Работники ВТЭК Алма-Аты предъявили карточку прохождения Иваном Соседкиным комиссии. В графе «основная профессия», он записал «авиаконструктор». Домашний адрес не указал.

В Норильске было обнаружено заявление И. Соседкина на имя директора горнометаллургического комбината о приеме на работу, подписанный им трудовой договор, составленный Соседкиным десятого июля 1957 года, автобиография и другие документы.

— Это документы моего брата Иосифа, а не мои, — заявил Иван Соседкин, — брат убил свою дочь и хочет все свернуть на меня.

Каждый такой допрос Ивана Соседкина основательно выматывал следователя. Но он вновь и вновь проверял версии, которые выдвигал в свою пользу Соседкин, его сообщения о «преступлениях» брата Иосифа и наветы на других граждан.

Подзоров назначает графическую экспертизу. Устанавливается место жительства подозреваемого, опрашиваются рабочие и служащие, которые работали вместе с Соседкиным в Норильске, им предъявляется фото. Все, как один, узнают Соседкина Ивана, а его брата Иосифа никто никогда в Норильске не видел. Дочка Иосифа, об убийстве которой заявил Соседкин, оказалась живой.

Чтобы получить представление о напряженности работы Виктора Ефимовича, расследовавшего это дело, достаточно сказать, что доказательства собирались и уточнялись в 14 областях, городах и районах Советского Союза. Было допрошено около 200 свидетелей, десяткам людей в различных городах и районах были предъявлены многочисленные фотографии, в том числе и снимки Соседкина.

В городе Канске Красноярского края была допрошена сожительница Соседкина.

— В чем вы сомневаетесь? — удивилась вопросу следователя А. Л. — Это Соседкин Иван, с которым я жила в Норильске, когда он работал на руднике. Вот две его телеграммы — поздравляет с праздником, но одновременно просит выслать деньги на дорогу.

— Соседкин заявил мне, что его направили к нам в район зубным техником, и я его приняла на квартиру, — рассказала М. Шилова, допрошенная в Калманском районе Алтайского края.

— Иван Соседкин побывал у нас в селе Михайловке. Некоторым гражданам он вставлял зубы, которые потом оказались негодными. Просил кабинет для работы, не дали, и он уехал, — сообщил следователю свидетель И. Лабинцов.

Терапевт-эксперт ВТЭК города Новосибирска С. Литвинова рассказывает:

— К нам на ВТЭК явился И. Соседкин, который произвел на нас, врачей, тяжелое впечатление. Он плакал, голова и руки тряслись, он не мог связать и двух слов, с трудом передвигался. И комиссия установила ему первую группу инвалидности. Прошло два дня. Я с другим врачом, тоже экспертом М. Граф, случайно встретила Соседкин а в магазине «Детский мир». Он бойко шутил с продавцами, смеялся: никаких признаков былой болезни! Когда Соседкин вышел, мы его и догнать не могли. Он нас просто обманул, симулировал свою болезнь. Мы стали его искать по указанному в карточке адресу, но его уже не было...

Назначенная следователем судебно-медицинская экспертиза подтвердила: «Симптомов правостороннего гемопареза не обнаружено».

— Не знаю я этих женщин. Никого не знаю, — продолжал утверждать И. Соседкин.

Шли дни, недели кропотливого труда. У следователя уже скопилось немало неопровержимых доказательств: заключения специалистов, рассказы людей, которые и составили полную картину преступной деятельности Соседкина на протяжении многих лет.

Как положено, следователь предъявляет Соседкину материалы дела. При этом с расстановкой читает ему выдержку из приговора Адлерского народного суда Краснодарского края, где описывается, как, «явившись в форме полковника» в одну авторитетную организацию, Соседкин попросил автомашину для перевозки больной матери на новое местожительство. Получив машину, «полковник» немедленно заключил договор на перевозку лаврового листа. 625 килограммов он увез в соседний город, продал, деньги присвоил. Описываются и многие другие жульнические операции И. Соседкина: он орудует то в форме полковника, то надевая форму с ромбами в петлицах. Суд приговаривает его к 10 годам лишения свободы.

