— Вы его видели? — оживился Панкратов, который было задремал, пригревшись, сзади у окошка.

— Сам не видел, то есть не был рядом. Но мне образ этого истукана передавали во сне тамошние пещерные жители: летучие мыши-нетопыри, змеи. Кот там, похоже, живет.

— Фантастика! — вздохнул Батогов, старательно объезжая огромную лужу на лесной дороге.

— Это уже личное дело каждого фантастикой все считать или правдой, — заметил Шурлыгин и указал: — Вот на той развилочке — налево!

— Кот черный? — спросил Батогов.

— Может быть, — улыбнулся Шурлыгин. — Я его не видел, только беседовал заочно. Котяра мне и показал истукана. Подошел к идолу, и я его глазами увидел. Голова стоит в углу пещеры. Огромная. Вокруг огоньки светятся, дальше — темнота. И никто из зверья дальше этого идола в пещеру не ходит. Нетопырям даже запрещено летать в глубину.

— Кто же им может запретить? — усомнился Батогов. — Летят и летят. Сами по себе.

— Нет, не могут, — упрямо возразил ведун. — Кабы могли, я бы всю пещеру изучил. Они долетают до идола — и дальше словно стена невидимая, поворачивают обратно.

— А самого нечистого вам не показывали?

— Самого они все остерегаются. Наказания боятся. Им приказано облетать нечистого стороной и не смотреть на него. Он знает, что ведуны могут чужими глазами видеть… Может, еще и потому меня он побаивается… Но, — добавил ведун и тихонечко засмеялся, — настоящей моей силы он не знает. Бесы, конечно, его предостерегают, но уж больно и он сам и его товарищи уверены в себе. Думают, нет на земле никого, кто может с ними силой помериться… Даст Бог — свидимся мы с ним, — сказал вдруг ведун, и в голосе его прозвучало нечто такое, от чего у Алексея да и у Славы мурашки по телу пробежали.

— Деревня впереди! — прервал наступившее молчание Батогов.

— Деревня, да не та. Нам дальше нужно. Следующая в трех верстах от этой.

Справа у обочины стоял покосившийся указатель с надписью: «Мочалово». Они проехали по единственной улице. Обитаемых домов было мало, больше стояли заколоченные досками развалюхи. У жилых домов бегали собаки, возились куры. Жителей не было видно.

— Далеко отсюда до Глухого Лога? — спросил Батогов.

— От Мочалова верст десять будет. От Авросимова, куда мы едем, верст пятнадцать набежит.

— А этих людей нечистый не трогает? — поинтересовался Панкратов.

— Эти ему не нужны пока. Ему слава нужна. Страх хочет навести и порчу. А вся порча в деревню через город идет. Нечистому город нужен. Оттуда он легко сюда пройдет. Ему трудно силу показать, если человек перед ним чистый, городом не порченный.

— Ну, елки зеленые, тут целая философия, — пробормотал Слава.

— Какая же философия?! Так всегда было. В селе разве что пьянь водится. Да и то в здешних селах пьяниц мало. Потому что мужиков почти что нет. А в городе какого только порока не встретишь… Не-ет! Нечистому город нужен! — повторил Шурлыгин. — Опять же из города Межинска страх дальше пойдет по России гулять. А в деревне только до околицы страху дорога. В соседнем селе если узнают, что рядом нечисто, перекрестятся и забудут. Дальше станут жить да поживать. А ему СТРАХ нужен, — подчеркнул голосом ведун. — Настоящий, огромный! Только так он сможет власть проявить.

С пригорка они увидели вдалеке несколько домов. Посреди села стояла церковь без куполов.

— Приехали вроде, — заметил Панкратов.

— Приехали, — подтвердил Шурлыгин. — Здесь совсем жителей мало. Когда-то богатое село было. Большое. Купец Авросимов церковь строил. Родители его здесь жили. Тоже зажиточные крестьяне.

Батогов остановился у церкви. Они вышли.

— Значит, в этом селе надо мальчика искать? — поинтересовался Батогов.

— Думаю, что не здесь, — ответил ведун.

Приятели с недоумением посмотрели на своего провожатого.

— А зачем мы сюда ехали? — Батогов был явно раздосадован.

— Отсюда нужно начинать искать, — серьезно сказал Шурлыгин. — Здесь, ребятки, мне видение было… — Он помолчал и, не дожидаясь реакции спутников, предложил: — Пойдемте в церковь заглянем.

