А у Берии к тому же воля. Да, он с характером человек. Очень с характером. Что-нибудь такое острое и опасное получить — он получал. Проломит голову, но свое получит. Аппарат у него есть, воля есть, он хочет проводить то, что ему сказано, он знает, что это станет потом его заслугами, и он в таких случаях действовал очень хорошо, продуктивно, но если над ним хорошее руководство.

— Как и Хрущев?

— Как и Хрущев. Да, так и Хрущев. Мог работать. Да, при хорошем руководстве.

— Берия для меня неясен, — говорит Молотов. — Агент империализма… Роль его такая. Артемьева сняли за то, что пропустил дивизию Берии в Москву. А что он мог сделать? Ему же Берия приказал!

Сын Берии — Гегечкори. Это по матери фамилия. Был женат на внучке Горького. Она с ним разошлась. Он работал в области Королева. Потом его лишили докторской степени. Сейчас он работает в Киеве — едва ли даже старшим инженером.

10.04.1979

— О происхождении фамилии «Берия» мне грузины говорили, что «бери» означает «монах».

— А Сталин переводил фамилию «Берия» как «Стариков», — утверждает Молотов.

09.70.1975

— Я слышал, что в Америке вышла книга о Берии, — сообщаю Молотову.

— Тема щекотливая. Щекочет какое-то место, — реагирует Вячеслав Михайлович.

19.04.1977

Я был на фестивале молодежи в Берлине. Во время фестиваля умер руководитель ГДР Вальтер Ульбрихт.

— Не вовремя умер, во время фестиваля, мог бы подождать немножко, — шутит Молотов.

— К нему там по-разному относятся, — говорю я.

— Конечно, он довольно крутой, прямолинейный и не всем нравится, конечно. Иногда и трудно, чтоб понравилось. А все-таки в основном у него корень, по-моему, хороший. Хороший корень. Он марксист. Старается быть марксистом. Не особенно развитый был марксист, но старался. Там он играл все-таки второстепенную роль. Не совсем разбирался в теоретических вопросах — это его трудная сторона. Но надо сказать, не все разбираются хорошо в этих вопросах, это очень сложные вопросы, но политически он разбирался — с Советским Союзом, за КПСС, за Ленина, в свое время и за Сталина, одним словом, понимал основную линию хорошо. А когда изменилась обстановка, конечно, приспособился там в известной мере, но старался оставить не то что спокойное, а более последовательное продолжение.

— У немцев популярен такой анекдот, — говорю я. — Ульбрихт просит Брежнева показать ему могилу Хрущева.

— А кто такой Хрущев? — спрашивает Брежнев. Ульбрихт уехал ни с чем.

Брежнев звонит Хонеккеру:

— Слушай, что ты присылаешь этого Ульбрихта, он каждый раз просит показать ему могилу Хрущева! — Хонеккер спрашивает в ответ:

— А кто такой Ульбрихт?

Немцы при этом сильно хохочут. Я спрашивал, почему к нему такое отношение. Они говорят, Ульбрихт был противником близких контактов с ФРГ.

— Это вероятно, — соглашается Молотов. — Вот в этом смысле он ближе к нам. Он не большой герой, но преданный социализму и крепко дружил с Советским Союзом — в этом его главное качество. Человек может быть очень развит теоретически, политически, художественно и может качаться туда-сюда. Таких, наверно, там тоже немало. Хонеккер его воспитанник. Молодое поколение. Да, это комсомолец.

— Немцы говорят, что это два совершенно разных деятеля.

— Наверно. Но вот он другого не нашел, на него опирался.

…Тема эта весьма близка Молотову, поскольку после войны он от Политбюро курировал ГДР.

14.08.1973

— Маленков — очень хороший исполнитель, «телефонщик», как мы его называли, — он всегда сидел на телефоне: где что узнать, пробить, это он умел.

По организационно-административным делам, кадры перераспределить — это Маленков. Передать указания на места, договориться по всем вопросам. Он нажимал — оперативная работа. Очень активный, живой, обходительный. В главных вопросах отмалчивался. Но он никогда не руководил ни одной парторганизацией, в отличие от Хрущева, который был и в Москве, и на Украине. В Политбюро его ввели, по-моему, в 1938—1939-м, где-то вместе с Берией и Маленковым.

