— Ненавижу разговаривать в напряженной обстановке, — обаятельно улыбнувшись, Лайнес присел рядом со мной. — А так посидим спокойно, поболтаем. Прямо как… старые друзья.

И дручий заливисто рассмеялся, явно считая свою шутку очень удачной. Я лишь кисло улыбнулся.

Еще немного позубоскалив, Лайнес отвернулся от меня. Он довольно долго пристально наблюдал за долиной, представшей нашему взору.

Я понял, что каким‑то образом оказался на одной из вершин гряды, под которой и располагалось государство дроу. Каких‑то полмергона отделяло меня от родного Вестрантерна. С этой точки открывался прекрасный вид на долину, в которую вытекала быстрая горная речушка, превращаясь в широкополую тихую реку. Словно показывая жизнь разбитной девицы, что постарев, остепенилась и стала скромной благообразной старушенцией.

У нашей старушенции наблюдалось раздвоение личности, так как через какое‑то расстояние река разделялась на два рукава. Где‑то там была деревушка Херона. Была, потому что теперь её совсем не видать из‑за огромного скопления на этом прекрасном месте самых разнообразных существ.

Вот, со стороны гор, на берегу правого рукава, расположилась армия дроу. Там не наблюдалось ни единого движения. Маленькие палатки не могли обмануть меня, ибо я знал, что это для отвода глаз противника. А под землей вырыты ямы и ходы, через которые и общались дроу, справедливо опасаясь лазутчиков. Лишь строгие безмолвные стражи окружали скопление палаток. И воины эти не знали устали, могли несколько дней не есть и не пить и не… кхе, справлять естественные надобности. Уж я проверял!

На берегу левого рукава постоянно шевелился и гудел, словно гигантский муравейник, стан людей. Кажется, даже отсюда я мог унюхать гарь, пот и зловония, царящие в нем. Еще раз туда бы я не сунулся ни за что, хотя люди меня несказанно удивили своей бесстрашностью и готовностью рискнуть своей жизнью ради неизвестно чего. Я понимал, что это скорее исключение, но вспоминал вояк с благодарностью за их рвение.

Между рукавами светлым пятном завис лагерь эльфов. Небольшие передвижения. Насколько я мог разглядеть то место, где меня пытались убить, там было пусто. Трупы унесли, людей не было видно среди этих существ, считающих себя совершенными творениями этого мира. Я поморщился: Повелитель эльфов меня здорово разочаровал. Кажется, он даже не вслушивался в мои слова. А если и так, то не понял ни слова из сказанного. Даже упоминание про Молнию не отразило на его лице ни единого чувства, а ведь я помнил его лицо, когда он поглаживал портрет! Да и пленение Лейлы осталось без внимания.

— Любопытно, да? — нарушил молчание Лайнес. — Столько времени три армии стоят друг против друга. И при всей ненависти, которую они питают друг к другу, никто так и не удосужился напасть первым. Выжидают… Что это, как ты думаешь? Слабость? Трусость?

— Скорее трезвость ума, — буркнул я. — Каждый понимает, к чему приведет первый удар. В отличие от тебя…

— Да и я понимаю, — весело рассмеялся дручий. — В том‑то все и дело, что очень хорошо понимаю. Правда, не совсем понимаю, что тут делают люди, но так даже интереснее, не находишь?

Он намеренно подтвердил мои догадки, что идея столкнуть дроу и эльфов — его рук дело, задуманное давно и планомерно выполненное. А вот то, что война все еще не началась, его раздражает. Но он долго ждал, когда это все‑таки произойдет. А сейчас его терпение иссякло, видимо, поэтому он здесь… и я.

— Это ты меня спас? — мрачно спросил я.

Быть спасенным Лайнесом все равно, что быть спасенным из пасти магического дракона тупоумным драмисом, который тебя слопает на ужин и никакие убеждения и обещания сокровищ не помогут… которые помогли бы в случае с драконом.

Я поежился, ощущая угрозу от магических оков, кружащихся вокруг моего тела.

— Ну, уж нет, — безудержно расхохотался он, словно я рассказал ему свежий анекдот. — Я и понятия не имел, что ты будешь настолько глуп, чтобы сейчас идти к Цвейго. И это после всего, что ты умудрился узнать! Где были твои мозги? Исчезли вместе с малахитовыми локонами, в которых ты красовался на нашей предыдущей встрече?

— В тайнике забыл! — разозлился я и ту же прикусил язычок.

— А, — понимающе протянул Лайнес. — Это как раз то, о чем я хотел с тобой поговорить. Я тебе безмерно благодарен за экскурсию в тайник. Я не понимаю, каким образом Молнии удалось выжить и даже освободиться, но увидеть её снова было безумным удовольствием. Видишь ли, когда‑то у нас была страстная любовь, — Лайнес с ехидцей покосился на меня. — В то время вроде как ты родился…

— Что?! — задохнулся я.

