С гиканьем и криком мы бежали вниз по холму, а жители деревни вскоре поспешили нам навстречу посмотреть, кто это к ним явился. Когда мы приблизились, они столпились вокруг нас, горя любопытством поскорее узнать, что привело «кархоури» в их мирные края. После того как доктор разъяснил им чисто дружественную цель нашего посещения, они приняли нас с истинно таитянским гостеприимством, указав на свои дома и заверив, что они в нашем распоряжении до тех пор, пока мы пожелаем в них оставаться.

Нас поразил вид этих людей: и мужчины и женщины казались гораздо здоровей по сравнению с островитянами, жившими у бухт. Что касается девушек, то они были застенчивей и скромней, аккуратней одеты и значительно свежей и красивей, чем девицы на побережье. Как жалко, думал я, что таким очаровательным созданиям приходится прозябать в этой глухой долине.

Первый вечер мы провели в доме Рарту, гостеприимного старого вождя. Дом стоял на самом берегу озера, и, сидя за ужином, мы смотрели сквозь шелестящую завесу листвы на освещенную звездами водную гладь.

Следующий день мы посвятили прогулкам и ознакомились с маленькой счастливой общиной, почти не знавшей тех многочисленных прискорбных зол, от которых страдало остальное население острова. Кроме того, люди здесь были больше заняты. К моему удивлению, в нескольких домах занимались выделкой таппы. Европейские ситцы встречались редко, и вообще всякого рода изделий иностранного происхождения было мало.

Жители Тамаи формально были христианами, но так как они находились далеко от духовных властей, то не очень ощущали бремя религии. Нам рассказывали даже, что в их долине еще продолжали тайно развлекаться языческими играми и плясками.

Надежда увидеть старинный «хевар» (таитянский танец) была одной из побудительных причин, приведших нас туда; поэтому, обнаружив, что Рарту не слишком строг в своих религиозных взглядах, мы сообщили ему о нашем желании. Сначала он колебался и, пожимая плечами, как француз, заявлял, что это невозможно — попытка связана со слишком большим риском и может доставить неприятности ее участникам. Но, опровергнув все доводы, мы убедили его в осуществимости нашей затеи, и «хевар», настоящий языческий праздник, был назначен на тот же вечер.

Глава 63

Танцы в долине

Видимо, в Тамаи имелись дурные люди — доносчики, а потому приготовления к танцам происходили в большой тайне.

Часа за два до полуночи Рарту вошел в дом и, накинув на нас плащи из таппы, велел следовать за собой на некотором расстоянии и до выхода из деревни скрывать лица. Захваченные такой таинственностью, мы повиновались. Наконец, сделав большой крюк, мы вышли к дальнему берегу озера. Там раскинулась широкая влажная от росы поляна, освещенная полной луной и сплошь поросшая мелким папоротником. Поляна подступала к самой воде; напротив виднелись дома деревни, блестевшие среди рощ.

На краю поляны близ деревьев тянулся на сотни футов разрушенный каменный помост, где некогда стоял храм Оро. Теперь там не было ничего, кроме грубой хижины, построенной на самой нижней террасе. Ею, очевидно, пользовались в качестве «таппа херри» — помещения для изготовления туземной ткани.

Сквозь бамбуковую стену мерцал свет, отбрасывавший на землю длинные столбики тени. Слышались также голоса. Мы поднялись к хижине и, заглянув внутрь, увидели танцовщиц, которые готовились к выступлению. Там было около двадцати девушек; их охраняли уродливые старые карги — настоящие дуэньи. Долговязый Дух предложил последних выпроводить, но Рарту сказал, что из этого ничего не выйдет, и пришлось примириться с их присутствием.

Мы настаивали, чтобы нам открыли дверь, которую все время держали на запоре; однако после громкого спора с одной из находившихся внутри старых ведьм наш провожатый пришел в беспокойство и посоветовал прекратить шум, не то все будет испорчено. Затем он предложил нам в ожидании представления отойти подальше, так как девушки, по его словам, не хотели быть узнанными. Больше того, он взял с нас обещание не двигаться с места, пока «хевар» не закончится и танцовщицы не удалятся.

