— За это не беспокойся. Да и вообще для волнений нет никаких причин. Если хочешь, могу сляпать какое угодно удостоверение.

— Что, сама?!

— Нет, но один тип состряпает его для меня за один вечер. Поверь, это проще простого.

Я поразмыслила и решила, что не стоит искушать судьбу. Связаться с Оливой было само по себе рискованно и не хотелось вводить в игру еще одну темную лошадку.

— Не надо, — заявила я бескомпромиссным тоном. — Если миссис Маккласки вздумает спросить у тебя права, скажи, что держишь шофера. Думаю, дальше она копать не станет.

— Как хочешь, — сказала Олива, с подчеркнутым вниманием разглядывая лак на ногтях.

— Я должна взять с тебя слово, что больше никто не узнает о нашей проделке!

— Да не волнуйся ты так! — Она подняла взгляд. — Я не из тех, кто любит болтать. Ты нервничаешь потому, что первый раз берешься за опасное дело.

Она пыталась меня приободрить, но только сильнее встревожила. Как доверять компаньону, если он постоянно не в ладах с законом? Однако другого выхода все равно не было. Как говорится, когда ничего нет за душой, то и терять нечего. В конце концов, я наняла Оливу не для убийства Моники. Этой честью я не поступилась бы ни за какие деньги.

Когда планируешь убийство, поневоле приходится шевелить извилинами.

По силам ли мне лишить человека жизни? Способна ли я на это, даже точно зная, что не буду поймана?

Я размышляла о нравственном аспекте убийства, его влиянии на человеческую натуру и снова задавала себе извечный вопрос: как буду жить дальше с таким камнем на совести?

На оптовом рынке шел переучет товара. Я считала, ставила галочки, но думала о дяде Лэдди и тете Тилли, которую он столкнул из окна. Из всех родственников он нравился мне больше всего. Он не слишком походил на директора похоронного бюро, скорее на помешанного ученого со сверкающими глазами, высоким лбом и венчиком вечно взъерошенных волос. Дядя Лэдди обожал физику и преклонялся перед Альбертом Эйнштейном. Помню, как-то вечером мы сидели за ужином, и я, раскрыв рот, слушала рассказ о межзвездных путешествиях (его любимая тема). Рассуждая о том, что каждое действие можно описать математической формулой, дядя нарочно опрокинул стакан виноградного сока. На белой скатерти образовалось пятно, похожее на кровь.

— Так вот, Джоли Энн, когда человек будет способен математически описать весь этот акт, от падения стакана до полного высыхания пятна, он будет достаточно разумен, чтобы путешествовать среди звезд. Что скажешь?

— Интересно! — ответила я, так как и в самом деле находила интересным все, о чем он говорил, хотя мало что понимала.

— Вот тебе, Джоли Энн, один из уроков жизни. Обдумать самое простое, познать его и сделать выводы — в этом кроется великая мощь. Обычное пятно от пролитого сока, — продолжал дядя, тыча вилкой в кровавую лужицу со странным, отсутствующим видом, — может привести к знакомству с иными мирами.

— Но сначала мы получим разнос от мамы, — пошутила я. — Это же ее лучшая скатерть!

Дядя Лэдди, казалось, не слышал. Он все смотрел в никуда, потом вдруг пробормотал:

— Преступление — тоже пятно…

Не прошло и двух месяцев, как тетя Тилли упала из окна. Никто так и не сумел ничего доказать, а я… я ни словом не обмолвилась о том разговоре, хотя он навсегда запечатлелся в памяти и я не раз размышляла над ним.

Ставя галочку в графе «Торшер латунный «Афина» в ассортименте», я пыталась вывести формулу убийства Моники де Пасси от первоначальной идеи до осуществления. Именно там, в сумеречном складском помещении, до отказа набитом всевозможными осветительными приборами, я впервые поняла, что куда больше озабочена тем, как остаться безнаказанной, чем предстоящим убийством. Не важно, как и когда, но в сознании моем открылась дверь в ту темную комнату, где самые чудовищные желания воплощаются в реальные планы. Я переступила порог и в кромешной тьме свалилась в бездонную яму.

Единственное, что меня теперь занимало, — это надежный способ убийства.

