Перебирая в уме всевозможные темы (И, как всегда, надрываясь под жизненной ношей), Я догадалась: От жизни оторваны — ВСЕ МЫ! Только ведь кто — от плохой, А ведь кто — от хорошей… 1984 Сквер в переулке Светлой памяти Чарлза Диккенса Братьев Чириблов тропинка (Так уж я её зову) Складки старческой улыбки прячет в жёсткую траву. Здесь гуляет чёрный самый, сдав манжеты в дымоход, Вечным Ваською да Гамой путешествующий кот. Здесь почти провинциальный подорожников уют. Голуби в кругах сияний жёлтое зерно клюют, А над ними (и над нами) в знак защиты и журьбы Мощными опекунами мощно клонятся дубы, Чтоб от жара не ослепли дети скопищ городских, Чтобы, в крыш алжирском пекле взмывший, в маревах, кривых От зернистости карнизов, — август высказался весь В зёрнах жёлтых, в крыльях сизых, в синей зелени древес. Вот крадётся наш Василий (о мошенник!), сделав вид, Будто голубя хромого хищно сцапнуть норовит! Но едва мы отвернёмся, сделав вид, что не глядим, Зверь зевнёт: де — «и не думал я охотиться за ним…» Братьев Чириблов тропинка. Так уж я её зову. Кто пройдёт по ней за нами — сны увидит наяву. Тут живут воспоминанья. И витает здесь мечта По охотничьим угодьям Васьки, чёрного кота. Помнишь старые страницы? Братья честные, вдвоём О чужом пекутся благе и о счастье (не своём!). За конторкою высокой пишет добрый старый клерк… Этот след не затерялся. Этот образ не померк. Но уж вновь заполыхали комментаторов очки, — Дескать: «Неправдоподобны филантропы-добрячки! Только в склоке, только в драке, в уголовщине сплошной, Передравшись, как собаки, люди хлеб добудут свой! Мы считаем, что такой-то недостаточно свиреп: Чего доброго — без драки заработает на хлеб! Ведь «борьбу» предаст, каналья, раньше времени поев, Никого ни покалечить, ни прикончить не успев…» Кровожадные! Уймитесь; Что за радость — множить зло? Как бы злыдничество ваше вас самих ни подвело! Слишком противоречивы и напоминают чушь К благоденствию призывы при неверье в щедрость душ. Коли зол от сотворенья человек (ведь вот стервец!), Киньте, бросьте негодяя, — пусть погибнет наконец. Если добр от Сотворенья человек (а это так!), Отчего бы его долю не вернуть ему — без драк? Только что там понапрасну к лютым извергам взывать… …Снег пошёл. Мороз подкрался. Будем зиму зимовать. Быстро сумерки спустились. Лёг зелёный зимний час. Лишь глядят с небес прозрачных братья Чириблы на нас. 1985 Песенка про китовый ус На каждом шагу оскорбляющийся, Властителем мира являющийся, А попросту молвить — валяющийся На всех перекрёстках, вкус, Наверное, нас не похвалит, Но это нас мало печалит. Давайте-ка лучше песню споём, Споём про китовый ус! Китовый ус — королеве! А прочим — китовый жир, Чтоб ворвань варить И вслух говорить Про наш океанский мир! Но ворвань, слыхал я, не варят И с хлебом её не едят, А в пламя светилен её, Точно филин, Из тьмы, не мигая, глядят. И так мы упорно глядели, И так мы лупились во мрак, Что старую Англию мы проглядели — Сами не знаем как… Китовый ус — королеве — И сто сундуков похвал. А нам — бродить — Серебром обводить Зеленобурый вал. Пока мы носились по бурным волнам, Чтоб земли открыть, неизвестные нам, — Родину предков утратили мы, И не дали к родным берегам Пристать нам дельцы-живодёры, Банкиры, жуиры, обжоры, А законодатели Законопатили Выход наш к лучшим дням. Китовый ус — королеве, А кит — из цветных пластмасс! Кто вспомнит — когда Живого кита Глядели в последний раз? Мы были народом — страной моряков, Единым и славным во веки веков, Но вихрь нас умчал от родных берегов… Ты, Англия, — помнишь ли нас? …Чу! — Стража ли где прокричала? (Завыл ли в снастях ноябрь?) — Чтоб нам не бросали причала, Что призрачный — наш корабль, Что нет в нас ни капли толка, Что зрительный мы каприз, Что все мы когда-то привиделись только Глазам сухопутных крыс… Катается с грохотом бочка, — смотри: Как будто в ней кто-то хохочет внутри! А ветер за пирсом качнул фонари И снова, зевнув, замолчал В глубинах безвестных подводных могил… Ту песню мне вспомнить — быстрей помоги! Тогда сторожа нам зажгут маяки И нам Англия бросит причал! |