Поднявшись по заваленными хламом ступенькам на паперть, они вошли в полуразрушенную церковь. Крыша светилась дырами, пол покрывал слой мусора. Единственное место в храме, над которым каким-то чудом уцелела крыша, был алтарь. Шурлыгин жестом пригласил идти за ним. Он подошел к ступенькам, ведущим в алтарь, и остановился.

— Отсюда спасение придет, — тихо и серьезно сказал ведун.

Батогов тяжело вздохнул и громко, стараясь перебороть внезапно накатившую робость, сказал:

— Виктор Алексеевич, я, конечно, понимаю и могу согласиться с тем, что спасение России надо искать в храме, но в данном случае… Эти развалины и храмом назвать нельзя… И потом, мы ведь из-за мальчика сюда приехали. А здесь его явно нет!

— Церковь восстановят быстро. Сюда уже и настоятель назначен. Только не в восстановлении церкви дело. Я сюда как-то забрел… Словно сила какая привела, заставила войти… Так-то я не люблю развалины. Здесь дело особое… Вошел я, подошел к алтарю, вдруг вижу: будто два столба светящихся на полу в стороне от престола. Один столб темный, синеватый, вроде дымный. Клубится. Второй яркий, чистый, глаза слепит. И в перекрестьи этих двух лучей мальчонка стоит. Большой уже, лет десяти, но болезненный какой-то. А лучи на него падают и будто спорят, за него борьбу ведут: то синий победит, тогда дитя словно пропадает, то чистый один остается, тогда мальчик становится ярким, личико светится, сам весь словно из золота… Потом все исчезло. Я вышел и думаю: «Что бы такое видение могло значить?» Потом вспомнил, мне дед еще говорил, что, как церковь ни ломай, как ее ни поругивай, Ангел Хранитель, поставленный Господом у престола, остается в ней навечно. Даже если храм вовсе снести, Ангел Хранитель все равно на месте престола будет неотлучно находиться и ждать, когда храм восстановят…

— И что же? — нетерпеливо спросил Панкратов. — Что может означать видение?

— Значит, где-то неподалеку и мальчик сейчас живет или вскоре в этих местах появится. За него борьба идет между Светом Господним и миром дьявольским. На него бесы посягают.

— Может, он здесь, в этой деревне? — предположил Слава.

— Нет, — покачал головой ведун. — Здесь его нет. Может появится, но сейчас нету. Мальчик приметный должен быть. Он деревенским непонятен будет…

— Пока и нам ничего не понятно, — вздохнул Батогов.

— Может, тут еще поселения есть? — предположил Панкратов.

— Самое близкое — хутор километрах в пяти отсюда, — ответил Шурлыгин. — Я туда ходил. Нет там мальчика. Сейчас вообще никого нет. Хутор городские купили, думали фермерами стать. Прогорели. Все бросили и к себе в город вернулись. Дом стоит пустой. Правда, прошлым летом фермеры приезжали, домик подремонтировали, пожили лето, картошку выкопали и снова уехали…

— Где же все-таки мальчика искать? — настаивал Батогов.

— Надо будет здесь ждать, но скорее на хуторе. Чувство у меня есть, что мальчонка там появится. Пока же неизвестно, где он. Не призван еще! — заключил ведун.

— Как-то все это очень уж неопределенно, — вздохнул Панкратов. — То ли есть, то ли нет, то ли будет, то ли не будет.

— Будет! Непременно объявится. Брат твой ведь тоже о нем говорил. Если мне не веришь, так привидению поверь! — упрекнул Шурлыгин и улыбнулся.

— Я понимаю, что будет, но брат настаивает: «Ищите!» Значит, где-то он уже сейчас существует.

— Пока этого мы не знаем. Только я вам точно могу сказать: здесь — самое близкое к нему место. Почаще надо будет сюда наведываться. Авось перехватим. Правда, раньше назначенного срока ничего не может произойти. И мальчонка не появится. А когда назначенный срок придет, я это почувствую и вас извещу. — Шурлыгин повернулся и пошел к выходу из храма. — Поедемте! — предложил он. — Сейчас больше ничего не произойдет. А место я вам показал. Если что со мной случится, сразу приезжайте сюда… Если меня долго дома не будет, — добавил ведун.