Иногда одно поражение стоит всех больших побед. «Победа… Поражения… Эти высокие слова лишены всякого смысла. Жизнь не парит в этих высотах, она уже рождает новые образы. Победа ослабляет народ; поражение пробуждает в нем новые силы», — писал летчик де Сент-Экзюпери.

Смысл символизма «Камерона» прост — когда кто-то нагло называет легионеров наемниками, то слышит в ответ: «Если бы легионеры были бы действительно наемниками, то тогда, при Камероне, они б сдались. Это — самое разумное и правильное решение в такой ситуации. Для наемника. Но они были легионерами и предпочли смерть — бесчестью…»

Рождество или, как его называют во Франции, «ноэль» — для одинокого эмигранта самый грустный день в году. Вечером 24 декабря все французы собираются своей семьей дома встречать «первую звезду». Приглашать посторонних, даже друзей, не принято. У любого француза есть родители, любимые бабушки и дедушки, братья и сестры, тетушки и дядюшки: это же их страна. А родственники эмигрантов чаще всего находятся очень далеко. И в такой вечер чужого праздника их отсутствие ощущается особенно остро. В этот вечер одинокая девушка-иностранка с французским паспортом или холостой мужчина в лучшем случае могут пойти в ближайшую церковь к рождественской мессе, куда французы отправляются всей семьей, и немного «погреться» о чужое счастье.

В легионе в этот вечер не бывает одиноко и грустно. Рождество справляют по всей французской армии, но в Иностранном легионе — по-своему. Легионеры обязательно наряжают елку и оформляют рождественский вертеп — макет, изображающий сцену рождения Христа. В искусстве создания вертепов соревнуются все: однажды полковнику Ваяну, командовавшему «Отчим домом» в Сиди-Бель-Аббесе в 1961 году, пришлось ознакомиться с тридцатью тремя вертепами!

Для легиона Рождество тоже семейный праздник. Легион — не обычное воинское подразделение, а большая семья. И отношения между людьми здесь не в стиле «я — начальник, ты — дурак», а как в нормальной семье, где младшие уважают старших, а старшие любят и заботятся о младших. Недаром старшие офицеры называют младших и простых легионеров «nos garcons» — «наши мальчишки».

И все это — не пустые слова. Известно, что в сочельник вся Франция сидит дома и ест всей семьей «фуа гра» — гусиную печенку. В этот священный для семьи вечер даже самые искушенные «ходоки» проводят вечер с женой. Но только не офицеры Иностранного легиона: на Рождество они в казарме, со своими «мальчишками», а их мальчишки сидят с мамами без пап. Как мне объяснил комбат, парашютист майор Моррель: «Жена офицера-легионера знает, что у ее мужа есть вторая семья — легион. И не должна ревновать». У комбата в сочельник дома остается семь сыновей.

Но никому даже в голову не придет остаться со своей первой семьей (или второй — вот в чем вопрос для каждого легионера и его жены!) и не провести ночь в казармах, раздавая и получая рождественские подарки, распевая песни и попивая вино или пиво.

«По-своему» Рождество начали справлять в легионе с 1912 года. Например, во Втором пехотном полку, расквартированном в Фезе в Марокко, легионеры не стали сооружать вертеп, а изобразили живую сценку, используя свои форменные бурнусы и шешы, правда, в роли младенца Иисуса выступала большая кукла… Офицеры в тот вечер появились в комнате, где проходило ночное рождественское бдение, ровно в полночь с подарками в руках. Раздали подарки своим солдатам, а потом пили с ними и пели на русском, испанском, французском и немецком. «А вот молились в ту ночь все больше немцы, а французы — мало», — сообщает современник.

Никто уже не вспомнит, кто в легионе придумал сделать «ноэль» особым праздником, но легионеры разных национальностей и вероисповеданий ждут Рождество с тех пор с радостью. Во Франции Рождество справляют не так пышно и красиво, как в Германии, но присутствие в легионе большого количества немцев после Второй мировой войны добавило немало немецкого и австрийского «гемютлиха» в оформление праздника. Однако Рождество для легионеров не религиозный праздник, а семейный. А как же иначе, если в одном подразделении собрались и православные, и католики, и протестанты, и мусульмане, и буддисты, и иудеи? Но вертеп, елка и подарки обязательно присутствуют, а ночное бдение превращается в «попот». Разумеется, кто считает нужным, может отправиться на мессу к полковому «падре»… но к началу «попота» опаздывать не следует!