Мы с нетерпением ждали. Наконец, они появились. На них были короткие туники из белой таппы, а в волосах гирлянды цветов. Одновременно вышли и дуэньи, остановившиеся кучкой возле самого дома, между тем как девушки сделали несколько шагов вперед. Через мгновение две из них, самые высокие, уже стояли рядом посреди круга, который образовали остальные, взявшись за руки. Все это было проделано в полной тишине.

И вот обе девушки сплетают руки над головой и, восклицая «Ахлу! ахлу!», ритмично двигают ими из стороны в сторону.

Хоровод начинает медленно кружиться; танцовщицы идут боком, слегка опустив руки. Постепенно движения ускоряются и, наконец, девушки уже несутся вихрем круг за кругом; их грудь тяжело вздымается, волосы рассыпаются, цветы падают и глаза у всех сверкают, как бы образуя сплошное кольцо света.

Тем временем две девушки внутри хоровода не переставая сходятся и расходятся. Изогнувшись в одну сторону, так что их длинные волосы далеко откидываются, они скользят туда и сюда и, выбросив вперед руки с вытянутыми пальцами, на одной ноге кружатся в полосе лунного света.

— Ахлу! ахлу! — снова вскрикивают обе царицы танца и, приблизившись друг к другу в центре круга, еще раз поднимают руки над головой и неподвижно застывают.

— Ахлу! ахлу! — Хоровод распадается, и девушки, с трудом переводя дух, останавливаются. Несколько мгновений они тяжело и часто дышат, а затем, когда яркий румянец начинает сходить с их лиц, медленно отступают, расширяя круг.

Снова две главные танцовщицы ритмично двигают руками, а остальные недвижно стоят в отдалении, напоминая в тихом свете луны каких-то сказочных фей. Но вот, затянув странную песню, они начинают мягко покачиваться, постепенно убыстряя движения; наконец, с трепещущей грудью и горящими щеками они на несколько мгновений страстно, самозабвенно отдаются пляске; по-видимому забыв обо всем окружающем. Вскоре, однако, ритм снова замедляется и становится томным, как раньше, и девушки замирают; затем, сверкая глазами, они вихрем устремляются вперед и, сливая свои голоса в дикий хор, бросаются друг другу в объятия.

Таков этот «лори-лори», как его, кажется, называют, — танец девушек-вероотступниц из Тамаи.

Пока шла пляска, нам стоило больших усилий удерживать доктора, чтобы он не бросился вперед и не схватил какую-нибудь из ее участниц.

В эту ночь нам больше не собирались показывать «хевар», и Рарту чуть не силой увел нас к пироге, вытащенной на берег озера. Мы неохотно уселись в нее и поплыли к деревне; добрались мы до нее довольно быстро и до восхода солнца смогли хорошенько выспаться.

На следующий день доктор бродил по деревне, стараясь отыскать вчерашних танцовщиц. Он рассчитывал, что они поздно встанут и по этому признаку их можно будет узнать.

Но он жестоко ошибся, так как, когда он совершил первую вылазку, вся деревня спала, и ее жители проснулись одновременно часом позже. Однако в течение дня он встретил нескольких девушек, которых сразу обвинил в том, что они принимали участие в «хеваре». Рядом стояли какие-то щеголеватые парни (вероятно, пришедшие из Афрехиту навестить родителей), и девушки имели смущенный вид, но очень ловко опровергали выдвинутое против них обвинение.

Обычно кроткие, как горлинки, женщины Тамаи тем не менее не лишены, хотя и в очень слабой степени, того свойства, для которого мы придумали довольно забавное название «перчик», и в данном случае они это свойство обнаружили. Когда доктор слишком настойчиво приставал к одной из девушек, она мгновенно повернулась к нему и, влепив пощечину, предложила «ханри перрар!» (убраться).

Глава 64

Таинственная