Гарри, – тихо сказал мужчина. Его учительская мантия не отличалась качеством. Она была не то чтобы изорванной, скорее изношенной настолько, что простые чары типа Репаро уже не могли её починить. Эпитет «потрёпанная» первым приходил в голову. И несмотря на это, мужчина обладал каким-то достоинством, которого не принесли бы ему и хорошие дорогие одежды, оно бы просто не подошло к ним, оно было отличительной чертой этой потрёпанности. Гарри лишь слышал о скромности раньше, но никогда прежде не встречал настоящей – только показную умеренность людей, считающих, что быть скромным стильно.

Гарри присел на маленький деревянный табурет у небольшого стола мистера Люпина.

– Спасибо, что пришёл, – сказал тот.

– Нет, это вам спасибо, что спасли меня, – ответил Гарри. – Дайте мне знать, если вам когда-нибудь понадобится сделать что-то невозможное.

Человек помедлил.

– Гарри, могу я… задать личный вопрос?

– Конечно, можете, – ответил Гарри. – У меня тоже к вам много вопросов.

Мистер Люпин кивнул.

– Гарри, твои приёмные родители хорошо с тобой обращаются?

– Мои родители, – уточнил Гарри. – У меня их четверо. Майкл, Джеймс, Петуния и Лили.

– А-а-а, – отозвался мистер Люпин. И снова, «А». Он довольно часто моргал. – Я… приятно это услышать, Гарри. Дамблдор никому из нас не сказал, где ты… я боялся, он решит, что тебе следует жить у злых приёмных родителей, или вроде того…

Гарри не был уверен, что тревоги мистера Люпина необоснованны, с учётом своей первой встречи с Дамблдором. Но всё вышло совсем неплохо, поэтому он промолчал.

– Насчёт моих… – Гарри попытался подобрать слово, которое не принижало бы и не возвышало их… – других родителей. Я, ну, хочу знать всё.

– Непростая задача, – мистер Люпин потёр лоб. – Ну, начну с самого начала. Когда ты родился, Джеймс был так счастлив, что целую неделю не мог коснуться своей палочки без того, чтобы она не засияла золотистым светом. И даже позднее, стоило ему подержать тебя, или увидеть, как тебя держит Лили, или просто подумать о тебе, это случалось снова…

Каждый раз, когда Гарри смотрел на часы и обнаруживал, что прошло ещё полчаса, он ощущал укол совести: из-за него Ремус пропустит ужин, к тому же сам-то Гарри просто вернётся обратно во времени к семи часам, и тем не менее их обоих это не останавливало…

Наконец Гарри набрался храбрости, чтобы задать неудобный, но всё же необходимый вопрос. Ремус как раз был в середине развёрнутого повествования о великолепных талантах Джеймса в квиддиче, и Гарри не мог выбрать более подходящее время для своего вопроса.

– А затем, – глаза Ремуса ярко сияли, – Джеймс выполнил «тройной обратный нырок Мулханни» да ещё и с дополнительной подкруткой! Зрители просто обезумели, даже некоторые пуффендуйцы аплодировали…

Так и напрашивается сказать: «Наверное, это надо было видеть», – подумал Гарри. – Хотя в любом случае, маловероятно, что он бы оценил финт по достоинству, даже если бы увидел всё своими глазами.

– Мистер Люпин? – начал Гарри, и что-то в его голосе заставило Ремуса прерваться на полуслове.

– Мой отец издевался над другими учениками? – спросил Гарри.

Прежде чем ответить, Ремус наградил его долгим взглядом:

– Было время, когда он действительно так поступал, но он быстро это перерос. От кого ты услышал об этом?

Гарри быстро перебрал варианты, что правдивого он может сказать, не выдавая источник информации, но, к сожалению, его разум оказался недостаточно проворен.

– Впрочем, неважно, – сказал Ремус и вздохнул. – Я догадываюсь, от кого.

Гримаса неодобрения изогнула едва видимые шрамы на его лице:

– Как можно говорить такое…

– Было ли что-то оправдывающее поведение моего отца? – прервал его Гарри. – Плохая обстановка в семье, или вроде того? Или он просто… по природе был негодяем?

У него была тёмная сторона?

Ремус провёл рукой по волосам, откидывая их назад – первое замеченное Гарри проявление нервозности.