— Уж куда обыденней, — усмехнулся я. — Война, кровь, смерть… Так скучно!
— Ты прав, — хихикнул Лайнес, явно войдя в состояние себя молодого. — Но не ёрничай, ибо так оно и было. Понимаешь, когда ты родился во время войн и рос среди этого бедлама, это действительно становится обыденным и скучным. Ты преемник, тебе подвластна любая женщина, ибо война и тебя могут в любой миг убить, и детей нужно иметь не по одному. Даже разрешалось иметь несколько жен. За пару лет это надоедает, — осадил он меня, заметив заинтересованный блеск в глазах. — Так вот, о наших героях… Они и правда были героями, совершали безумные действия, нелогичные, порой чудовищные… И в какой‑то момент появилась она.
Теперь‑то я понимаю, что мы притянули её как бабочку на свет, ибо в мире, который медленно, но верно идет к самоуничтожению, мы были чужими. Мы были готовыми ко всему.
Лайнес сам не заметил, как перешел в рассказе к первым лицам. На его лице играла мечтательная улыбка. Это, в самом деле, были для него прекрасные времена. Мне вдруг стало интересно: как из этого симпатичного мне юноши, про которого вел рассказ Лайнес выросло… ну уж что выросло, то выросло…
— Мы сразу полюбили её. Страстно, безудержно, — это я мог понять, ибо сам чуть было не… — Мы не ссорились, не стремились бороться между собой за её любовь. Молния не была обычной женщиной. Она была загадкой, над которой надо думать не одну жизнь. Мы были готовы на это. Она знала. И поэтому начала нас учить…
Лайнес замолчал, уставившись на свои изящные ладони. Я так увлекся содержанием рассказа, что забыл об оковах, надвигающейся войне и прочих мелочах.
Солнце стояло в зените и жгло немилосердно, что весьма странно для начинающейся осени, которая обычно приносила с собой прохладу. Даже здесь, на вершине, где в воздухе всегда летало множество крупных снежинок, пекло как летом на жухлой опушке. Шевеление в лагере людей стало еле заметным и ленивым. У эльфов и дроу я не замечал теперь ни одного движения. Нетерпеливо перебирая камешки, я ждал продолжения рассказа. Лайнес словно собирался с мыслями. Но я думаю, он скорее набирался смелости, чтобы вновь нырнуть в свои воспоминания, ранящие своей яркостью и силой эмоций.
— Молния — из другого мира, — тяжело дыша, продолжил Лайнес. — Точнее даже не из мира. Она ниоткуда. Она никто. Мы их называем Поглотители миров. Да, Гром, миров великое множество и Поглотители занимаются тем, что уничтожают те миры, которые не могут принести для них чего‑то нужное. Не спрашивай чего, у меня до сих пор волосы встают дыбом, когда я вспоминаю её слова. Она убежала, не хотела выполнять работу, которая казалась ей скучной. Она всегда хотела создавать, а не разрушать. И спряталась в этом мире немыслимое количество времени назад. Может, он еще тогда зарождался. Она создала драконов, они ей всегда нравились. Впустив в этот мир жизнь, она открыла его для развития. Теперь тут много существ. Мы дурачились теперь вместе, но она всегда объясняла причину и следствие наших действий. Оказывается, самые безрассудные и, казалось, совершенно ненужные вещи, которые идут вразрез с привычной картиной мира помогают его развитию. Если все идет размеренно, мир гибнет… или приходят Поглотители, что собственно, то же самое. Я не мыслил своей жизни без нее, но она тогда выбрала…
Дручий побледнел и с явным трудом продолжил:
— Дарва. Я готов был разорвать его в клочья, но не смог… Я говорил Молнии, что Дарв не сможет понять её богатый внутренний мир, что с ним ей быстро станет скучно. Он даже учиться не особо хотел, ибо был более привержен к порядку, чем я. Я всегда творил хаос, а друзья лишь следовали за мной, пока не наигрались. Они приняли свои мелочные коронки, променяли неизвестность на рутину. Я же не смог…
— Погоди, — недоуменно остановил я его. — Но ты же добивался трона своего народа.
— Это потом, когда у меня зародился план. Я хотел начать войну, направив наших воинов на завоевание мира, — пожал плечами дручий. — Это случилось, но намного позже. А тогда я не мог смириться с выбором Молнии и часто навещал их в Вестрантерне. Ей, конечно, было скучно, у Дарва никогда не было времени. И его скучная тяга иметь большую семью угнетала её.
