В кабине "Тандерболта" неожиданно взревела сирена системы предупреждения AN/ALR-64 – протянувшийся с земли луч вражеского радара коснулся бронированного борта штурмовика, и тотчас оттуда же, с земли, взмыли ракеты.

– Я в захвате, – прокричал в эфир пилот, пытавшийся вытянуть свою машину из убийственного пике, преодолевая упрямство тяжелого самолета. Пожалуй в эти мгновения впервые летчик искренне возненавидел свою крылатую машину, прежде казавшуюся такой могучей в своих титановых доспехах. – Я атакован! По мне выпущены ракеты! Выполняю маневр уклонения!

– Сбрасывай ложные цели! Срывай захват!

Разогнавшиеся до пятисот метров в секунду ракеты, почти не оставлявшие за собой дымного следа, то есть почти невидимые на фоне голубого неба, настигали тяжелый штурмовик, маневрируя с тридцатикратной перегрузкой. Счет шел на секунды, и у того, кто находился в воздухе, оставалось совсем немного шансов.

– Они слева от меня, – кричал пилот, бросая "Тандерболт" в правый вираж. – А, черт, заходя в хвост!

Пробежавшись чуткими пальцами по переключателям на приборной доске, летчик, забывший об остававшихся внизу русских танках, привел в действие все системы самообороны. Контейнер "Трэкор" ALE-40 исторг из своего нутра целый ворох дипольных отражателей и тепловых ракет-ловушек, рассеивая их вокруг неуклюже маневрировавшего штурмовика. И одновременно подвесная станция постановки помех AN/ALQ-119 послала на землю, в направлении вражеского зенитного комплекса, поток помех, "забивая" канал управления выпущенными ракетами и ослепляя чужие локаторы.

Оператор "Тунгуски", с земли посылавший управляющие команды на выпущенные по штурмовику ракеты, на мгновение потерял цель, и "Тандерболт", пилот которого выжимал из своего самолета все, на что было способно это чудовище с крыльями, смог оторваться, уведя машину из зоны поражения зенитных ракет, но только для того, чтобы атаковать снова.

– Эхо-шесть, зенитная установка на двух часах, – сообщил командир звена, первым увидевший цель. – Семь миль от тебя! Это SA-19! Выполняй отвлекающий маневр! Я достану ублюдков!

– Понял, Эхо-пять. Действуем!

Действуя слаженно и расчетливо, звено атаковало "Тунгуску", яростно плевавшуюся ракетами. Ведомый, набрав высоту, обозначил свое намерение нанести удар, немедленно вновь попав в луч прицельного радара боевой машины. Снова взвыл зуммер системы предупреждения, и пилот выбросил новую порцию ложных целей, однако было уже поздно – еще две ракеты мчались навстречу штурмовику, безнадежно запаздывавшему с выполнением противозенитного маневра.

– Вижу цель, – сообщил ведущий. Его "Тандерболт", прижимаясь к самой земле, сблизился с зенитной установкой всего на три мили, пользуясь тем, что русский расчет был целиком и полностью увлечен боем с его напарником. – Пуск!

Потянув на себя штурвал, командир звена выполнил "горку", кратковременно набирая высоту русские, увидев новую цель в опасной близости от себя, уже не могли помешать внезапной атаке. Две ракеты "Мейверик", врезавшись в борт "Тунгуски", разорвали на куски зенитную установку, уничтожив ее расчет, даже не успевший ощутить страх перед неизбежной смертью.

– Цель поражена!

Командиру звена недолго пришлось торжествовать свою победу над врагом. Продолжая начатый маневр, он оказался над позициями зенитного дивизиона, и вслед "Тандерболту" устремился град тридцатимиллиметровых снарядов, в клочья рвавших даже прочный титан. Самолет тряхнуло от носа до хвоста, когда вгрызшиеся в его стальную плоть снаряды добрались до тросов, управлявших рулями и стабилизаторами. Штурмовик, потерявший управление, завалился на крыло, стремительно падая, и все, что осталось пилоту – вытянуть на себя рычаг катапульты, доверяясь надежности кресла ACES II. Невыносимая тяжесть вдавила тело в спинку кресла, когда пороховые ускорители сорвали то с креплений, отделяя от самолета. В тот миг, когда над головой летчика с громким хлопком развернулось полотнище парашютного купола, охваченный огнем "Тандерболт" взорвался, врезавшись в землю.