Вот теперь мне стали понятны оковы. Это не пленение меня, чтобы убить. Лайнес надежно связал меня, чтобы мучить меня наговорами на самое прекрасное существо в этом мире. Я заскрежетал зубами. Как жаль, что я не могу сейчас размазать эту ехидную ухмылочку по его физиономии с такими идеально — правильными чертами.

— Ты все лжешь, мерзавец! — заорал я. — Ты пленил Молнию и превратил её в безмозглого драмиса! И даже подстроил все так, чтобы я сам убил её, не зная, кто это! Подлец!

— Довольно комплиментов, — отмахнулся дручий. — Я тебе кое‑что объясню. Никто не похищал твою мать. Никто во всем мире не смог бы этого сделать. Ты сам не понимаешь кто она… да и кто ты. Я здесь чтобы объяснить тебе. Ибо теперь ты мне не помеха…

— Почему именно теперь? — беспокойно заерзал я.

— Все очень просто, — чересчур покладисто ответил Лайнес, любуясь долиной. — Я хотел, чтобы ты держался подальше от дроу и эльфов, ибо с Сиянием ты мог помешать моим планам. Теперь же ты неопасен.

— Неопасен? — холод сжал мое сердце. Надо было сразу идти домой! Я упустил шанс и сейчас предчувствовал, что Лайнес подтвердит мои самые жуткие догадки.

— Видишь ли, — обернулся дручий. Во взгляде его не было ни ненависти, ни презрения, только спокойный вежливый интерес. — Получив от Молнии третий артефакт, ты стал самим собой и одновременно перестал быть избранным для этого мира. Если бы Дэйдрэ тебе отдала Око, ты бы стал Властелином его, ибо мир сам избрал тебя. А теперь ты для него невидим. Как Молния. Ты могущественен, но ты иной, из другого теста. А сейчас ты слаб как котенок, ибо не имеешь понятия, как пользоваться своей силой. Третий артефакт напрочь уничтожает силы этих двух для нашего мира.

Я так и знал! Теперь Сияние и Око бессильны, и я зря полез на рожон и чуть не потерял жизнь.

— Но раньше я был опасен для тебя, — не унимался я. — Почему ты меня просто не убил? Только не говори, что былая дружба с Дарвом помешала и бла — бла — бла…

— Не буду, — неожиданно мягко улыбнулся Лайнес. — Видь ли, тебя не так‑то просто убить, что бы ты сам не думал по этому поводу. Я не буду раскрывать тебе это сейчас, ибо знание это принесет мне вред… К тому же, у меня есть все основания подозревать, что ты… — дручий поколебался, но упрямо продолжил, — скорее всего мой сын.

Гром не разверзся надо мной, молнии не сверкали, и я не упал без чувств, да и не рвал волосы в отчаянии… Я просто не поверил:

— Ага, а дракон Магистр мой двоюродный дедушка!

— Я знал, что ты так отреагируешь, — улыбнулся Лайнес.

— А как мне еще реагировать? — спокойно произнес я, пожимая плечами. — Разуй глаза, чудик — я черный

!

— Ну и что? — хмыкнул этот придурок.

— А ты белый

! — я бы покрутил у виска для дополнительного эффекта, но боялся коснуться оков.

— Давай, я расскажу тебе одну сказку, — хитро сверкнул ледяными глазами Лайнес.

— А у меня есть выбор? — с тоской простонал я.

— Да нет, в общем‑то — безразлично пожал плечами дручий.

— Тогда давай, — обреченно кивнул я.

Может он расчувствуется и вообще отпустит меня. Ведь убивать меня он, кажется, пока не собирается. Это хороший знак. Исполнит свою невостребованную отцовскую обязанность рассказать дитю сказочку и отстанет, болезный!

— Когда‑то, очень давно, — заунывным голосом начал Лайнес. Я заранее зевнул, предвкушая дикую скуку. — Жили — были три друга: светлый эльф, горный дроу и юный дручий. Все они были кровей королевских и всех ожидала участь стать Повелителями своих государств… Как их звали, догадайся сам, — я вздрогнул и напрягся: а сказочка‑то со смыслом! — Это было еще до подписания Великого договора и в мире бушевали войны, но приятелям на это было начхать… примерно как тебе когда‑то. Поскольку предопределенность положения их угнетала, и нечего было желать: принцам всегда во всем потакали. А вот запретная дружба, обещающая незабываемые приключения как раз приносила им острые эмоции, которых им недоставало в обыденной жизни…