— Ничего не угнетала, — взорвался я. — Иначе бы у меня не было столько братьев.
— А у тебя и нет, — рассмеялся Лайнес. — Молния — великий мастер иллюзий. Как ты думаешь она создала драконов?
Я пожал плечами:
— Ну может, вылепила их из глины…
— Ага, ты еще скажи — довела парочку Поглотителей до состояния обжорства и прилепила им крылышки! — сощурился дручий. — Просто иллюзии Молнии обретали реальность. Это её магия, магия Поглотителей. Раз они могут уничтожать, значит, могут и творить, чтобы не было нарушено их драгоценное равновесие. Так как она ублажила твоего папочку наследниками, догадаешься?
Я ахнул. Вот почему я так сильно отличался от остальных. И никогда не мог понять их — Молния создала их по подобию других дроу, в них не было той сумасшедшинки, которая досталась мне. А досталась ли? Может, я тешу себя лживыми надеждами?
— А почему ты уверен, что я не такая же иллюзия, как остальные? — осторожно спросил я мага, а по спине пробегали мурашки от подобного предположения.
— Они уже не иллюзия, Гром, — мягко возразил мне Лайнес. — Они живые, из плоти и крови, как и все остальные. И не их вина, что они не рождены в муках. А вот когда родился ты, все поняли, что ты сын Молнии. И ты — опаснейший для всех Поглотитель миров! Дарв, как увидел тебя, сразу понял, кто ты и кто — остальные сыновья. Он окончательно замкнулся, и Молния не выдержала. Я был рядом и был готов на все…
— Мразь, — рявкнул я в бешенстве. — Ты соблазнил её и потом хотел убить. Это что, месть за то, что она сразу тебя не выбрала?
Лайнес уколол меня взглядом своих ледяных глаз. Губы его изогнулись в усмешке:
— Это еще вопрос, кто кого соблазнил.
— Ложь, — я не хотел слышать.
Мы помолчали. Я чувствовал, что Лайнес намерен рассказать еще что‑то, и не собирался извиняться за свою вспышку. Чтоб не заговаривался!
— Я учился, строил иллюзии. Молния прекрасный учитель. Пусть мои иллюзии не оживают, но они сильны. А потом я совершил ошибку…
— Какую, — удивленно спросил я. — Что пытался её убить?
— Помолчи, мальчишка, — впервые вспылил Лайнес. Белые волосы взвились змеями, глаза сверкнули синим. Я был настолько ошеломлен, что потерял на какое‑то время дар речи.
Через мгновение маг принял прежний вид ледяной глыбы и продолжил, как ни в чем не бывало:
— Я захотел семью. Молния поскучнела, но пошла навстречу. Я всегда понимал, что Нарвэ…
— Нарвэ!? — у меня перехватило дыхание. А чего собственно я ждал?
— …Нарвэ не дочь Молнии, — бесстрастно продолжал Лайнес. — Но она живая и она мне близка, как дочь. Однажды Молния захотела уйти. Я не мог этого допустить. И, чтобы удержать её…
— Превратил в драмиса, — мрачно заключил я.
— Нет, — чуть улыбнулся дручий. — Я действовал хитрее. Молния была очень падка на все новое, бессмысленное, неординарное. Она любила менять ипостаси, по нескольку раз в день. Ей это было невероятно легко. Говорила, что хочет чувствовать, как живут её иллюзии. Я без труда уговорил её принять ипостась драмиса. Это были первые мои эксперименты по созданию существ. Конечно, не полностью, пришлось кое‑что корректировать — драконы уже были очень редки и радели за чистую кровь. А когда она менялась, я немного направил процесс в нужную мне сторону. Я хотел лишь показать, что я учусь и готов на все, но Молния разбушевалась, разнесла все наше жилище в пух и прах. Моя магия сильно её гасила. Я так понял, что она была будто заперта в железном ящике без окон и дверей. Может, я немного испугался, но оставил все как есть и отпустил паникующего драмиса на свободу. Ведь так, Молния осталась со мной, в этом мире. И осталась моей.
— Гад ты, — у меня не осталось сил злиться, я только мог тихо его ненавидеть. — И ты хотел, чтобы я убил её.
