Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

— Тут обвалы, что ли, бывают?

— Хи-хи! У нас бывает. Всяко бывает. Он сам-то боится, как бы его кто из-за куста не хватил. Слышал ты: лютовал, что три кайла украдены? Боится, не на его ли голову каторжные припасают.

Писаренок убежал. Егор остался один, его еще трясло после схватки с Андреяновым. Может, напортил себе много, но удержаться было нельзя. Как же с Андреем повидаться? Да еще чтобы один на один. Ни до чего не додумался. Вернулся писаренок. Он привел с собой одного из рудокопов.

— Вот Гаврилыч покажет, что надо. Ночевать, Сунгуров, сюда же приходи. Приезжие все у надзирателя стают или у целовальника. Ну, а тебе, хи-хи! После крику податься, кроме конторы, некуда. Я здесь же сплю.

Рудокоп Гаврилыч снял войлочную шляпу, повертел в руках и опять надел. У него борода была под масть шляпе: желтая и плотно скатанная, как войлок.

— Можно показать, можно, — сказал он нерешительно, не зная, как держаться с приезжим. — Как я здешний бергал,[27] могу всё показать.

— Всего мне не надо, дядя. Только покажи, как руду разбираете. Ну, идем.

Рудокоп шагал за Егором и говорил:

— Известно, как разбираем. Есть руда красная и есть руда синяя. Теперь еще оспенная пошла.

Поднялись на разработки, шли между валами руды. Зеленое лесное море раскинулось вдаль, сколько хватал глаз. Леса дикие, вогульские. Заблудиться в таких — никогда не выйдешь.

— Не оступитесь: шурф, — предупредил Гаврилыч.

Под ногами чернела ничем не огражденная дыра в землю. Воротка над ней не было, — значит, в шурфе не работают. Егор столкнул ногой камешек. Удар послышался скоро, в неглубокую воду.

— Мне и в шурфы надо будет спуститься, — сказал Егор.

— Тогда придется прихватить одного либо двух мужиков из ссыльных.

— Верно! Конечно! — У Егора блеснули глаза. — Одного довольно. Да возьми такого, чтоб в рудах понимал. Есть такие?

— Что ему понимать? Он у воротка стоять будет, его дело — бадью спустить да поднять.

— Бадью ты спустишь. А он со мной в забой пойдет.

— Нешто тогда Глухого взять, старика? Не знаю, где он робит сегодня.

— Поскорей иди.

— Сразу сейчас и на шурфы?

— Ну да. — Егору стало всё равно, раз какой-то Глухой, а не Дробинин.

— Так идите тропой, это по пути. А я здесь поднимусь и приведу.

Бергал полез прямиком на скалы. Руками подтягивался к кустам, короткие ноги, мягко замотанные в тряпье, ловко задирал к выступам и расщелинам.

— Гаврилыч! — закричал Егор, когда бергал уже почти поднялся к верхней площадке. — Двоих приведи, двоих!

И показал два пальца. Гаврилыч мотнул головой, — «слышу», дескать, — и скрылся за скалой. Егор пошел по безлюдной тропе. Тропа забирала вверх и привела Егора к шурфам. Вереница каторжников катала тачки, груженные рудой. На куче камней сидел караульный с ружьем.

— Эй, что за человек? — окликнул караульный.

— Из Конторы горных дел.

Караульный еще что-то спросил. Егор не ответил. Подходил бергал с двумя каторжниками и конвойным. Егор жадно вглядывался: кого ведет? — и сердце его заколотилось: он узнал Андрея. Как переменился Андрей! Надломила и его каторга. Даже ростом ровно бы меньше стал. Широкие плечи опустились вниз, борода поседела. И взгляд тот же, как у всех здесь, — безрадостный, безнадежный. Егора он не узнал и не взглянул почти.

На вороток стали конвойный и второй каторжник. Чтобы не подавать голоса, Егор движением руки указал Дробинину спускаться. Тот привычно спустил ноги в шурф, нащупал край бадьи и взялся за веревку. Вороток заскрипел.

Бергал, высекавший за камнем огонь на трут, тихонько сказал Егору:

— Осторожней с ним, с Глухим-то: злобный человек, опасный.

— Который Глухой? — удивился Егор.

Бергал помахал дымящим трутом в воздухе и им же показал в глубину шурфа. Зажег ямную лампаду и подал Егору.

— Там орт есть. Давно не чищенный, как бы порода не обвалилась, — добавил он, когда Егор поставил ноги на бадью.

«Орт — это ладно, — подумал Егор. Орт — боковой ход, в нем можно и спрятаться и поговорить с Андреем. Сам-то шурф не глубок, со дна всё слышно».

