Степенным же посадником был тогда Добрыня. И немцы, услышав непреклонный ответ архиепископа и всего народа, по своему лукавству били челом посаднику Добрыне и дали ему посул великий. Об этом ведь и Соломон сказал: «Золота все послушаются». Посадник же Добрыня, вместе с злыми своими сообщниками, велел немцам вот что сказать старостам купеческим и купцам новгородским: «Если нашей божницы — храма святых верховных апостолов Петра и Павла — не будет у вас в Великом Новгороде, то и вашим церквам у нас, в наших городах, тоже не бывать».

И, услышав это, купеческие старосты и все купцы новгородские начали бить челом господину своему отцу архиепископу и всему Великому Новгороду, так говоря: «Окажите милость, разрешите немцам поставить свою ропату по их обычаю и вере, и место им отведите, где они захотят, потому что если не будет их божницы здесь, то и нашим церквам у них не быть». Тогда же и посадник Добрыня в поддержку старост и купцов начал говорить: «Если не будет наших церквей по немецким городам, тогда и нашим купцам новгородским очень будет плохо». И архиепископ, и новгородцы, вняв совету посадника и челобитью своих купцов, разрешили немцам поставить свою ропату, а место им укажет посадник, где подойдет. И немцы выбрали себе место посередине города, на торгу, где стоит деревянная церковь Святого Иоанна Предтечи.

Посадникже Добрыня, ослепленный мздой и подстрекаемый дьяволом, велел церковь Святого Предтечи перенести в другое место, а то место отвел немцам. Предтеча же Господень не стерпел навета дьявола и козней его злого сообщника, который надругался над святым его храмом за мзду. В ту же ночь услыхал пономарь той церкви Предтечевой голос, сказавший ему: «Завтра, когда наступит третий час дня, иди на Великий мост и вели новгородцам смотреть на чудо, которое свершится с Добрыней-посадником». И пономарь назавтра возвестил новгородцам об услышанном им. И сразу стеклось множество народа на Великий мост смотреть — что же произойдет?

И вот когда посадник Добрыня с людьми своими поехал с веча на свою улицу в насаде через Волхов, то внезапно налетел вихрь и, подхватив насад, поднял его на высоту более двух саженей, и ударил им о воду. И тут пошел посадник Добрыня ко дну и утонул, а остальных всех выловили перевозчики на малых судах. А тело Добрыни неводами, сетями и веревками едва смогли извлечь из реки. За свое лукавство не удостоился он погребения, какое свершается по православному обычаю.

Это рассказал мне Сергий, игумен Островского монастыря святого Николы, (духовный) отец нынешнего игумена Хутынского монастыря Закхея.

О той же ропате. Когда немцы построили ропату свою, то наняли новгородских иконописцев и велели им написать образ Спасов на ее стене, на южной стороне вверху, чтобы прельщать и соблазнять христиан. И вот когда написали иконописцы Спасов образ на ропате, не сообщив об этом архиепископу, и сняли покров, то сразу в тот же час нашла туча с дождем и с градом, и выбило градом то место, где был написан образ Спасов, и левкас смыло дождем, так что и следа не осталось от того, что было изображено.

Приход Михаила, Христа ради юродивого, в Клопский монастырь Святой Троицы при игумене Феодосии, избранном позже на владычный стол.

А пришел в Иванову ночь. Поп Макарий, покадив в церкви на девятой песне, пошел в келью. Пришел к келье — а келья открыта. Вошел он в келью, а там старец сидит на стуле, горит перед ним свеча, а он переписывает деяния святого апостола Павла — рассказ о плавании. Поп, перепугавшись, попятился и вернулся в церковь. Пришел и рассказал о незнакомце игумену Феодосию и инокам.

Игумен Феодосии, взяв крест и кадило, пошел к келье с братнею, а сенцы в келью уже заперты. И он заглянул в окно кельи — старец сидит и пишет. Тогда игумен сотворил молитву: «Господи Исусе Христе, сыне Божий, помилуй нас, грешных!» А незнакомец в ответ сотворил эту же молитву. И игумен трижды творил эту молитву, и трижды пришелец отвечал Феодосию той же молитвой.

Вот Феодосии молвит ему: «Кто ты — человек или бес? Как твое имя?» А он ему в ответ те же слова: «Человек ты или бес? Как твое имя?» И Феодосии во второй и третий раз повторил свой вопрос: «Человек ты или бес? Как твое имя?» И во второй и третий раз Михаила отвечал одно и то же: «Человек ты или бес?»

