Только когда на площадке показался следующий участник — Пиночет, внимание публики удалось переключить. Его костюм был в какой-то степени вторичен, но зато в эффектности ему никто бы не отказал. Идея создания одежды из пластикового мусора появилась еще на самой заре авангардной моды. Пожалуй, это было первое, что приходило в голову: соорудить костюмчик из того, что бесплатно валяется у тебя под ногами. Не поддаться такому соблазну при явном дефиците материалов создатели этой импровизированной коллекции просто не могли.

Пиночет вышел к зрителям, громыхая многочисленными пивными банками и пластиковыми бутылками всех размеров и цветов. Искусство модельеров состояло в том, чтобы правильно и живописно разместить это великолепие на худой пиночетовской фигуре. Фактически он весь состоял из гроздьев порожней тары и при этом неприлично вонял пивом. В заключение своего выступления Пиночет красиво метнул в толпу две настоящие, непочатые банки пива, которые были тут же с восторгом пойманы и вскрыты. Впрочем, даже этот благотворительный жест не помог ему дотянуться до успеха предыдущей пары…

Настоящий же триумф показа грянул в конце. Музыка стала медленной и тягучей. Осветители выключили все прожекторы, оставив лишь бледный синий свет, так горячо любимый рэйверами. Для нагнетения таинственности была выдержана умеренная пауза, после чего зрители увидели, как по площадке неторопливо ползет большое черное покрывало. В середине покрывало бугрилось, выдавая присутствие под ним живых существ. Сначала публике дали возможность построить домыслы, кто там сидит, а в это время на площадку в том же темпе и той же ползучей манере явилась еще одна участница.

Легко было догадаться, что костюм ее призван изображать змею. В этой роли выступала Мышка — впрочем, догадаться об этом, не зная, что это она, было решительно невозможно. Все ее тело, включая голову, было обтянуто черными колготками и чулками, а поверх них (только на туловище и на ногах) были старательно налеплены кружочки, вырезанные из ярко-белого скотча. Иллюзия пятнистой змеи подкреплялась тем, что за ней по полу полз длинный «хвост», оформленный такими же светящимися кружочками. Завораживающая музыка группы «Dead Can Dance» и синий свет делали свое дело: зрелище вызвало у публики минутное онемение. Однако долго пребывать в этом состоянии ей не дали.

После того как женщина-змея сделала несколько гимнастических упражнений, она схватила зубами уголок черного покрывала и стала медленно стаскивать его с затихшего бугорка. И вот глазам восхищенной публики предстали два прекрасных обнаженных тела — Кристины и Монтаны. Их девственную наготу нарушали лишь два зеленых пятна. Это были настоящие листья фигового дерева, которые при помощи полосок прозрачного скотча удалось прицепить к причинным местам обоих.

Почему-то Кристина, сидя под тканью рядом с голым Монтаной, не испытывала никакого эротического волнения. Она ощущала себя примерно так же, как на съемках эротического фильма. Даже когда Монтана, пользуясь случаем, пытался поцеловать ее в губы, она нисколько не возбудилась. За эти дни они больше ни разу не были близки — и Кристина не очень-то к этому стремилась. Может, в душе ее осталась обида за быстрый и равнодушный секс на пустынном берегу?

А сейчас она была целиком поглощена успехом их выступления…

Когда черные покровы были до конца сорваны, осветитель направил на них белый прожектор, и Кристина услышала вздох восхищения, который прокатился по зрителям. Она почувствовала себя на седьмом небе. Это был настоящий успех и признание — пусть не ее таланта, так хотя бы ее красоты.

Музыка продолжала звучать, а между тем Змея вдруг неизвестно откуда достала огромное красное яблоко, которым принялась, извиваясь и катаясь по полу, искушать Кристину с Монтаной. Кристина, как и полагается женщине, поддалась на соблазн первой. Она выхватила у змеи яблоко и взяла его в зубы. Затем с другой стороны в яблоко вгрызся Монтана. Оба откусили, и запретный плод, выпав, покатился по полу. После этого Кристина и Монтана устроили эротическую пантомиму «Пробуждение чувственности», во время которой фиговый листочек на бедрах Монтаны отклеился, и все улицезрели его задорно торчащее сокровище.