Покидая склад, я случайно поймала свое отражение в запыленном зеркале — и не узнала энергичную, полную жизни женщину, что глянула на меня оттуда. Я расцвела, как ядовитый цветок.

Идеальное преступление — возможно ли это?

Я перебирала способы, тщательно изучая каждый. Так купальщица кружит у еще не прогретого солнцем пруда, то приближаясь, чтобы попробовать воду кончиками пальцев, то в нерешительности отступая. Первым, что пришло в голову, было огнестрельное оружие. Если судить по фильмам, пристрелить человека проще простого, нужно только как следует прицелиться. Я научилась стрелять еще в Оклахоме и впоследствии стала одной из немногих светских дам, что выезжают со своими мужьями на перепелиную и фазанью охоту. Однако раздобыть пистолет в Нью-Йорке не так-то легко, а от стрельбы чересчур много шума. Кинжал, дубинка и голые руки на шее — тоже не слишком перспективные орудия убийства, если учесть, как далеко продвинулась судебная экспертиза. Достаточно клочка волос, обрывка кожи, капельки слюны, и вот уже незадачливого преступника волокут за решетку.

Есть еще такая штука, как яд, чисто женское оружие. Некоторое время я посвятила изучению различных ядов и отдала должное телешоу о знаменитых отравительницах. Чтобы бить наверняка, нужна тяжелая артиллерия: что-нибудь вроде мышьяка. Им нетрудно разжиться, поскольку он входит в состав гербицидов. Мышьяк недаром прозвали «великим самозванцем» — он так ловко маскируется, что признаки отравления им можно принять за что угодно, даже за тяжелую форму гриппа. Весь фокус в том, чтобы скормить жертве нужную дозу в нужный момент. К сожалению, такой шанс может и не подвернуться, а яды имеют неприятное свойство время от времени не срабатывать.

По мере накопления информации я пришла к выводу, что наибольшую гарантию дает вовлечение в дело наемного убийцы: во-первых, нет никакой возможности логически проследить его связь с нанимателем; во-вторых, эти люди — мастера своего дела. Эдакий Цезарь от винтовки с оптическим прицелом. Пришел, увидел, замочил. Профессионал не оставляет следов и не совершает просчетов. Отлично, но как найти такого? Они не дают объявлений в газетах, не делают себе рекламы, не тусуются в каких-то общеизвестных местах. Их нельзя купить в магазине или заказать на дом. Иными словами, найти профессионального киллера — все равно что подыскать хорошего пластического хирурга: его имя по секрету сообщает вам лучшая подруга, которая уже пользовалась его услугами и осталась довольна результатом (то есть стала выглядеть не до нелепости молодо, а исключительно хорошо).

Увы, насколько мне было известно, никто из моих друзей никогда не искал наемного убийцу, а человек с улицы мог оказаться переодетым полицейским, шантажистом или, что еще хуже, недотепой.

Однажды вечером, все еще в процессе взвешивания возможностей, я включила телевизор и попала на «Справедливость по-американски», одно из моих любимых ток-шоу. Гостем на этот раз был Андре Кастор, известный театральный артист. Он обвинялся в том, что выбросил жену из окна. Кастор утверждал, что невиновен и что под влиянием депрессии она прыгнула сама. Да, он при этом был. Да, незадолго до этого они поссорились, и жена пригрозила разводом. Да, в случае развода она ощипала бы его, как цыпленка. Да, у него есть склонность к насилию. Нет, он ее не толкал и готов поклясться в этом хоть тысячу раз.

Кастор уверял, что его жена как раз потому и выбросилась из окна, что ссора и перспектива развода повергли ее в глубокую депрессию. Это было самоубийство.

Как выяснилось, прокурору не без труда удалось предъявить Кастору обвинение, невзирая на вопиющую очевидность фактов. Потребовалось два года, чтобы довести дело до суда. Все склонялось к тому, что будет вынесен обвинительный приговор, как вдруг чаша весов резко склонилась в сторону оправдательного: защита предложила суду сбивчивое письмо, написанное женой подсудимого примерно за неделю до смерти. Среди прочего там были такие слова: «Никто, кроме тебя, не подозревает, что от меня осталась только внешняя оболочка, а внутри все изъедено червями. Вот почему я жажду смерти каждый день и час!»