Кроме того, в Новгороде, на Торговой стороне, расположен императорский дворец и прилегающий к нему сад на берегу Волхова. Но они выглядят такими обветшалыми и невзрачными, что мы не стали задерживаться около них и решили ещё раз пройтись по торговым рядам. Эти грязные, полуразвалившиеся мелкие лавчонки кажутся злой насмешкой над былым торговым величием Новгорода. Сейчас в Новгороде насчитывается около 60 церквей, а домов всего лишь 1500 — такое соотношение является, судя по всему, главной причиной однообразия городской жизни.
Как уверял нас наш сопровождающий, он совершенно не знал, что ещё нам показать в городе, кроме того, что мы в течение лишь одного часа уже посмотрели; мы, совершенно обессилев, вернулись к нашему бородатому хозяину и заказали обед из национальных блюд, самым превосходным из которых была рыба.
Чтобы не пропустить ни одной особенности Новгорода, мы заказали знаменитую сушёную форель под названием Surty. Однако она показалась нам слишком сухой и к тому же с привкусом рыбьего жира. Мы расплатились с любезным трактирщиком и поспешили дальше.
Окрестности Новгорода не показались нам такими уж прелестными, какими их описывает автор путеводителя (за исключением прекраснейших монастырей, о которых уже говорилось ранее). Это широкая болотистая равнинная местность, едва ли пригодная для пастбищ, простирается вплоть до берегов реки Волховец. Утомительность этого пути для путешественников, который раньше можно было преодолеть лишь в бычьей упряжке, сейчас несколько смягчила своеобразная, но очень удобная шоссейная дорога. Вся дорога от Новгорода и до следующей станции Бронница — а это расстояние в 35 вёрст — как пол, выстлана широкими тесаными балками, плотно уложенными и закрепленными перилами по бокам. По ней, почти всегда галопом, с грохотом проносятся превосходные местные почтовые лошади.
Этот отрезок пути значительно лучше типичных московских дорог, которые большей частью выложены гладко тёсаными брёвнами (а не пнями, которые, по рассказам Кокса, затрудняли движение) объёмом не толще руки. Они так неплотно прилегают друг к другу, что постоянные щели, возникающие из-за отсутствующих или поломанных и сгнивших брёвен, служат причиной постоянной тряски, что, пожалуй, могло бы послужить отличным лечением для ипохондриков. Для утешения будущих путешественников скажу, что по обеим сторонам дороги лежат большие запасы таких тёсаных брёвен, предназначенных для ремонта дорог, из которых, однако, лишь немногие послужат своей цели, потому что гниют уже сейчас — вот как старо это благое намерение!
К счастью, дорога достаточно широка и состоит из двух рядов брёвен, лежащих в длину рядом друг с другом, так что по меньшей мере хоть одна сторона в случае необходимости (если вторая затонет) будет пригодна для езды. Но тем хуже это для тех, кто в таком месте наткнётся на вереницу русских извозчиков, состоящую из более чем сотни лошадей и повозок, которые необходимо пропустить.
Расход древесины при строительстве такого рода дорог, должно быть чудовищно высок. Можно рассчитать, что на один фут ширины такой дороги, выложенной надлежащим образом, требуется как минимум три тёсаных бревна, а для двойного ряда, следовательно, шесть. Таким образом, на каждую версту, а это 500 русских саженей, или 7 футов, необходимо 21 000, а, включая подстил и боковые соединения, по меньшей мере 25 000 брёвен небольшой толщины, которые все могли бы «стать» балками. Для строительства одной станции такого пути, длиной лишь в 30 вёрст, необходимо 750 000 брёвен, каждое из которых через 2—3 года нужно будет заменить на новое! Существует ли более дорогостоящий и одновременно некачественный способ строительства мостов и дорог? В какое возмущение это событие должно бы было привести простого немецкого лесовода?!