Бадья мягко опустилась на мокрый песок, направляемая рукой Дробинина. Не теряя времени, Егор полез в узкий орт. «Айда за мной!» — кинул он Дробинину. В конце тупика повернулся, сел на корточки и поднял лампаду между собой и Дробининым.

— Андрей Трифоныч, это я, — сказал улыбаясь.

Дробинин стоял на коленях. Хотел поднять руку — цепь не пустила ее выше груди. Собрал вместе густые пучки бровей и недоверчиво глядел в глаза Егору. Потом пучки раздвинулись — узнал.

— Лиза как? — первое, что спросил Дробинин.

— Жива и здорова, — заторопился Егор. — У нас она. Андрей Трифоныч, я к тебе вот с чем. В Лизином сарафане золото нашлось. Ты об нем знал?

Дробинин молчал. Егор поставил лампаду и принялся развязывать свой поясок:

— Одну крупиночку я с собой захватил, в пояске зашита. Погляди, пожалуйста.

— Не надо. Не доставай. Я знаю.

— Это заморское золото, Андрей Трифоныч, или здешнее?

— Заморское.

— А! — Егор вздохнул. — Я думал, не русское ли.

— Заморское, — повторил Дробинин. — И не спрашивай ты меня больше о нем. Злой крушец. Не в пору ты его сюда принес. А как в крепость вернешься, всё золото кинь в реку и не поминай о нем. Слышишь? А то горя не оберешься.

Андрей оборвал разговор о золоте и стал расспрашивать о Лизе. Ответы Егора успокоили его, лицо каторжника поласковело.

— Спасибо тебе, спасибо, — сказал он. — Знал бы ты, как успокоил меня, какой камень отвалил с сердца! Завтра было бы поздно. Скажу тебе всё: ночью я бегу. Четверо нас изладилось к побегу…

Больше он не успел рассказать, заскрипел вороток: обеспокоенный Гаврилыч спускался в шурф. Егор спохватился: под землей без каелка нечего было делать столько времени.

Руда - i_017.png

Тем же порядком побывал Егор с Дробининым во втором шурфе. Там узнал подробнее о плане побега. Ночью будут выломаны два бревна в палисаде у каторжных казарм. Для этого принесены и припрятаны во дворе кайла. Бежать придется сначала в кандалах и только в лесу — на камне или между теми же кайлами — можно будет разбить цепи. Если бы раздобыть напильник да надпилить железа заранее, бежать было бы много способнее. Но напильника нет, с воли никто не помогает.

— Попробую найти напильник, — пообещал Егор. — В кузницу зайду. Как вот передать его тебе?

— Любому каторжнику отдашь, до нас дойдет.

Егору так легко удалось в первый же час по приезде встретиться и поговорить с Андреем, что ему теперь всё казалось просто. Он отпустил каторжных с конвоиром и хотел избавиться от бергала. Но услужливый Гаврилыч не уходил. Может быть, было на то распоряжение надзирателя работ, может быть, от усердия, только он до самого вечера всюду сопровождал приезжего.

Кузниц на горе было три. В две из них Егор заходил. Напильников на виду не было, придумать заделье, чтобы порыться в ломе, сразу не удалось.

Наступил вечер. Каторжных свели в казармы. Слышна была перекличка и молитва, потом всё смолкло. Егор сидел на завалинке у конторы до темноты. Писаренок варил кашу на очаге, донимал Егора расспросами о жизни в крепости.

«Не заморское, — упорно думал Егор. — Андрей говорить не хочет, а здесь золото найдено. Уйдет теперь Андрей в бега, на много лет уйдет. Кто-нибудь отыщет золото. Мосолов — ловкач, вот кто отыщет».

— Хочешь вина? — спросил писаренок. Принес берестяной бурачок, открыл — запахло сивухой. Егора затошнило, отказался. Писаренок пил вино один, заедал кашей. Трещала лучина в светце Егор достал соленую рыбу, подорожники свои, но есть не мог. И тут пожалел, что ничего съестного не передал Андрею. Можно было бы в шурфе. Как бы ему сгодилось.

Писаренок захмелел, стал плаксиво выговаривать Егору, что он знаться не хочет, лез в ссору. Егор выглянул на улицу — уже совсем темно. Лег на лавку, считал минуты. Писаренок затеял курение, долго набивал трубку. Должно быть, табак был ненастоящий, очень смрадный.

вернуться

27

Бергал — искаженное слово берг-гауер — рудничный подмастерье.

31
{"b":"195802","o":1}