— Я хочу познакомиться с этими документами более подробно, — говорит Соседкин.

— Пожалуйста.

Соседкин читал долго. Наконец закончил. Вытер носовым платком потное лицо.

— Правильно?

— Документы, факты, значит, правильно, — вынужден подтвердить обвиняемый.

Допрос преступника — это своеобразный поединок. Здесь противоборствуют силы правды и лжи. В поединке со следователем Подзоровым нервы у Соседкина сдали. Собранные следователем неопровержимые доказательства вынуждают его подробно рассказать о своих похождениях и многочисленных жульнических действиях. И конечно, поведать о тех ротозеях, которые не затрудняли себя внимательным разбором его документов и действий. Он называет годы, месяцы, города, улицы, фамилии, имена и отчества обманутых людей.

Когда Соседкина освободили по амнистии, он приехал в Лениногорск. «Получил травму» и был признан инвалидом первой группы. Ему назначили пенсию — 120 рублей в месяц, а в июле 1957 года он срочно выехал в Норильск, где медкомиссия признала его годным для работы на руднике в условиях Крайнего Севера.

Проработав три месяца, Соседкин симулировал точно такой же «несчастный случай», как и в Лениногорске. И вновь «инвалидность» первой группы. Жулик обращается в горсобес Норильска, и на основании «документов» ему назначают пенсию — 103 рубля в месяц.

Через некоторое время он перевел эту пенсию в Новосибирск «в связи с переездом». За это время мошенническим путем из Норильского и Новосибирского горсобесов он получил 6661 рубль! Это один из очередных этапов его деятельности. Сейчас И. Соседкин на другом своем жизненном этапе: отбывает наказание в исправительно-трудовой колонии усиленного режима.

Коля Чаловский, молодой рабочий из города Зыряновска, весельчак, музыкант, неугомонная и общительная душа, не мог, конечно, знать, что этот знойный, безветренный день будет последним в его жизни.

Триста танцоров, певцов, музыкантов — юных и жизнерадостных участников художественной самодеятельности Зыряновска — ехали в Усть-Каменогорск на областной фестиваль молодежи. В первый же вечер в школе, где их разместили, гремел оркестр, в вихре вальса кружились гости и гостеприимные хозяева. Ничто, казалось, не предвещало беды.

И вдруг нежданно-негаданно к дверям школы подкатилась подвыпившая компания хулиганов. Руководитель зыряновцев Е. Лобанов пытался их урезонить, но в ответ услышал лишь нецензурную брань, угрозы и получил удар ножом. Подоспевшие товарищи бросились к пострадавшему, и тут-то в суматохе был ранен ножом Коля Чаловский. Ночная темнота и растерянность окружающих помогли преступнику скрыться.

Следствие, как всегда, началось с осмотра места происшествия. Очевидцы единогласно утверждали, что убийца скрылся в парке, но внимательный осмотр его не дал никаких результатов. А утром, когда фестиваль захлестнул город, и подавно не найти никаких следов. Работники прокуратуры тщательно проверяли версию за версией, но ни одной зацепки по-прежнему не было.

Товарищи Николая тяжело переживали его смерть. И конечно, они стремились помочь следствию. Кто-то вспомнил, что Лобанов, получивший ранение, сильно ударил преступника, так что на лице этого человека должны были остаться какие-то следы.

К вечеру в отделение милиции зыряновцы привели подозреваемого Михаила К., учащегося местной школы десятников-строителей. Лицо его было перевязано как раз возле нижней губы, куда, по словам очевидцев, Лобанов и нанес удар убийце. А через час-два ученики ближайшей школы принесли следователю кепку из темно-синего драпа 56-го размера.

— Это мы во дворе нашли, где вчера человека убили...

Михаил К. отпираться не стал — кепка была вроде бы его. Вспомнили и показания соседки-старушки, которая видела, как К. убегал со двора школы. Кольцо подозрений смыкалось. Однако Михаил был спокоен и невозмутим:

— Убийство? Не знаю. Точнее, узнал лишь утром следующего дня.