Летчиков перебрасывают в Голландию: Зигфрид участвует в операциях под Архаймом, когда союзники решили закончить войну одним ударом — «к Рождеству». Затем — Чехословакия и плен. Ас оказывается в руках американцев в баварском городке Регенсбург. Победители используют его как переводчика, а потом отпускают…

Судьба Фрейтага — это отражение стремительного взлета и быстрого падения «тысячелетнего» Третьего рейха. Она настолько типична для талантливой немецкой молодежи, что он стал прототипом главного героя фильма «Звезда Африки», когда в шестидесятые годы прошлого века в побежденной Германии стали робко, с оглядкой на мнение победителей, пытаться осмыслить случившееся при Гйтлере с нацией и страной. Правда, по воле авторов фильма, герой погибает в Северной Африке.

Но судьба человека не укладывается в хронометраж художественного фильма. Освобождение из плена стало испытанием: он был совершенно один в этом мире. Все близкие Фрейтага погибли под бомбами союзников-освободителей еще во время войны. Все имущество семьи конфисковано новым польским правительством, ведь немцы — значит «фашисты», да и название его родного города теперь непривычно для слуха — Гдыня. Он идет работать на шахту в Германию. Затем устраивается техником в автомастерскую. Потом работает шофером такси. Не трудно себе представить, что испытывает за баранкой такси человек, родившийся с крыльями авиатора.

В 1952 году «сбитый жизнью» летчик вступает рядовым в Пятый пехотный полк Французского Иностранного легиона. После подготовки в Сиди-Бель-Аббесе его, как всех, отправляют на войну в Индокитай. И здесь он уцелел. Не погиб и в песках Алжира. Затем он служит в 13-й полубригаде в Джибути. Пилоту трудно однажды спуститься с небес и почувствовать под ногами ту самую землю, над которой столько раз проносился на своем «мессершмитте»…. Срок дослуживает в административном Первом полку, а в 1971 году старший капрал Фрейтаг в возрасте 52 лет с отличной характеристикой увольняется из легиона. Ему снова некуда идти: для достойной жизни в Германии, где имя его не забыто, нет средств — в походах не нажил. Польша уже совсем другая страна, где ему лучше не появляться: могут и судить за то, что когда-то честно служил своей стране. И он едет в единственное место, где его по-настоящему ждут, — в Полубье. К своим товарищам легионерам из приюта для бедных. Там, где Легион, там и Родина.

Люди, для которых война стала не призванием, как для наемников, а всего лишь профессией, смерть воспринимают иначе. Примерно также, как и врачи. Недалеко от Полубье легион получает участок на местном деревенском кладбище. «Каре» — так в легионе принято называть место последнего упокоения солдат. Там однажды все встречаются вновь.

«Понимаете, лежать на обычном кладбище, это… как же вам объяснить, простите меня, но это… как валяться на помойке… — говорит мне начальник Дома легионеров полковник в отставке, — поэтому даже и после смерти мы должны быть вместе, в одном месте. И нам всегда идут навстречу. Как-то мне пришлось хлопотать об устройстве нашего «каре» в Марселе. Чиновники из мэрии Марселя, прослышав, что легион просит для себя отдельный участок, возмутились: «Мест нет!» Участки расписаны на многие годы вперед! Прорвался к мэру города. Она — коммунистка, а они нас вроде как не особенно-то и жалуют… И тут в трубке слышу ответ: «Я понимаю… Для легиона место всегда найдем!»».

Двадцать пятого сентября 196 2 года на это кладбище был перенесен прах трех легионеров: командующего Ролле, принца Ааге Датского, отдавшего легиону 17 лет жизни, и рядового Хайнца Циммермана — последнего легионера, павшего в алжирской войне.

Русских легионеров эпохи лихолетья в этих домах призрения нет: слишком молоды, да и судьба пока уберегла их от увечий и ранений. Но кто знает, не придется ли им однажды вернуться сюда, в новую семью — в легион? Франция дала им это право.

Накрахмаленная скатерть. Стол, за которым может с легкостью разместиться вся «компани» — целое отделение. Тарелки хорошего фарфора. Остро заточенные столовые ножи и удобные мельхиоровые вилки. Куверты накрыты безупречно, с учетом всех тонкостей дипломатического протокола. К месту возникает бесшумный официант — малаец в белых перчатках и форме легионера. Это просто ежедневный обед в офицерском собрании…

За низким забором — XXI век, но у меня возникает ассоциация: крепость на краю Татарской пустыни. Обед офицеров у полковника. «Дежа вю», хотя все это придумал Дино Буццати за полвека до нас. Время в легионе не останавливается, его течение переосмысливает прожитые жизни легионеров и передает ключ накопленного опыта в руки новых поколений. Иначе как создать легенду? Твои предки, отцы и деды, тоже были верны строю и государю. Считали дело своей жизни нужным и полезным и видели в этом радость. А дальше — каждый приступает к этой задаче по-разному: один подчиняется приказу, а сам в глубине думает иное и тем самым перед собой оправдывается; другой — находит зерно истинного и берет на себя груз ответственности за содеянное, а не пытается трусливо разделить ее с другими.

Старые стены здания офицерского собрания гулко разносят мужское хоровое пение. Поют гимн легиона.

 — Оркестр репетирует? — интересуюсь я.

 — Нет, кто-то убывает к новому месту службы. Это — «попот». Традиция…

Пока легионер-официант жонглирует тарелками при перемене блюд, мы выходим на улицу со своими бокалами пива — покурить. Обед с 13 до 14 — традиция. Но не только в легионе, а во всей Франции. Я подначиваю своих сотрапезников: если враг вздумает напасть на Францию, то делать это нужно только с тринадцати до четырнадцати, пока вся страна сидит в ресторане. «Верно, но только, пожалуйста, не перед десертом!» — парируют офицеры.

Мимо пробегает молоденький лейтенантик.

 — Как «попот» прошел? — окрикивает его старший по званию Моррель.

 — Чудесно, мон коммандан. Вот! Подарили товарищи на память! — сияет от удовольствия лейтенант, почти мальчишка.

Он протягивает нам свой подарок — флажок своей роты в рамке, который заберет с собой, отправившись завтра к новому месту службы. И таких разных подарков от товарищей за годы службы накопится немало.

«Попот» — это одна из главных неофициальных традиций легиона. Этим словом называют проводы легионера к новому месту службы. Или просто общий сбор офицеров в полковой праздник. Награждение. Да и мало ли найдется причин, чтобы собраться славной компанией?

Кто придумал этот ритуал, уже никто не помнит, но никогда легионеры не покидают часть без того, чтобы устроить «попот», «проставиться» по-нашему. «Убывающему» полковые товарищи обязательно вручают подарок на память о совместной службе.

За всю долгую историю существования Иностранного легиона в нем так переплелись традиции, что уже трудно разделить, что происходит официально, «с дозволения начальства», а что придумали сами легионеры. Начальство теперь ко многому относится с одобрением и не прочь принять участие в потехе.

Французы с удивительно трогательным вниманием относятся к сохранению своей национальной самобытности, а значит, и традиций, но в отличие от англичан слово «традиция» они еще не превратили в «торговую марку» своей страны. Многих эта повсеместно подчеркиваемая собственная исключительность раздражает, но что поделать — таковы французы!