Первый удар незаметно подкравшихся к колонне штурмовиков был страшен. Скрываясь от всепроникающего "взгляда" радаров на предельно малых высотах, "Тандерболты" атаковали с ничтожной дистанции, наверняка поражая выбранные цели. Обрушившиеся на походные порядки полка залпы ракет "Мейверик" произвели настоящее опустошение, сразу уничтожив или выведя из строя не менее десятка танков. Даже "реактивная броня" комплекса "Контакт-5" пасовала перед мощными боеголовками управляемых ракет, нескончаемым дождем сыпавшихся с небес.

– Воздушная тревога, – кричал, срываясь на хрип, полковник Белявский, сжимая в руках микрофон, и его возглас слышали все экипажи, каждый боец полка, застигнутого на марше атакой вражеских штурмовиков. – Воздушная тревога! Принять меры к отражению атаки противника! Всем средствам противовоздушной обороны – огонь!

Американцы, оставаясь незамеченными до последней секунды, ударили разом по голове и хвосту колонны, и, хотя степная равнина по обе стороны от ведущего на юг проселка оставалась вполне проходимой для тяжелой техники, командиры подразделений замешкались, боевые машины сгрудились, превращаясь в превосходную добычу для пилотов навалившихся на танковый полк "Тандерболтов".

В воздухе находилась целая эскадрилья закованных в прочную броню штурмовиков, в каждом заходе обрушивавших на такие доступные цели потоки огня. Но на их пути встали полдюжины самоходных установок "Тунгуска-М", словно ангелы-хранители, собой прикрывшие захваченный врасплох полк, и вместе с ними бой готовились принять расчеты переносных зенитно-ракетных комплексов "Игла". Двадцати семи ручных ракет "земля-воздух" могло хватить, чтобы отразить почти любую атаку, но не то, что ждало сейчас танковый полк.

Штурмовики, проносившиеся над колоннами на бреющем полете, описывали круг за кругом, и, оказавшись на дистанции пуска, вновь и вновь выпускали ракеты "Мейверик" по русским танкам и бронемашинам, угодливо подставлявшим свои борта под стремительные удары. Жгуты кумулятивных струй плавили броню, выжигая внутренности боевых машин, неся мучительную смерть тем, кто понадеялся на прочность брони.

– Всем – полный вперед, – приказал Белявский, надеясь, что его слышат командиры рот и батальонов. Полковник понимал, что для его бойцов сейчас вся надежда – в скорости, в стремительном маневре, который позволит выйти из-под удара. – Рассредоточиться! Поставить дымовую завесу! Зенитному дивизиону принять все меры к отражению!

Единый могучий поток, каковым предстал полк с высоты птичьего полета, немедленно рассыпался на множество ручейков, батальонных и ротных колонн. Танки, обгоняя друг друга, съезжали с проселка, рассыпаясь по степному простору, и теперь пилотам "Тандеболтов" приходилось охотиться на них, гоняясь за каждой боевой машиной под шквальным огнем с земли.

Гранатометы "Туча" с хлопками выстреливали во все стороны дымовые гранаты, и плотная завеса окутала боевые машины. Этого оказалось мало, и механики-водители запустили термодымовую аппаратуру, впрыскивая в поток раскаленных выхлопных газов топливо. Пары горючего, вырвавшись из выхлопных труб, конденсировались, превращаясь в густой туман, сквозь который невозможно было практически ничего различить невооруженным взглядом.

– Группа целей в секторе два, – докладывал оператор обзорного радара машины управления "Овод". – Атакуют порядки мотострелкового батальона! Еще несколько в секторе четыре. Штаб в опасности!

– Мотострелковому батальону отражать атаку противника штатными средствами, – приказал командир дивизиона. – Батарее "Тунгусок" обеспечить прикрытие штаба полка!

За тонкой броней корпуса "Овода", не способной защитить его экипаж ни от "Мейвериков", ни даже от малокалиберных снарядов пушек американских штурмовиков, кипел яростный, ожесточенный до безумия бой. С шипением взмывали в небо зенитные ракеты, молотили, захлебываясь раскаленным свинцом, зенитные пушки и пулеметы "Утес", а с неба, волна за волной, сыпались все те же "Мейверики", прожигавшие танковую броню, с каждым новым попаданием сокращая шансы застигнутого врасплох полка.