Прямо перед крупным приходским центром и ямской станцией Бронница мы на большой, но недостаточно широкой для того, чтобы разместить запряжённую лошадьми повозку, лодке, перетягиваемой канатом от одного берега к другому, пересекли широкую и бурную реку Мета. Подобная поездка с непривыкшими и пугливыми лошадьми, даже ночью, может быть довольно опасна!
Здесь нас привёл в изумление добротный и чистый постоялый двор и гостеприимство хозяев. Поскольку колёса нашей повозки требовали серьёзного ремонта, мы расположились за ужином и чаем. Это время пролетело незаметно.
Наше любопытство вызвало современное высокое каменное здание, и нам рассказали, что его строителем и владельцем был зажиточный крестьянин этой деревни по фамилии Баранов, который недавно, во время плавания в Новгород на своей барже, был задавлен одной из деревянных балок.
Природной особенностью окрестностей деревни Бронница является единственный на всей равнине конусообразный холм, вершину которого украшает каменная церковь и глубокий, всегда наполненный водой, колодец. Оттуда открывается прекрасный вид, с одной стороны — на далёкую Валдайскую возвышенность, а с другой — на Новгород и озеро Ильмень. По бокам этого загадочного холма расположены пашни, на которых романтически разбросаны гранитные валуны.
Является ли этот необычный холм, как гласит народное предание, надгробным памятником великому колдуну, или же это храм, возведенный людьми еще в языческие времена, в который отовсюду и даже с дальнего севера съезжались люди для получения предсказаний, или же его образование — просто каприз природы и это всего лишь небольшая часть Валдайской возвышенности? Что из этого правда — я не берусь судить. До сих пор каждый год в Иванов день на этом холме проходит веселый народный праздник, посвященный Амуру, богу любви у всех народов, и северному Бахусу, — во время которого проводятся магические игры и люди могут получить по большей части желаемые, а не правдивые предсказания.
По достаточно хорошей дороге мы проехали мимо станции Зайцево и вскоре оказались в так называемом уездном городе Крестцы, расположенном на берегу реки Холова. Этот город, с несколькими каменными зданиями и церковью на окраине, практически не отличается от обычных деревень. Составитель вышеупомянутого путеводителя шутливо отметил, что здесь, как и на большинстве станций, есть императорский путевой дворец. Сначала мы из любопытства его разыскивали, чтобы восхититься его роскошью, но каждый раз находили какой-нибудь жалкий, чаще всего деревянный и полностью разрушенный домишко без окон и дверей. А немногие каменные дома совершенно уже превратились в руины и не представляют практически никакой ценности.
Путешественник, с которым мы познакомились в уютном и гостеприимном, в отличие от остальных, доме крестецкого почтового писаря, вскоре развеял все наши опасения насчёт Валдайской возвышенности, которую автор путеводителя называет «русскими Пиренеями», и заверил нас в том, что в любой другой стране её назвали бы просто холмами.
Следующая станция, до деревни Рахино, длиной всего лишь 16 верст, отличается своим ужасным бревенчатым мостом, который сменяется плохой булыжной мостовой и песчаной дорогой. Рахино предоставляет путешественникам, хотя и скучный, но необходимый, особенно для повозки, отдых и ремонт. По обеим сторонам дороги виднеются озера, некоторые из которых окружены лесом, что создает прекрасное впечатление, а также является признаком начинающейся Валдайской возвышенности. Почва в этой местности крайне неплодородна, и на этой пустоши лишь изредка встречаются посевы гречихи, видимо, именно поэтому здесь так много нищих и хижин с соломенными крышами.
Приехав на следующую станцию Яжелбицы, мы оказались у подножия Валдайской возвышенности, которая представляет собой цепь холмов протяженностью около 30 верст. Она относится к Алаунской возвышенности, другое ответвление которой образует Дудерошскую возвышенность. Именно на этих холмах берут своё начало крупнейшие реки России: Днепр, Дон, Волга, Ока и Волхов. Эти возвышенности состоят, по всей видимости, преимущественно из известняка и глины. Но согласно последним исследованиям здесь есть месторождения каменного угля, медной и железной руд, а также марказита и квасцов.
