По-легионерски прямой ответ во многом и решает исход дела. Через два дня, 23 апреля, офицеры сдают личное оружие группам захвата и становятся пленниками собственной армии — никто не спасается бегством: им нечего стыдиться. Они предложили своему народу выход, но он был не готов идти с ними до конца.

Тридцатого апреля в назидание всем легионерам, но не только им, Первый парашютный полк расформировывают — его казармы в Тьервилле пустеют. Де Голль хочет покарать и разогнать весь легион!

Но его отговаривают.

Спустя год Иностранный легион покидает Алжир. И тогда только ветер гуляет в брошенных зданиях военного городка имени полковника Вьено в Сиди-Бель-Аббесе… «Бель Аббес», — красивый Аббес, как говорили легионеры. И тихо добавляли: «Наш Аббес».

Луи Лиотей — маршал Франции, министр обороны во время Первой мировой войны, к тому же, по совместительству, еще и почетный президент французских скаутов, провел большую часть своей жизни в колониях. Как человек вдумчивый, он хорошо изучил жизнь подвластных его державе народов. Однажды он сказал: «Нужно показать силу, чтобы не применять ее».

Именно эти слова и стали стратегией, в соответствии с которой современные французские политики используют Иностранный легион. За годы поражений Французский Иностранный легион превратился в «силы быстрого реагирования». Он мобилен, сплочен и отлично обучен, поэтому моментально вмешивается в события там, где того требуют интересы очередного правительственного кабинета страны. Мало что изменилось со времен Луи Филиппа: Франция не станет начинать военные действия там, где можно всего лишь продемонстрировать свой «презанс», то есть «присутствие», и так, играючи, сохранить лицо и политический имидж своей страны перед трибунами избирателей.

После эвакуации из Алжира легион переживает тяжелые времена. Целое десятилетие он существует только потому, что о нем забыли.

Впрочем, Иностранный легион настолько самодостаточный организм, что никакого труда не составляет не напоминать о себе попусту и ждать, пока о нем вспомнят. «Сами придут и попросят», — как говорил один из героев Михаила Булгакова.

Прокашлявшись после всех треволнений, вызванных исчезновением империи, Франция очень скоро вспомнила о своем легионе.

И пришли, и попросили, точнее приказали.

1976-й, Джибути. Освобождение детей-заложников, захваченных террористами в автобусе.

1978-й, Заир. Спасение в провинции Шаба 900 европейских граждан из рук африканских повстанцев под руководством кубинских и гэдээровских советников.

1982–1983-й, Бейрут. Охрана при эвакуации сил Организации освобождения Палестины и патрулирование города.

1991-й, Кувейт. Операция «Буря в пустыне».

Это список можно продолжить десантными операциями в республиках Чад, Берег Слоновой Кости, на Балканах и т. д.

За последние 30 лет перемещения Иностранного легиона по всему земному шару похожи то на метания ополоумевшего «глобтроттера», то на путешествия досужей дамочки при деньгах. Но это только на первый взгляд: каждая «командировка», как принято сегодня говорить, имеет свой смысл и конкретную цель. Интерес Франции.

Если посмотреть на карту операций Французского Иностранного легиона, которую ежемесячно публикует журнал легионеров «Белое кепи» («Kepi Blanc»), то его деятельность подчинена четырем задачам: «сотрудничеству», «предохранению», «защите», «вторжению».

«Сотрудничество» — Полинезия.

«Предохранение» — Майотта и Джибути.

«Защита» — Гвиана.

«Вторжение» — Чад, Косово, Центрально-Африканская Республика и Афганистан.

И только им, профессиональным солдатам, можно доверить такую тонкую и неблагодарную работу, потому что все происходит так, как поется в песне «Марш» группы «Аквариум»:

Правда, никаких криков: Иностранный легион работает молча — первый признак мастеров своего дела.

Если служить во Французском Иностранном легионе, то где? Каждый рекрут проходит четырехмесячную подготовку в учебном полку, а затем его направляют на службу в часть — в этом легион ничем не отличается от нашей армии. В учебном полку молодой солдат получает навыки пехотинца и, возможно, так и останется им до окончания службы… Но есть возможность получить специализацию.

В отличие от корпуса Морской пехоты США, Французский Иностранный легион — это армия в армии. Но эта армия — часть французских сухопутных войск и живет по уставам французской армии. Штаб сухопутных войск решает, где и какую задачу будет выполнять легион.

Легион, как и спецназ ГРУ, призван защищать интересы своей страны только за ее пределами. Впрочем, когда враг оказывался у ворот, это правило за историю легиона было уже трижды нарушено: впервые во время Франко-прусской войны, во второй раз — в Первую мировую и в третий — во Вторую мировую.

Сегодня численность Французского Иностранного легиона относительно невелика — всего 7699 человек, из которых 413 офицеров, 1741 унтер-офицер и 5545 рядовых в 11 полках. Всего одна бригада по меркам современной Российской армии или три дивизии Советской армии.

В наши дни легионеров в три раза меньше, чем во времена военных действий в Алжире. Однако с сокращением личного состава возросла подготовленность солдат и офицеров к современным методам ведения войны, то есть уровень их боевой подготовки и взаимодействия не только внутри подразделений легиона, но и координация с другими родами войск французской армии. А главное, изменилось отношение к ценности солдатской жизни. Крылатым словам генерала, воскликнувшего перед атакой на Тонкин: «Легионеры! Вы существуете для того, чтобы умирать, и я посылаю вас на смерть!» — теперь место в музейных документах.

Еще полвека назад жизнь легионера стоила столько же, сколько стоит жизнь русского солдата и сейчас: то есть ничего. Сегодня легионер оценен дорого. Не меньше отделения в Российской армии, а то и больше. В отличие от жизни русского мальчишки, «загремевшего под знамена», легионера берегут. Защищают броней. Лечат, как у нас в элитных клиниках. Вкусно и правильно кормят. Дают спать и заниматься спортом, а не копать землю на хозяйственном дворе и проходить после отбоя «курсы молодого бойца» со свидетельством об окончании в виде инвалидности. Здесь офицеры после вечерней поверки не сбегают трусливо домой, оставив личный состав разбираться между собой. Праздник Рождества встречают здесь не с семьей, а со своими легионерами. Офицеры здесь больше не напиваются от тоски и безысходности, что продолжалось в легионе годами (а Российскую армию пьянство губит и сегодня). Здешнее командование больше не бросает солдат в бой без хорошей разведки и обеспечения возможностей прикрытия и эвакуации на медицинском вертолете. И дело вовсе не в романтическом приоритете человеческой жизни и прочих демократических ценностях французского общества, а в бухгалтерской отчетности военных перед гражданским обществом о расходах средств налогоплательщиков. Помогает и неусыпное бдение журналистов. Реальные опасения за свои удобные кресла руководителей страны. Но вся эта гражданская активность больше касается французской армии, а не Иностранного легиона, хотя он — ее часть. Во Франции никого не волнует, что страна зачем-то воюет в Афганистане, тратит деньги в эпоху экономического кризиса, несет потери и явно ничего не сможет добиться в этой войне с призраками. Даже оппозиционные политики помалкивают. Французов, как и всех прочих сытых европейцев — участников конфликта, такая далекая война не трогает: там же легионеры… Они любят подраться, к тому же они иностранцы!