Конечно, в связи с тем, что легионеры служили и продолжают служить по всему свету, география вносит свои дополнения в этот праздник; никого не удивляет, если вместо елки — пальма, а вместо снега — вата из перевязочных пакетов. Даже во время боевых операций легионеры не изменяют своему обычаю справлять Рождество. Во время операции в Сомали командир отдает письменный приказ своим парашютистам: «Движение в направлении Байду. Остановка в 17.30, 30 км на юго-восток от города. Разбивка бивуака. 20.30 — рождественская месса, раздача подарков, скетчи и шаржи, ужин. Команда собирается вокруг елки. Поздний отход ко сну».

Разумеется, по периметру выставлены караулы с приборами ночного видения.

Бывали и забавные случаи во время встречи Рождества: хорошо подвыпившая компания легионеров демонстрирует полковнику свое творчество — вертеп и при этом бормочет: «Нужно простить Божью Матерь: она сегодня многовато выпила». А в другой раз старый служака «аджюдан», когда в комнату внесли вертеп с новорожденным Христом, скомандовал: «Смирн-аа! Равнение на Святое Семейство!»

Если 30 апреля стал днем отваги и самопожертвования, то 24 декабря для легионеров — вечер самых теплых человеческих чувств. И к нему относятся как к домашнему празднику: все делается от души, а не «по приказу». Легионеры даже сочиняют свои, легионерские, рождественские сказки. Например, о том, как беременная Мария и ее муж, Иосиф из Назарета, отправились в Вифлеем, чтобы принять участие в переписи населения. Они были бедны, а мест в дешевых гостиницах не было. Добрый человек посоветовал им поискать ночлег в пригородах города. Выйдя из города, они увидели на небе яркую звезду и пошли в ее направлении. Шли долго, и уже не было никакой надежды найти людей и ночлег. И вдруг увидели форт. Мария уже была еле живой от усталости, и ребенок должен был вот-вот родиться. Иосиф боялся постучать в ворота, но Мария заставила его. Раздался окрик: «Кто там?» Иосиф торопливо поведал их историю. В ответ прозвучало: «Стоять! Не двигаться!» Молодая пара перепугалась не на шутку. Вдруг ворота распахнулись, и они увидели двадцать солдат в белых кепи. Один из них был в черном кепи.

Он и сказал: «Входите скорее! Мы подготовим удобное место для вашей жены!» А дальше все как в настоящей сказке. Иосиф не понимал их языка. Видел только, что тот, в черном кепи, отдает приказы, а солдаты их охотно исполняют. У каждого была своя задача: один быстро постелил постель для Марии, другой ловко накрыл на стол для них двоих, третий резво развел огонь, четвертый со знанием дела резал овощи… Разумеется, спустя некоторое время раздался детский крик. Иосиф распахнул дверь из комнаты роженицы и прокричал: «Это мальчик. Имя ему — Иисус!» В ответ легионеры дружно грохнули: «Ура! Да здравствует Иисус!» А позже, когда все собрались за одним столом и Иосиф стал благодарить своих спасителей, капитан в черном кепи сказал ему: «Это мы должны благодарить вас. В этот вечер мы чувствовали себя одиноко, и каждый сидел в своем углу. Все мы так далеко от наших семей и наших близких. А благодаря вашему появлению мы все собрались вокруг семьи». А в это время старый ветеран-легионер, попыхивая трубкой, строгал из деревяшки детскую игрушку и бормотал себе под нос: «Сегодня день необычный… и ребенок тоже необычный. Не как все. Он точно оставит след в жизни человечества, как оставил сегодня в нашей. Готов поспорить на все свое убогое жалованье солдата».

А потом на мотив этой сказки один русский легионер-художник нарисовал трогательную картинку: Мария с маленьким Иисусом, завернутым в тряпицу, стоит в окружении улыбающихся легионеров в бурнусах — тех самых, что носили во время службы в Сахаре в пятидесятые годы прошлого века.