— Мао-цзэдунистов, сторонников Мао.

— Крайних мао-цзэдунистов, — уточняет Молотов, — но надо иметь в виду, что этот Хуа Гофэн был назначен еще при Мао, и против него возражает эта «четверка», в том числе жена Мао Цзэдуна. Так что Мао Цзэдун не совсем одобрял этих «шанхайцев». И свою мадам.

— Странная она вообще…

— Да, только из-за спины она вошла к Мао Цзэдуну.

— А Мао Цзэдун все-таки крупная фигура?

— Все-таки он владел народом. Овладел. Но, конечно, не то.

04.11.1976

В комнате много гостей. Спрашиваю:

— С Гитлером пили? Он же непьющий.

— Я вместо него пил! А что вы думаете? Гитлера к нам не пускали, а он хотел бы приехать. Окружил Москву для чего?

— А в Лондоне вас Черчилль хорошо встретил?

— Хорошо. Выпили по рюмке и по второй.

— Вы с ним беседовали?

— Беседовали всю ночь.

— И он обещал вам помочь?

— Нет, он просил, чтобы мы ему помогли.

— А как вам Рузвельт как человек?

— Разумный довольно.

— Такой приятный, общительный, да?

— Общительный, да, обходительный. У меня есть портрет от Рузвельта: «Моему другу Молотову…» Вот и попал я в друзья к буржуазии.

— Хоть малая помощь, а все ж была помощь?

— Они нас благодарили за помощь. Мы их не благодарили — не за что. Мы больше для них сделали.

— Погибло б человечество, если б не мы, да?

— Не погибло бы. Человечество не может погибнуть, по-моему. А вот Гитлер мог бы наделать дел. И наделал уже порядочно. Да[31]!

07.11.1979

— В Польше, в Венгрии много частной собственности. По конституции партия разрешает.

— Вот это боком и выходит, — говорит Молотов. — Но надо считаться и с тем, что они не подготовлены к тем решительным действиям, которые у нас были. У них нет такой партии! — с гордостью произносит Молотов.

— Время упустили, — говорит Шота Иванович, — надо было сразу после войны, в 1948 году.

— Тоже так круто нельзя было взять, но надо было, конечно, кое-что изменить, а они не… Они, конечно, свое понимают. Им давай доход.

…Гуляем по территории Кунцевской больницы. У Молотова язва двенадцатиперстной кишки.

Говорим о Бебеле.

— Был очень популярный. Типичный немецкий рабочий, очень талантливый, хороший оратор, — рассуждает Молотов. — Ему казалось, что это не противоречит одно другому, когда повторял лассалевские некоторые вещи. Я помню, в дореволюционной «Правде» Каменев написал статью «Гениальный пролетарий». Он не был гениальным, но оппортунист уже…

Сидим в больничной палате. Вошла медицинская сестра, с улыбкой спросила, мерил ли В. М. температуру.

— Запишите — нормальная, — говорит Молотов. — Я ее никогда не меряю, — признался он потом, — но надо что-то говорить.

Сказал, что ему приносят много цветов, но он их выбрасывает — не любит цветов, которые пахнут.

Навестили его два бывших помощника по МИДу, Козырев и Лапшов.

— А в соседней палате с вами кто? — спрашиваю.

— Какой-то малахольный. В десять вечера свет тушит, спит.

…Молотов лежит в терапии, палата № 328.

28.07.1976

— В опубликованных дневниках германского кайзера говорится о том, что вы ставили вопрос о проливах перед Гитлером и он с вами согласился.

— Нет, нет, этого не было. Это у кайзера. А я за себя отвечаю, а не за кайзера…

…Чувствуется, что я задел за живое. Молотов оживился, в глазах — азарт политического деятеля.

— Я же ему[32] говорил… — Молотов стал слегка заикаться, повторяя, как он обычно делал в таких случаях, первый слог слова. — Пре-пре-предъявили в конце войны туркам контроль над Дарданеллами, турки не пошли на это, и союзники не поддержали. Это была наша ошибка. По-моему. Сталин хотел сделать все законно, через ООН. Когда туда вошли наши корабли, там уже были англичане наготове… Конечно, это наше упущение.

31.07.1972, 15.08.1975

— Я ставил вопрос о контроле над проливами со стороны нас и Турции. Считаю, что эта постановка вопроса была не вполне правильной, но я должен был выполнять то, что мне поручили. Я поставил этот вопрос в 1945 году, после окончания войны. Проливы должны быть под охраной Советского Союза и Турции. Это было несвоевременное, неосуществимое дело. Сталина я считаю замечательным политиком, но у него тоже были свои ошибки.

Мы предлагали этот контроль в честь победы, одержанной советскими войсками. Но его не могли принять, я знал. По существу, с нашей стороны это было неправильно: если бы Турция была социалистическим государством, об этом еще можно было бы говорить.

24.07.1978

— Были у нас претензии на турецкие земли. Грузины-ученые выступили… Неловко это было. Босфор охранять совместно с турками…

Милюков все время о Босфоре говорил. Русские генералы все время насчет Босфора… Выход из Черного моря!

Не прошло. Если б мы туда вошли, все б на это обратили внимание.

28.08.1982

— В последние годы Сталин немножко стал зазнаваться, и мне во внешней политике приходилось требовать то, что Милюков требовал — Дарданеллы! Сталин: «Давай нажимай! В порядке совместного владения». Я ему: «Не дадут». — «А ты потребуй!»

30.09.1981

— Говорят, Гарриман спросил у Сталина, что, наверно, ему приятно: вот немцы стояли у самой Москвы, а он сейчас делит Берлин? И Сталин ответил: «Царь Александр дошел до Парижа».

— Правильно.

— Понадобилась нам после войны Ливия. Сталин говорит: «Давай нажимай!»

— А чем вы аргументировали?

— В том-то и дело, что аргументировать было трудно. На одном из заседаний совещания министров иностранных дел я заявил о том, что в Ливии возникло национально-освободительное движение. Но оно пока еще слабенькое, мы хотим поддержать его и построить там свою военную базу. Бевину стало плохо. Ему даже укол делали.

Пришлось отказаться. Бевин подскочил, кричит: «Это шок, шок! Шок, шок! Никогда вас там не было!»

— А как вы обосновывали?

— Обосновывать очень трудно было. Неясно было, да. Вроде того, что самостоятельность, но чтобы оберегать эту самостоятельность… Это дело не прошло.

Раньше мало мы обращали внимания на не совсем твердые границы, которые были в Африке. Вот где Ливия, мне было поручено поставить вопрос, чтоб этот район нам отвести, под наш контроль. Оставить тех, кто там живет, но под нашим контролем. Сразу после окончания войны.

И вопрос с Дарданеллами, конечно, надо было решать. Хорошо, что вовремя отступили, а так бы это привело к совместной против нас агрессии.

В то же время Азербайджан претендовал — увеличить их республику почти в два раза за счет Ирана. Начали мы щупать этот вопрос — никто не поддерживает. У нас была попытка, кроме этого, потребовать район, примыкающий к Батуми, потому что в этом турецком районе было когда-то грузинское население. Азербайджанцы хотели азербайджанскую часть захватить, а грузины — свою. И армянам хотели Арарат отдать. Выступать с такими требованиями тогда было трудно. Царское правительство нахапало вокруг России районов. Нам следовало быть очень осторожными. Но попугать — попугали крепко.