Капитан Мартинес не оглянулся, услышав, как ожил, ворчливо заговорив в руках сержанта Коула, пулемет М240, выплюнувший короткую очередь. Эти выстрелы оказались последними – звуки боя вокруг стихли, на смену треску очередей и хлопкам гранатных взрывов пришли полны страдания крики раненых, порой заглушаемые ревом моторов. Повсюду на бетонном покрытии летного поля среди россыпей стреляных гильз были разбросаны тела, куски остывающей плоти в обрывках камуфляжа, и после смерти не выпустившие из коченеющих рук оружие.

– Капитан, сэр, аэродром наш, – к Энрике Мартинесу приблизился командир одного из взводов, того, что первым ворвался на русскую авиабазу. – Русские не пожелали сдаться, сэр, и почти все были уничтожены. Нам удалось захватить только четырех человек живыми.

– К черту русских! Наши потери, лейтенант?

– Четверо убиты, капитан, сэр, – помрачнев, доложил командир взвода, впервые оказавшийся в бою и так близко, во всей ее неприглядности, увидевший смерть. – Еще семь человек ранены. Санитары стараются сделать все, что возможно, но, боюсь, капралу Бэйнсу осталось недолго, да и еще двое парней совсем плохи, – добавил он с горечью.

Все оказалось не так уж плохо. Энрике Мартинес мог почувствовать гордость за себя и своих людей. Конечно, любые потери, даже самые маленькие, это скверно, но все же, лишившись четырех человек, его рота уничтожила несколько десятков вражеских солдат, за считанные минуты захватив военный аэродром. В конечном счете, все решили боевые машины, прикрывшие наступавших моряков своей броней, поддержавшие точным и мощным огнем автоматических пушек и пулеметов, которым враг просто не мог что-либо противопоставить.

– Спасательная команда в пути, – поспешил успокоить своего подчиненного капитан. – Нашим парням помогут, на "Уоспе" уже готов госпиталь.

Рота капитана Мартинеса наступала в авангарде легкого мотопехотного батальона, оказавшись на острие удара. Бронемашины LAV-25, галлонами поглощая драгоценное топливо, вихрем промчались по горным ущельям, не встречая ни намека на сопротивление, и первыми вырвались на простор ставропольских степей. На одной полной заправке бронемашины были способны преодолеть шесть сот семьдесят километров, и теперь они стальной лавиной летели по свежевспаханным полям, пугая жителей разбросанных по равнине поселков и хуторов, проносясь по автострадам мимо опустевших заправок и придорожных кафе, заставляя в панике съезжать с дороги водителей легковушек и тяжело груженых фур.

Целью наступления батальона – а, значит, и роты Мартинеса – был Ставрополь, очередной русский город, о котором едва ли прежде слышал хоть кто-то из нескольких сотен морских пехотинцев. Оттуда, оказавшись в тылу русских войск, морская пехота сможет нанести удар в любом направлении, обладая полной свободой маневра и высочайшей мобильностью за счет своих бронемашин. Здесь, в сухих степях, не было и намека на русское бездорожье, и потому колесные LAV, хотя и уступая гусеничным бронетранспортерам в проходимости, казались идеально приспособленными для стремительных бросков по пыльным равнинам. Но для того, чтобы воплотить замысел командования, была нужна самая малость – топливо и снаряды.

– Капитан, вертушки на подходе, – сообщил сержант Коул, поравнявшись со своим командиром, бодрой рысью обходившим летное поле. – Время прибытия не больше десяти минут!

– Отлично, – кивнул Мартинес. Капитан, как и любой боец его роты, ждал появления вертолетов, точно ангелов Господних, и был по-настоящему рад. – Старшина, приказывая расчистить посадочную площадку!

– Есть, сэр! – Бенджамин Коул, поправив висевший на правом плече пулемет, вытянулся по стойке смирно, торопливо отдал честь и бегом бросился

Подгоняемые отрывистыми командами свирепого сержанта моряки засуетились, оттаскивая на окраину летного поля тела его защитников. Парни из военно-воздушных сил, уделившие свое внимание и этому аэродрому, неплохо поработали, не жалея бомб, и теперь морпехам пришлось постараться, убирая с летного поля обломки самолетов. Используя бронемашины LAV-25, моряки спешно принялись стаскивать с бетонки разломившийся пополам фюзеляж транспортного самолета – кажется, это был "Антонов" – распластавшийся прямо посреди взлетной полосы.

