Как часто Зрителей турнирных Пленял бы он и ослеплял, Когда бы выпадов рапирных Пинками ног не подкреплял. 1967 11 Здравствуй, господин учитель! Кто нынче В этом мире хрупком Всех учит праведным поступкам? Священник? Истинный поэт? Актёр? Философ? Лекарь? Нет. И не декан, и не старьёвщик, А… НАТОВСКИЙ БОМБАРДИРОВЩИК! Чего не повидали вроде? Премногих подняли на свист… Но вот вам — новое в природе: Бомбардировщик — моралист!!! 1999 12 Жалоба Нынче в хозяйстве моём Долго царит запустенье. Где Ариаднина Нить? Где Золотое Руно? Нету! Кастальский Родник Сохнет без примененья. Дерзкий подкидыш Зоил — Ходит не порот давно… 1982 Посвящение Певец растленья маленьких детей! Накалыватель бабочек на спицу! В курортной романистике твоей Я чую грифа! Зрю гиену-псицу! А кто тебе сказал, что ты звезда? Да; иногда бывает гений грубым. Но смачным — никогда. Но красногубым, Но масляным, но хищным — никогда. Вернулся к нам, однако ж, Мезозой. И где бы он тебе ни кинул «Здравствуй», — Уж из камней выглядывает глаз твой Под крокодильей чувственной слезой. И уж ходить не надо за экватор, Чтобы с тобой столкнуться, аллигатор! Июль 1999 Памяти Янины Дегутите [71] Распахнувшая пурпур свой, Вновь болезненно сжала Лепестки с морозной росой Чаша розы. Держава, На багор навалясь, бросив рупор, Ту страну оттолкнула, Где до времени роза пурпур На ветру распахнула. Погляди! — Литва отплывает На отколотой льдине С тихой женщиной посередине, Той, каких не бывает! Её дело — стихов её свитки. Её имя — Янина. Скрип её заповедной калитки — Словно звон пианино. Погляди: под ноябрьскою тучей В океан, полагаясь на случай, Вильнюс мчит с ускореньем! Сообщая холодный, горючий, Водяной вкус — кореньям; Всем кореньям, куреньям, соленьям, Спящим в каждой квартире (Дух крысиной кладовки С оленьим Силуэтом на сыре). Дух невольничьих трюмов (где трюфли Не растут) — колоссален! Стенки трюмные влагой набухли… Но и льдины уж нет… Пересядем Под обноски снастей не поющих, Парусов не надутых… Мчат пловцы промеж бурь вопиющих В те края, где не ждут их. В неисправных бесправных просторах Ничего им не светит. Трюмных крыс, на предательство скорых, Там, как родичей, встретят. Но не нужен там ясень карминовый, Серых башен камень наследный; Там не надобны: ни соловьиный Саломеи [72] напев, ни Янины Стих последний и хрип последний. 1990, ноябрь, декабрь 2000 Спасибо за осень!
Спасибо за осень! (Но дело не в грядках, Не в грузе плодов, ослепляюще-сладких, Не в кадках с продавленным дном, — Не полно ли о съестном?) Спасибо за то, что тропинки не круты, Что вечность вмещается в ёмкость минуты, Что можно себе повелеть Не слишком о лете Жалеть. Спасибо за осень с оранжевым клёном, За озеро с полупрозрачным тритоном, За этот нежданный покой, За отдых, желанный такой! За то, что аллея не вдруг поредела. Что поздно менять, — подвергать переделу Удачно сложившийся день. Что в бездны глядеть было лень… Что завтра? Уж так ли она безгранична — Жизнь красок? Но, как бы там ни было, нынче — Я знаю, что есть у меня Цвет неба вчерашнего дня! Весна уязвима. У красного лета И недруги есть и завистники где-то… Спасибо за осень! — за то, Чего не отнимет никто. вернуться Янина Дегутите — классик современной литовской поэзии. вернуться Саломея Нерис — другой классик литовской поэзии; старшая современница Янины Дегутите. |
