— Краем уха слышал, что был такой идол.

— Значит, ничего не слышали. Начнем с того, что Бафомет в переводе с древнеперсидского означает — Астральный свет. Вам ведь уже рассказывали о действии идола… хотя вы и утверждаете, что ничего о нем не знаете… — Бэлла улыбнулась.

— Рассказывали в общих чертах, — смутился Панкратов.

— И все, что говорили, — верно. При совершении определенных обрядов вещества, используемые для чародейства, вступают во взаимодействие со сплавом, из которого сделан идол. Когда он был изготовлен, никто не знает. Очевидно, в такой древности, о которой нынешняя цивилизация уже и не помнит. Так вот… во время обряда при взаимодействии различных, но строго определенных веществ нарушается критическая масса, как бы сказали нынешние физики, идол начинает выделять сильное излучение, с помощью которого можно натворить много зла… Однако сам по себе идол не всесилен. Необходим ключ к нему, который был утерян… до недавнего времени…

— И ключ этот попал в руки человека, о котором вы рассказываете?

— Давайте по порядку. Обнаружив идола, Юрий, который стал называть себя Великим Духом Внутреннего Космоса, возомнил, что он всесилен. О Бафомете хорошо осведомлены в тех местах, где Юрий, или Одержимый, учился магии. И демон, овладевший молодым человеком, стал готовиться к главной битве: за владение миром.

— И начали происходить все эти жуткие явления… — закончил Панкратов.

— Не сразу. Для того чтобы обладать нужной силой, Юрию нужна энергия загубленных душ. Он вступил в союз с демонами зла… И вот тут действительно начались страшные события…

— Но в таком случае почему Юрий, или Одержимый, не убрал нас и вообще всех, кто участвует в расследованиях? Ведь он, по вашим словам, бесконечно силен?!

— Силен, но не бесконечно. Равновесие пока не нарушено, противодействие сил добра велико. Нам помогают души тех, кого Одержимому не удалось подчинить себе. Опять же, употребив научный термин, скажу: происходит процесс ПСИХОМАХИИ — борьбы душ. Для того чтобы вам было понятнее, повторю слова нашей Евушки: Юрий лишь воображает, что может управлять силой Бафомета. На самом деле, демоны давно уже используют его как посредника. Они овладели душой Юрия и через нее вершат свои дела. Силы зла надеются заполучить ключ от бездны, где заточены основные, самые мощные демоны. Если бездну удастся открыть, будет нарушено равновесие добра и зла. Тогда может наступить катастрофа…

— Это неизбежно? — спросил Панкратов.

— Теперь неизбежно. Демонам через Одержимого с помощью Бафомета удалось накопить достаточно сил, чтобы начать схватку. Им удалось завладеть душами большого количества людей. Но психомахия продолжается. Одержимый еще должен попробовать нейтрализовать вас со Славой Батоговым. Вы ему здорово мешаете. Ведун — крепкий орешек. Он может погибнуть, но не сдастся. Маги из Москвы послабее ведуна, но тоже будут драться до последнего. Наконец, не сказано еще последнее слово: у Одержимого нет в руках того, кто сможет повернуть ключ. Это мальчик, о котором вы так много слышали… Мальчик не так прост, как предполагают демоны. Даже если им удастся захватить его, и бездна будет открыта, мальчик должен будет сыграть решающую роль в битве за восстановление равновесия.

— Что же делать нам? — спросил Панкратов, совершенно теряя ощущение реальности.

— Вам нужно продолжать бороться с союзниками Одержимого здесь, в городе. Кстати, некоторая их часть находится и в Петербурге, немалое количество пропащих душ есть в Москве. Но большинство погибнут окончательно после того, как будет выиграна главная битва.

— А здесь, в Доме Семи Духов, разве нет союзников Одержимого? — вдруг осенило Панкратова.

— Здесь они тоже были. Но большинство ушло в пещеры. Там они до времени находятся в неподвижности за магической чертой и будут освобождены, когда понадобятся демонам. В Доме остались слабые маги, которые не могут противостоять Одержимому. Никто из них не знает величины настоящей опасности, но вреда от них нам нет. Они как могут влияют на людей, чтобы успокоить колеблющихся и снять напряжение силовых полей демонов… Это все, что я могу вам рассказать. Остальное — увидите сами. А я постараюсь предостеречь вас и вашего друга от опасностей… Помните, — заключила Изабелла, — дьявол может принимать любые обличия… Прощайте!