– За дело, парни, – торопил Коул, появляясь то здесь, то там, и всюду в этот миг работа начинала продвигаться как будто бы вдвое быстрее. – Дружнее! Шевелитесь, черт вас возьми!

В тот самый миг, когда работа была почти закончена, на аэродром, на котором еще что-то дымилось, догорая после боя, обрушился мерный рокот турбин. Полдюжины тяжелых вертолетов СН-53Е "Супер Стэльен" пронеслись над летным полем, один за другим опускаясь на очищенные от мусора и обломков пятачки. Несмотря на отделявшие их друг от друга сотни миль пилоты, пользуясь спутниковой навигационной системой НАВСТАР, могли безошибочно отыскать в казавшихся бескрайними степях не то, что батальон, а любой взвод, стоило только пожелать. За тем, как развивалось наступление морских пехотинцев, пристально наблюдали из космоса, над головами время от времени проносились беспилотные разведчики, и командование, оставшееся на десантных кораблях, точно знало, куда и когда доставить очередную партию припасов, так что оторванность батальона от баз снабжения была лишь кажущейся. Сейчас, когда русских сбросили с их собственного неба, воздушный мост между "Уоспом" и батальоном действовал бесперебойно.

– Приступить к разгрузке, – рыкнул капитан Мартинес, указывая на зависший над забетонированной площадкой тяжелый геликоптер. – Живее! У нас мало времени!

Под днищем винтокрылых машин, способных без проблем доставить девять тонн груза за пятьсот миль, были прицеплены поддоны с бочками и ящиками, и моряки, встречавшие вертолеты, торопливо принялись освобождать их от груза, отцепляя сети и тросы. Порции доставленного с десантных кораблей топлива предстояло спустя считанные минуты исчезнуть в опустевших наполовину баках, снаряды и набитые патронами ленты тоже разделят поровну между бронетранспортерами, и рота, не задерживаясь, сорвется с места, растворяясь в степи. Враг был все ближе, неосторожно подставив морским пехотинцам беззащитный бок своего бронированного клина, и Энрике Мартинес намеревался как можно быстрее впиться в него.

– Раненых грузите в вертолет, – приказал командир роты, пробегая мимо санитаров, по самые глаза забрызганных чужой кровью. – Пленных тоже. Выступаем через тридцать минут!

– Сэр! Есть, сэр!

Широкая дверь в борту "Супер Стэльена" распахнулась, и крепкие руки пилотов бережно приняли носилки, поданные с земли морпехами. Раненых, одного за другим, втащили внутрь, чтобы через полтора часа доставить прямиком в санчасть универсального десантного корабля "Уосп", едва ли уступавшую лучшим гражданским госпиталям.

Следом за ранеными на летное поле вытолкнули нескольких человек в грязном камуфляже, повисшем живописными лохмотьями. Пленные русские солдаты, со всех сторон окруженные настороженными морпехами, покорно забрались в вертолет, безропотно выполняя любой приказ. Их воля была окончательно подавлена, так что штабным офицерам все на том же "Уоспе" не придется прилагать много усилий, чтобы вести допрос. В прочем, Энрике Мартинес сомневался, что эти вояки из заштатного гарнизона смогут сообщить что-то ценное.

– Готово, сэр, – доложил сержант Коул. – Раненые на борту, пленные тоже. Машины заправлены, боекомплект пополнен. Мы готовы продолжать движение, сэр!

– Превосходно, сержант! Выступаем немедленно. Курс тот же. Держать предельную скорость!

Дюжина дизельных двигателей взревела хором, и бронемашины сорвались с летного поля русского аэродрома, оставляя позади себя только трупы и руины. Вертолеты тем временем взмыли в небо, разворачиваясь на запад и исчезая на горизонте, но только для того, чтобы несколько часов спустя появиться вновь, уже в другом месте, там, где окажется стремительно наступавшая рота. Капитан Энрике Мартинес был уверен, что противник так и не догадается о появлении морской пехоты, до той самой секунды, когда заговорят их орудия, сметая русских шквалом свинца. Но в этом он заблуждался.