Маленкову, говорят, недавно разрешили вернуться в Москву, у него тут мать умерла…

Разговор шел в день 100-летия со дня рождения В. И. Ленина, и Молотов сказал:

— Каждый наш лидер хочет сделать Ленина похожим на себя. Фальсифицируют его сейчас, эксплуатируют. Даже Фотиева считает возможным выступать от имени Ленина, а кто она была? Технический секретарь.

…Я заметил, что сейчас старые меньшевики стали старыми большевиками.

— Не только меньшевики, но и кадеты, и черносотенцы, — Молотов улыбнулся и подмигнул правым глазом.

22.04.1970, 13.04.1972, 28.07.1976, 14.10.1983

— Маленков не подает никаких вестей. Он у меня был как-то раз года два назад. Может, обиженным себя считает? Ну, ко мне он, вероятно, относится не вполне объективно.

Я выступал на Пленуме ЦК, после смерти Сталина, поддерживал предложение Хрущева о снятии его с поста Председателя Совета Министров. Я его критиковал за то, как он вел себя после Сталина. Его первый недостаток заключался в том, что он сразу попал в руки правых по политическим вопросам, а во-вторых, он вел себя не как настоящий член ЦК, когда он сделался Председателем Совмина.

29.04.1982

— Маленков тут был у меня два раза, я вам говорил. Второй раз уж не меньше трех лет назад. Ни звонков, ничего нет. В Москве, говорят, сейчас живет. Боюсь, что видеться со мной не хочет. Его не пускали долго в Москву. И я тут должен сказать, что я нашел бы все-таки ход. Я его спросил: «Ты каким-нибудь вопросом занимаешься, изучаешь? Намерен какой-нибудь вопрос развить?», Ответил: «Да, я занимаюсь». — «Каким?» — «Империализмом».

Я так понял в тот момент, что он занимается международными отношениями, борьбой с империализмом, — чем иначе, как ему использовать империализм? Когда он крахнет, вот главный вопрос, чем интересоваться. Языков не знает — империализмом… Империализм без языков — очень сложная тема. Но главное не в том, чтоб языки знать. Приехал, всех перецеловал и уехал. Толком не поговорили. Я так ничего и не понял…

14.01.1985

— На Пленуме, когда Хрущев предложил снять Маленкова с поста Председателя Совета Министров, я тоже выступил с критикой Маленкова, потому что Маленков крупными вопросами политики не занимался. Несамостоятельный. Я его за это критиковал. Он, видимо, это хорошо запомнил. Потом мы встретились, оказались в одной группе, как и большинство членов Политбюро, затеянной, в общем, не в нашу пользу.

По позиции, которую я занимал, Берия не выражал особого мнения после этого. Берию я считаю и считал человеком беспринципным. Он деляга. Занимался только тем, что ему выгодно. Он даже не карьерист, но, так сказать, не просто карьерист, поскольку он не отвечает большинству вопросов большевистской точки зрения.

— Но людей он много погубил.

— Я считаю Берию не главным.

— Он уничтожал людей из личных, не партийных побуждений.

— Это могло быть. Это человек беспринципный. И не коммунист. Я считаю его примазавшимся в партии.

Вот насчет того — не Берия виноват. Трудно разобраться без документов, я не все могу припомнить, но у меня такое впечатление, что все-таки Берия был чиновником при этом. Он свои интересы обеспечивал.

По-моему, были перегибы, но перегибы эти осуществлялись Сталиным. Сам Берия очень боялся Сталина. Он далеко бы не пошел, а Сталин, по-моему, чересчур перегнул палку. Я защищал и защищаю Сталина, в том числе и в террористических делах, я считаю, что мы без террора не могли бы пройти перед войной, чтобы после войны у нас было более-менее устойчивое положение в нашей стране. Я считаю, что это в значительной степени было обеспечено в период конца тридцатых годов.