Это ваши слова в 1927 году. И вот что дальше получается, я хотел уточнить. Спустя, по-моему, буквально месяц приезжает Сталин в Сибирь на хлебозаготовки и говорит, что нам надо ликвидировать…

— Не месяц.

— А когда это было? Это 1927-й, декабрь, а он в январе 1928-го.

— Он позже, во всяком случае, поехал.

— Нет, это было спустя месяц. 15 января 1928 года Сталин ездил в Сибирь на хлебозаготовки.

— Но тогда мы еще не выдвигали лозунг ликвидации кулака.

— А Сталин требует, что надо немедленно выколачивать хлеб и применять сто седьмую статью Уголовного кодекса.

— Он потому и поехал в Сибирь после того, как я был на Украине, довыколачивать хлеб.

— Правильно. Но тут получается несоответствие между тем, что говорилось на съезде…

— Нет, почему несоответствие? Одно дело — нажим на кулака, а другое дело — ликвидация кулака. А мы стояли тогда еще за нажим, но не за ликвидацию. Только в 1928 году осенью, в октябре или в ноябре, Сталин выдвинул лозунг ликвидации кулачества как класса. Через два года. Вот именно выжидание и нужно было, пока накалится все это, вот эта коллективизация. И все-таки заготовками хлеба мы подготовили полосу. Вот мы говорим, что хлеб нужен, без него не обойдется ни рабочий класс, ни армия. А кулак не дает. Как же быть? И вот один год, второй год. Ликвидация кулака как класса была подготовлена. А без этого нельзя.

09.10.1975

— Мог бы Ленин коллективизацию хоть на минуту задержать, позже, чем Сталин, атаковать? — спрашивает Шота Иванович.

— Нет, не думаю. Не думаю.

— Не была коллективизация преждевременной? — спрашиваю.

— Я думаю, нет.

— Ленин бы не так провел, говорят, — не унимается Шота Иванович.

— Это оппортунисты, — отвечает Молотов. — Они просто не понимают. Не понимающие. Не могущие вникнуть в это дело.

— Сейчас говорят писатели так: Сталин и Молотов заявляли, что не будем спешить с коллективизацией, а сами на деле…

— Откладывать нельзя было. Фашизм начинался. Нельзя было опаздывать. Опасность войны уже была.

— Но, говорят, нельзя так с мужиком было поступать, у Ленина другие мысли были на этот счет…

— Ленин тоже был очень решительным. Наше положение, особенно когда уже Ленина не было, стало очень опасным.

— Погубили мужика, отбили охоту работать на земле, дело это быдо неподготовленное… Так говорят.

— Тут была, конечно, известная ошибка… Очень сложное дело. В мелкобуржуазной стране революция произошла.

03.02.1972, 30.09.1981

— Где решалась судьба революции? Переход к нэпу. Ленин так и говорил: нам уже оказано недоверие. Крестьянство нам оказывает недоверие. Если мы не найдем из этого положения выход, нас прогонят. Опубликовано. Очень откровенно говорит: нас прогонят. У крестьянина мелкое хозяйство. Пока он остается мелким хозяином, без торговли он не может ничего сделать, он бы продал последний кусок хлеба, тогда он может купить ситец, штаны, обувь — нет же иного выхода. Вот если бы мы это не поняли, то погибли бы. Это первое. А до этого был Брестский мир, конечно. Если бы мы не заключили Брестский мир, рухнула тогда бы Советская власть.

Потом коллективизация решила. Индустриализация. Это было понятно. А вот нэп — Ленин так и сказал, что это наше стратегические отступление от линии социализма. Его обвиняли, потому что сколько было разочарованных среди интеллигенции! Партбилеты сдавали. Да, ну что же. Вот это поворот, и какой, конечно! На этом этапе нэп нас спас от гибели.

Ну, коллективизация, разгром левых и правых, особенно правых, это, я считаю, неразрывно связано. Вокруг этого и борьба с правым уклоном. А троцкистский, так называемый левый уклон, был до этого.