Тогда игумен Феодосии велел в келье и в сенцах крышу разобрать и в келье дверь выломать. Вошел игумен в келью, начал келью фимиамом кадить и старца стал кадить. А тот от фимиама прикрывается, а сам осеняет себя крестным знамением.

И спросил его игумен Феодосии: «Как ты пришел к нам, откуда ты? Что ты за человек? Как имя твое?» А старец отвечал его же словами: «Как ты пришел к нам? Откуда ты? Как твое имя?» Так и не могли допытаться о его имени.

И Феодосии молвил старцам: «Не бойтесь, старцы, Бог нам послал этого старца».

Потом позвонили к обедне, и поп Макарий пошел в церковь. Начали служить обедню. И когда запели «Единородный», видят — старец тот в церковь вошел и тоже начал петь «Единородный сын и блаженный» и «Апостол» и всю обедню пел до конца. Когда поп кончил обедню, то подошел с просвирой к Феодосию игумену. И Феодосии, взяв просвиру, дал ее старцу, да молвил ему: «Иди, старец, к нам в трапезную хлеб есть». И он пошел со всеми в трапезную. А когда поели, то Феодосии сказал ему: «Оставайся у нас, старец, живи с нами». И сам Феодосии ввел его в келью.

Прошло немного времени, и говорит Михаила игумену Феодосию: «Будут к нам гости». Спрашивает его Феодосии: «Сын мой, что за гости будут?» А он ничего не ответил. Пошли Феодосии игумен и старец из церкви от обедни, отпев обедню, а на монастырском дворе стоят трое неизвестных. Игумен Феодосии дал им по просвире: двое взяли, а один не взял. И говорит старец Феодосию: «Зови их хлеб есть — ведь они издалека пришли». И Феодосии сказал: «Пойдем, дети, в трапезную поедим хлеба». А один из них ответил: «С нами, отче, есть еще люди, наши товарищи». Тогда Феодосии игумен и Михаила говорят: «Пусть кто-нибудь из вас пойдет да позовет остальных — поедим все вместе». Один из них пошел и позвал остальных. А их идет тридцать человек, все в доспехах, с оружием и сулицами.

Вошли в трапезную хлеб есть. Феодосии и Михаила говорят им: «Садитесь, дети, хлеб есть». Все сели за столы и поели, а двое не стали есть. Тогда сказал им Михаила: «Не сбудется ваш умысел, с которым вы сюда пришли!» И сразу же худо стало тем двоим, которые не ели. Встали все от трапезы, прославляя Бога и Святую Троицу, а один из гостей дал сто бел на трапезу и молвил: «Позаботьтесь, отцы, о наших товарищах — а мы от вас с миром пойдем!» И лежали двое больных пять дней. И один из них, сильно занемогший, захотел постричься в чернецы. Но Феодосии не смел постричь его. Тогда сказал Михаила Феодосию: «Постриги, отче, братом нам будет». И постригли его и нарекли в монашестве Ерофеем. А другого, когда поправился, отпустили, и Михаил сказал ему: «Иди да передай своим друзьям, чтобы с этой поры они больше не грабили и не разбойничали, оставили бы свои грехи». Вскоре после этого, на Преображение Господне, приехал причащаться и монастырь кормить князь Константин с женою. За обедом Михаила заставили читать книгу Иова праведного. И князь, услышав голос старца, посмотрел ему в лицо и узнал его. Говорит он ему: «Да ведь это Михаил, Максимов сын». А тот молвил князю в ответ: «Бог знает». Тогда Феодосии сказал: «Почему, сынок, своего имени нам не назовешь?» А он в ответ: «Бог знает». И с той поры назвал свое имя — Михаила. И начали называть его Михаилом. Князь же сказал игумену и старцам: «Вы берегите его — этот человек нам родня». С тех пор игумен начал заботиться о старце.

Случилось — в Веряже вся вода высохла. Была засуха три года подряд. Раз пошел пономарь за водой для церкви, видит — Михаил пишет на песке: «Чашу спасения приму, имя Господа призову. Тут будет источник неисчерпаемый». И пономарь, как обедню отпели, рассказал об этом игумену Феодосию. Пошел игумен с Михаилом на берег, посмотрел он, что написано на песке, и спросил у Михаила: «Что, Михаила, написано на песке?» А Михайла отвечает: «На песке написано — чашу спасения приму, имя Господа призову. Тут будет источник неисчерпаемый». Сотворили молитву игумен с Михаилом. Покопали немного — и ударила вода ключом. Так до сих пор на этом месте бьет источник неиссякаемый.