Актеры одобрительно загалдели.
— Я предлагаю Петюню, — сказала «Кормилица», — он из нас самый что ни на есть старожил студии. И вообще…
— А что? Неплохой вариант, — поддакнул «Тибальт».
Кристина, несмотря на головокружение, которое началось у нее от водки, вдруг разом осознала, чем ей грозит избрание Петюни главным режиссером. Судя по тому, что он неровно к ней дышит, она снова неминуемо окажется в роли проститутки, которая в качестве платы за свои услуги получает роль примы. Она уже хотела было встать и выступить с протестом — рассказать, как несерьезно Петюня вел себя, когда работал вместе с ней на репетициях, — но Сивожелезов вдруг поднялся и сам объявил о том, что не хочет занимать место Гермесова.
— У меня в этом театре своя ниша, — сказал он и ничего больше не стал объяснять.
Кристина с облегчением вздохнула.
— А я предлагаю себя! — неожиданно громко сказал Верстаков и снова налил себе водки с тоником. Глаза у него уже покраснели, руки дрожали. — Мне вот, например, не слабо… Давайте проголосуем — кто за?
— Подожди-ка, подожди-ка, — сказала вечно всем недовольная «синьора Монтекки», — здесь у нас не Государственная Дума, чтобы самому выдвигать свою кандидатуру. Вот если бы другие…
— Молчи, женщина! — вдруг гаркнул на нее Верстаков, вызвав у актеров взрыв смеха.
— Сам молчи, мужчина хренов! — завопила на него Туманова. — Думаешь, если ты походил с недельку у главного в фаворитах, так тебе теперь все можно?!
— Этого я тебе никогда не забуду — звезда… с ушами! — процедил сквозь зубы пьяный Верстаков. — Если уж на то пошло, я сам принимал участие в замысле «Ромео и Джульетты» — когда постановкой еще и не пахло… Это ясно всем? Да Гермесов у меня половину идей взял — прикарманил и не поморщился. Ему ведь чужую идею за свою выдать — все равно что два пальца обоссать…
— Стасик, побойся Бога, — перебила его «Кормилица», — Артур небось еще в гробу не остыл, а ты уж поносить его начал… И не стыдно тебе?.. Он же так тебя любил… — В глазах ее блеснули слезы.
— Ну прости, Дашка, прости… Простите меня все, — тут же раскаялся Верстаков, — но без меня вы, правда, не сделаете «Джульетту», это я вам точно говорю…
Кристина уже с трудом понимала, о чем идет речь. Перед глазами у нее все плыло, в ушах шумело. «Как же они меня все достали…» — подумала она.
— Тут есть балкон? — еле ворочая языком, спросила она у Петюни, который выглядел по сравнению с другими почти трезвым.
— Балкон-то есть. Только мне кажется, тебе уже не балкон нужен, а прогулка до дома.
— А я все равно хочу на балкон! — пьяно воскликнула Кристина.
— Зачем?
— Покурить!
— Ну что ж, желание дамы — закон, — сказал Петюня и, накинув Кристине на плечи свой пушистый свитер, повел ее в соседнюю комнату.
Там было темно, и когда Сивожелезов включил свет, чтобы в темноте не споткнуться о мебель, их взору предстали «Ромео» и «синьора Капулетти», которые самозабвенно целовались. Рука «Ромео» была по локоть засунута жене под юбку, она же при этом сжимала ладонью его торчащий из расстегнутой ширинки член.
— Ой! — невольно вскрикнула Кристина.
— Ах, извините, обломали! — отреагировал Петюня и тут же снова щелкнул выключателем. — Всюду жизнь, — пожав плечами, сказал он Кристине, когда они выбежали из комнаты в коридор.
— Ладно, пошли домой, — вздохнула она, — а то я чувствую, здесь скоро начнется праздничная дискотека…
На воздухе Кристина немного протрезвела. Петюня сказал, что может довести ее домой дворами, чтобы не спускаться в метро.
Вечер был тихий и туманный. В размытом свете фонарей не было видно ни домов, ни неба — мостовая как будто висела в космическом пространстве.
— Он сильно мучил тебя? Издевался? — вдруг спросил Сивожелезов, схватив Кристину за руку и крепко ее сжав.
— Кто? — Кристина так и оторопела.
— Ты прекрасно знаешь, кого я имею в виду.
— Ничего я не знаю! — огрызнулась Кристина.
