Русская православная церковь, восемь веков делившая со своим народом все испытания и невзгоды, оказалась отодвинутой на задворки общества. Подконтрольный правительству Святейший синод не решался открыто противостоять свихнувшейся на мистике правящей элите.

И все же нашелся человек, который не побоялся поднять голос против охватившего русское общество умопомрачения. Этим человеком был архимандрит новгородского Юрьева монастыря Фотий (в миру Спасский).

Детство Фотия прошло в бедности и унижениях. Он окончил Новгородскую духовную семинарию и благодаря замечательному голосу стал певчим в Казанском соборе Петербурга. Потом у него открылся еще один талант — ораторский. На его вдохновенные проповеди собирались толпы народа. Однажды его услышала графиня Орлова, и вскоре он стал ее духовником.

Опасаясь неприятностей от властей, церковное начальство предпочло удалить Фотия из столицы, назначив его игуменом Юрьева монастыря, некогда богатого, а теперь влачившего жалкое существование. На пожертвования графини Орловой Фотий превратил монастырь в цветущую обитель. Бывая в Петербурге, архимандрит продолжал бороться с мистиками, невзирая на чины и знатность. С амвонов петербургских соборов гремели его обличительные речи.

Графиня Орлова через императрицу устроила встречу Фотию с императором Александром. Свидание длилось три часа. Фотий не стеснялся в выражениях. Баронессу Крюденер обозвал «квохчущей жабой», министра просвещения князя Голицына — «выжившим из ума стариком». Фотий убеждал императора в том, что тайные общества вовсе не так безобидны, как уверяют сами масоны, иначе для чего эта тайна?

Немало суровых слов услышал в свой адрес и сам император. Фотий напомнил ему о долге монарха, абсолютное большинство подданных которого исповедуют православную веру. Фотий понимал, чем он рискует, он был готов к ссылке, лишению сана, но на следующий день вышел царский указ о запрете тайных обществ. Голицын был смещен. Царь вернулся в лоно православной церкви и уже не покидал ее.

У нового императора Николая I юрьевский архимандрит попал в немилость. Независимый нрав игумена не понравился не терпевшему возражений Николаю. Поводом для опалы послужил инцидент в Юрьевом монастыре. Царь появился в обители без предупреждения. Увидев императора, Фотий благословил его как простого прихожанина и протянул руку для целования. Руку император поцеловал, но в столицу Фотия больше не пускали.

Вслед за своим духовником перебралась на постоянное жительство в Юрьево графиня Орлова. На ее деньги были построены Крестовоздвиженский собор, новые братские корпуса, колокольня. Колокольню Фотий и Анна заказали архитектору Растрелли. По замыслу она должна была стать самой высокой колокольней в России, выше Ивана Великого в Москве. Однако Николай I, утверждавший проект, вычеркнул один ярус, чтобы не обидеть первопрестольную.

В 1836 году Фотий скончался. Графиня ненадолго пережила его и после скоропостижной смерти согласно ее завещанию была похоронена в Юрьевом монастыре, рядом со своим духовным отцом.

Сто лет спустя, уже при советской власти, в разгар антирелигиозной кампании могилы Фотия и графини Орловой были раскопаны. Их останки вместе с мощами новгородских святителей выбросили на свалку, но местные крестьяне тайно перезахоронили их, скрыв могилу от нового надругательства.

Впоследствии была сочинена и растиражирована душераздирающая история об отравлении графини Орловой. Новый игумен Юрьева монастыря Мануил якобы дал графине яд в причастии (!), боясь, что после отъезда она заберет назад свои вклады в монастырь. При вскрытии могилы, писал автор брошюры, останки графини «оказались в странном положении: одно плечо лежало выше другого, руки разбросаны, седые волосы растрепаны, черное платье на груди порвано в клочья. Не оставалось сомнений, что Орлова просыпалась в гробу. Видимо, Мануил дал ей в причастии крепкое снотворное, приняв его за яд».

Удивительно, что эта выдумка, столь же нелепая, сколь и злонамеренная, живет до сих пор, даже несмотря на то, что все эти домыслы опроверг присутствовавший при вскрытии могилы Орловой тогдашний директор новгородского музея Н. Порфиридов. Жуткие россказни о проснувшейся в гробу графине нередко можно встретить в публикациях или услышать от какого-нибудь местного «знатока истории».

Еще одна легенда, связанная с графиней Орловой, приписывается служителям музея в Витославицах, которые видели по ночам в коридорах особняка, некогда принадлежавшего графине Орловой, таинственную женщину в белом. Впечатлительные служительницы уверяют, что явственно слышали стоны и вздохи, издаваемые мятущимся духом графини, которой так и не удалось замолить великие грехи братьев Орловых.

Рядом с Софийским собором находится здание бывшей церкви Входа в Иерусалим, построенной в 1759 году по проекту Растрелли в стиле гражданского барокко и превращенной при советской власти в лекторий. В этой церкви находилось тело покойного императора Александра I во время остановки на пути из Таганрога в Санкт-Петербург.

Смерть императора Александр! I и его жены императрицы Елизаветы породили слухи о том, что царь бежал из Таганрога и сделался сибирским старцем Федором, а императрица стала монахиней Сырковского монастыря под Новгородом Верой Молчальницей. И хотя царь Александр и его жена Елизавета умерли от болезней, о чем имеются все медицинские документы, а прах императорской четы погребен в Петропавловской крепости, разговоры о том, что императорская чета прожила еще многие годы, не умолкают и по сей день.

Кто же такая Вера Молчальница, которую молва до сих пор отождествляет с императрицей Елизаветой? В Сырковском монастыре на окраине Новгорода в середине XIX века действительно жила невесть откуда появившаяся монахиня Вера. По преданию, когда у Веры спрашивали, кто она, в ответ слышали: «Если по небесному — прах земли, а по-земному — выше тебя». Вскоре она дала обет молчания на 25 лет. В монастырь к ней стекался народ, Вера обладала даром утешения. В середине XIX века Сырковский монастырь посетил император Николай I, посидел возле Веры, с ней помолчал, поцеловал ей руку и ушел. Возможно, этот визит и породил среди местных жителей легенду о царице-монашенке. «К обычной инокине разве стал бы царь ездить, да к тому же руку целовать!»

После революции Сырковский монастырь был разрушен, кладбище, где похоронена Вера, стерто с лица земли. Местные жители мечтают о восстановлении обители и верят, что в этом им поможет Вера Молчальница.

Есть и другая версия легенды. Согласно ей под именем Веры Молчальницы скрывалась одна из сестер Будкевич, вдохновивших Пушкина на создание образов Татьяны и Ольги Лариных.

Историей вольного Новгорода Пушкин заинтересовался еще в юности. Вероятно, под впечатлением повести В. Жуковского «Вадим Новгородский» (1803 г.) он начал писать поэтическую драму «Вадим», но не закончил ее. В «Онегине» Новгороду посвящены всего лишь десять строк, но эти строчки глубоко передают всю драму некогда великого города:

Подсчитано, что Пушкин останавливался в Новгороде по пути из одной столицы в другую 23 раза, ночуя обыкновенно в станционном доме на Рогатице. Известный пушкинист Лернер полагает, что прототипом Татьяны и Ольги Лариных послужили сестры Екатерина и Вера Буткевич. Имение их отца, отставного суворовского генерала, находилось на берегу реки Пола (ныне Парфинский район Новгородской области). Пережив неразделенную любовь, Екатерина вышла за богатого старика — графа Стройновского, а после его смерти — за новгородского губернатора Зурова. Вера окончила дни в Сырковском монастыре под именем «Веры Молчальницы».