Панкратов вышел из Дома Семи Духов совершенно обескураженным. «Никогда бы не поехал сюда, кабы знал, что меня здесь ждет!» — подумал Алексей, но вспомнил, что приехал главным образом для того, чтобы принять участие в поисках убийц брата. Ему стало стыдно своего малодушия.

«В конце концов, все не так уж страшно! Прорвемся!» — решил Алексей и поехал искать Славу.

Батогова Алексей нашел в комнате оперативников. Парни выглядели усталыми, но одновременно были возбуждены. За ночь им пришлось выехать по нескольким адресам, где, согласно показаниям двух подростков, жили члены «Лиги друзей Духа». По мере того как мальчишек и, кстати, девочек привозили в Управление, прояснялась картина довольно обширной организации.

Почти каждый из вновь привезенных рассказывал о своих знакомых, вовлеченных в лигу.

Арестовывать малолеток было нельзя. Никакого состава преступления за ними не числилось, но с каждым Сазонов и оперативники подробно беседовали, объясняли, что членство в банде — а иначе никто из сотрудников РУОПа Лигу не называл — чревато тяжелым наказанием. «Друзьям» пригрозили, что при первой же заварушке именно они сразу же отправятся за решетку.

Некоторые хорохорились, угрожали вмешательством неземных сил, но в итоге каждый, кроме подписки о невыезде, дал обещание больше не участвовать в тайных сборищах Лиги, а от двух главарей — восемнадцатилетнего Николая Васильева и семнадцатилетнего Андрея Киселева — потребовали, чтобы они выступили по местному телевидению и объявили о самороспуске «Лиги друзей Духа Внутреннего Космоса».

Батогов, присутствовавший при беседах, понимал, что все обещания, данные подростками, останутся пустым звуком, потому что, как только Одержимый самолично или через посредников свяжется с ребятами, те вмиг позабудут об угрозе наказания и снова станут послушно выполнять приказы «властителя», загипнотизированные его силой и дьявольской энергией.

Но пока можно было перевести дух. А самым важным результатом ночных облав, дневных допросов и бесед было то, что теперь в руках у органов были списки всех членов лиги с адресами.

Когда в Управлении появился Панкратов, Батогов собирался на беседу к Сазонову по поводу Каширина. Было неизвестно, получен ли ответ на запрос из Москвы, и если да, то каково содержание ответа. Кроме того, Славе хотелось узнать о результатах наблюдения за продавщицей ювелирного магазина. Наконец, нужно было уговорить пустить наружку за бывшей возлюбленной Владимирова Ольгой.

Рассказ Алексея о визите в Дом Семи Духов не удивил Батогова.

— Ты, кажется, мягко говоря, ошарашен! — сказал Слава. — А чему удивляться?! По-моему, мы уже столько насмотрелись здесь, что я, например, не удивлюсь, если сам дьявол передо мной явится… Ступай в гостиницу, передохни, а я побеседую с Сазоновым и тоже приеду отдыхать. Ночь не спал, наслушался сопляков, едва не тошнит от омерзения… Прямо юные штурмовики! Откуда что берется? От горшка два вершка, а уже заявляет, что только ОН и такие же, как он, должны править миром, потому что все остальные погрязли в слабости и болезнях, «нежность, доброта и любовь — производные от мещанской, обывательской слизи, которая должна быть уничтожена, вырвана с корнем». Представляешь, мозгляки заявляют: «Культ чистой силы должен править миром, где нет места слюнтяям!» И смешно, и противно! Ладно, ты ступай передохни от беседы с колдуньей или феей, как там она тебе представилась, а я скоро присоединюсь к тебе.

Сазонов сидел с воспаленными от недосыпания глазами. От него начальство требовало скорейшего раскрытия сразу нескольких дел: взрыва поезда, разоблачения чародея, раскрутки малолетних легионеров, которые теперь приравнивались к организации, угрожающей основам конституционного строя. Старшего следователя бесило слабое взаимодействие с ФСБ, вернее, нежелание работников Безопасности делиться своими секретами. Недоволен был Михаил Логинович и недостаточным количеством оперативных работников, но больше всего Сазонова злили местные власти, которые не только предоставили его бригаде сомнительную честь самостоятельно вести дела и не оказывали практически никакого содействия, но и вольно или невольно мешали нормальной работе.