Когда мы прошли нэп и коллективизацию, опору уже имели надежную. Нэп мы приняли на X съезде, а на XI Ленин итоги подводил и сказал, что, если бы мы год назад не отказались от нашей прежней политики, если бы мы не восстановили доверие, тогда бы, конечно, Советская власть не устояла бы. Год спустя он так анализирует значение нэпа. В 1922 году на XI съезде Ленин делал политический доклад, а я делал организационный доклад.

Политика гибкая, но и смотрящая вперед. И вот тогда началась рабочая оппозиция. Тогда уже среди рабочих, не только среди крестьян, целая новая партия фактически образовалась. Мы, значит, бросаем нашу линию, мы отказываемся от социализма, отказываемся от руководства рабочего класса, плывем по течению за капитализмом…

Но иначе Советская власть погибла бы.

31.07.1972

— Что-то у нас не то с сельским хозяйством…

— Писателей надо пересадить в Наркомзем, они там наведут порядок, — шутит Молотов.

— Американцы ликуют, снова с нами заключили договор на продажу зерна. Никогда, говорят, не было такого договора — на несколько лет. Неприятно.

— Что неприятно — это мелочи. Для государства это мелочи. А на будущее надо обеспечить себя крепко. Вот для этого надо поработать лет десять еще. Чтоб отдельные неурожаи не влияли. Мы хотим всего, мы почти герои, когда хотим все сразу иметь. А на деле мы не такие уж герои, не во всех отношениях герои. Я думаю, это означает, что нам надо дальше двигаться с сельским хозяйством по пути социализма, а мы…

Пятилетки нам теперь кое в чем вредят. Сковывают, сковывают. В свое время это было полезно, не только полезно, а необходимо, а теперь отрезки в пять лет уже не дают полной ясности… Если была бы, так сказать, какая-то перспектива и в нее бы укладывалась пятилетка, тогда бы это было понятно, а практически отделываются тем, что много практических задач записано, а куда мы идем, собственно, не ясно… Обдумать перспективу не хватает головы, а пятилетка уже не перспектива. Это когда-то было.

— Когда у нас ничего не было?

— Когда у нас разрабатывалась первая пятилетка, — продолжает Молотов, — тоже характерно, мы стояли за пятилетку, а правые, Рыков и Бухарин, — за двухлетку и очень упорно за это дрались.

— Почему?

— Нам нужно выйти из трудного положения в сельском хозяйстве. Чтоб не провалиться, вот давайте решим, что же нам делать в ближайшие два года? А фактически они хотели отставать. За два года мы бы не продвинулись на коллективизацию крестьян. Значит, мы бы давали какие-то частные указания, обходя основной вопрос… А сейчас написано, напичкано всяких практических указаний, а перспективы никакой. Ведь какую-то политическую линию нам надо… Улучшить положение народа — это же не перспектива! Это же с тех пор, как Октябрьская революция произошла, это всегда было. Для коммунизма это не перспектива. Создаем материально-техническую базу коммунизма. Как же мы ее создаем? Как все это увязано одно с другим? Вот в металлургии то-то сделать, то-то, то-то, а в общем, улучшить положение народа и этим подвести эффективность. Это правильно, но это ж ничего не дает определенного. Если генеральная линия на мирное сосуществование, тогда нам революция не нужна.

24.12.1975

— …Коллективизацию мы неплохо провели. Я считаю успех коллективизации значительней победы в Великой Отечественной войне. Но если б мы ее не провели, войну бы не выиграли. К началу войны у нас уже было могучее социалистическое государство со своей экономикой, промышленностью…

Я сам лично размечал районы выселения кулаков…

Выселили четыреста тысяч кулаков. Моя комиссия работала.

18.12.1970, 09.05.1972, 11.05.1978

— Сталин говорил, что мы выселили десять миллионов. На самом деле мы выселили двадцать миллионов. Я считаю, что коллективизацию мы провели очень успешно.

18.12.1970

— Василий Белов, писатель, просил меня узнать у вас о письме Фрумкина в Политбюро.