— Зато я знаю, — спокойно сказал Петюня, — ты была с ним и…
— И что? — встрепенулась Кристина, окончательно выдавая себя.
— И у него не выдержало сердце.
— Зачем ты мне все это говоришь? — помолчав, спросила Кристина.
— Сам не знаю, — пожал плечами Сивожелезов, — мне хочется тебя как-то утешить.
— Утешить? Ты напоминаешь мне, что я угробила человека, и этим собираешься меня утешить?! — крикнула Кристина, вырывая у него руку.
— А! Никого ты не угробила… — махнул рукой Петюня, — ты просто послала ему красивую смерть.
— А откуда ты узнал? — спросила Кристина, когда они уже подходили к ее подъезду.
— Пустишь меня к себе на чашечку кофе, тогда скажу, — сказал Сивожелезов и снова взял ее за руку.
Кристина во второй раз вырвала у него руку.
— Да пошел ты!.. — проворчала она. — Ничего ты не знаешь — и не можешь знать.
— Да он сам мне хвастался, паскуда… — сказал Петюня, — грех, конечно, так говорить…
— Замечательно, — Кристина пьяно расхохоталась, — просто отлично… Ты теперь тоже решил свести счеты с жизнью? Хочешь умереть красивой смертью? Может, мне деньги начать за это брать? Дать в газете объявление: «Кто хочет умереть красивой смертью, обращайтесь по адресу…»
— Быстрова, у тебя не язык, а помело какое-то… — сник под ее напором Петюня. — Я же ничего плохого не имел в виду, просто хотел напроситься на чашечку кофе…
— Пока! Чао! Оревуар! — выкрикнула Кристина и захлопнула перед его носом дверь своего подъезда.
Дома она почувствовала, как у нее кружится голова и звенит в ушах. Пьяно пошатываясь, она принялась готовиться ко сну. Один раз ее так занесло, что она больно ударилась коленкой об угол дивана.
И вдруг раздался короткий звонок в дверь.
«Неужели этот урод вернулся?» — подумала она и приготовилась к суровой отповеди. Но когда она подошла к двери и спросила: «Кто?», ей ответил какой-то незнакомый и весьма неприятный мужской голос.
— Мэрго где-е? — прогнусавил он.
У Кристины разом прошел весь хмель.
— Нет дома! — сурово отрезала она. — А кто ее спрашивает?
— Она сверток там никакой не оставляла? — спросил другой голос, который показался Кристине знакомым.
Кристина сразу вспомнила о свертке, который Марго просила передать тому, кто попросит.
— Так вы за свертком? — уточнила она.
— Да. Давай открывай.
— Ишь, какие вы быстрые… — сказала Кристина. — Я незнакомым мужчинам да еще ночью дверь не открываю. Приходите завтра с утра.
— А ты с бэлкона нам ски-инь, — предложил гнусавый, — слэбо, что ли?
— Это можно, — отозвалась Кристина, радуясь в душе, что ей так просто удалось от них отделаться.
Она быстро подхватила сверток, который лежал на шкафчике для обуви в коридоре — там же, где оставила его Марго, — и, выключив свет, подкралась к балконной двери. Она решила, что сначала рассмотрит визитеров получше: мало ли что они там задумали. Одного из них она сразу узнала. Это был «красавчик» — один из тех, кто приходил тогда к Марго за деньгами.
Кристина вышла со свертком на балкон и тихонько окликнула стоящих внизу:
— Эй! Ловите!
— А-а-а, двоюродная племянница! — Кажется, «красавчик» тоже узнал Кристину. — А твоя горячо любимая тетя говорила тебе, что лежит в этом свертке? — спросил он.
— Нет, не говорила, — честно ответила Кристина, — но догадаться несложно.
— Догадливая ты, однако. Ладно, будь здорова, не кашляй… — И двое зашагали по переулку.
Кристина некоторое время провожала их взглядом. Когда они поравнялись с фонарем, «гнусавый» вдруг вырвал у «красавчика» сверток и принялся зубами разрывать на нем скотч. Наконец это ему частично удалось — и на свет явился простой бумажный пакет. «Гнусавый» с хищным видом запустил туда руку и вдруг вытащил… огромный резиновый пенис. Вслед за этим он испустил дикий вопль, полный досады и разочарования. Кристина поспешила ретироваться с балкона.
Когда она оказалась одна в темной комнате, на нее напал истерический смех.