— Bay! — разом закричала толпа и принялась подначивать участников шоу устроить показательный акт любви.

Однако когда объятия «Адама и Евы» стали приобретать уж совсем неприличный оттенок, Мышка-Змея, переглянувшись с Джимом, снова взяла за уголок черное покрывало и натянула его на застывшую в экстазе парочку…

Последовал шквал аплодисментов. Зрители кричали, свистели, даже на европейский манер топали ногами. Участники показа, как и положено, всей компанией высыпали на площадку, и каждый еще по разу прошелся перед публикой.

Кристина запомнила этот вечер надолго. Хотя они не стали оставаться на дискотеку (чтобы соблюсти солидность), празднование триумфа было продолжено. Получив гонорар, компания сначала пышно отужинала в мексиканском кафе, а потом, разделив деньги и закупив «дури», отправилась купаться на море.

Кристина вбежала в воду первой и, вдоволь наплававшись, вернулась на берег. Компания неспешно, с расстановочкой курила марихуану. Кристина растянулась на камнях и по привычке уставилась в небо. Курить ей совершенно не хотелось. Гораздо приятнее было ощущать эту чистую, ничем не запятнанную гармонию с природой — с прохладным камнем, морем, луной, легким, едва заметным ветерком…

— Эх, видел бы вас старичок Бартеньев… — сокрушался, попыхивая «косяком», Индус, — небось спеси бы поубавилось…

— Действительно было классно? — спросила Мэри.

— Не то слово! Гениально!

— Особенно хороши были грызуны в роли земноводных, — ехидно заметил Пиночет.

— Господи, как же ты достал со своими тупыми шутками! — вздохнула Мышка. — Придумал бы что-нибудь поновее…

— А я уже по-другому не могу, — оправдывался Пиночет, — у меня условный рефлекс: как только вижу тебя, так сразу тянет на мышиную тему.

— Не можешь — не смотри! — огрызнулась Мышка и, скинув шорты, пошла к воде.

— А как четко у Монтаны отвалился фиговый листочек, — сказала Мэри, — а главное, как вовремя…

Только сейчас Кристина обратила внимание на отсутствие Монтаны. Она старательно поискала его глазами на берегу и на воде.

— Кстати, а где Монтана? — спросила она.

Ответом ей было всеобщее солидарное молчание.

— Хрен его знает… — отозвался наконец Борода и, вскочив на ноги, отправился следом за Мышкой.

Вскоре они в обнимку удалились в темноту.

Кристина вдруг почувствовала в груди какое-то смутное беспокойство и даже тихонько чертыхнулась про себя. Кажется, она была бы совсем не против удалиться вот так же в темноту в обнимку с Монтаной и там, на пустынном берегу, повторить не совсем удавшийся сексуальный опыт.

Куда же мог подеваться этот мерзкий тип? Или ее общество ему уже наскучило?

— Ты хоть понимаешь, что ты полное дерьмо?! — сузив глаза, кричала Кристина. — Нет, ты даже не дерьмо… Ты… Ты… — Она не смогла подобрать нужное слово и в отчаянии шлепнула себя по бедрам. После этого она запустила руку в волосы и принялась энергично чесаться.

Монтана сидел на камнях в своей излюбленной позе — безвольно повесив руки между согнутыми коленями. Глаза его вновь сошли со своих орбит и блуждали по произвольным траекториям.

— Ну что ты, Кристинка… — вяло бормотал он, — я так по тебе соскучился… Я вчера так тебя хотел…

— А я не хотела тебя, нисколечки не хотела — понятно? — завопила в ответ Кристина, вспоминая, как вчера крутилась с боку на бок на холодном полу пещеры и не могла заснуть. — Меня вообще тошнит от одного только твоего вида! — Она с остервенением почесала голову.

На лице Монтаны появилась глупая улыбка.

— Ну ладно тебе, Кристинка… Ну что ты ругаешься? Давай лучше «вмажемся»… Ты просто не представляешь себе, какой это кайф… Сразу все становится так легко-легко, красиво-красиво… И все по фигу… по фигу… — Монтана эхом повторил последние слова, после чего глаза его закрылись, и он снова «улетел».