– Мы готовы! Надерем ублюдкам задницы!

– Снизиться до тысячи футов, – приказал командир эскадрильи, чья машина летела в общем строю, заняв место на фланге. – Скорость триста! Разбиться на звенья!

Пилот послушно толкнул штурвал, заставляя штурмовик снизиться, чтобы хоть так на время скрыться от вражеских радаров, выиграв те самые секунды, которые понадобиться, чтобы выйти на рубеж пуска, выстрелив хоть мгновением раньше, чем это сделает противник. Двадцатидвухтонная машина отозвалась с ощутимой неохотой – это был самолет, предназначенный для полетов по прямой, пусть и на ничтожно малой высоте, а потому любой резкий маневр, казалось, был противен всему ее существу. И все же пилот смог заставить свой самолет снизиться, одновременно увеличив обороты двигателей. Пара реактивных турбин "Дженерал Электрик" уверенно тащила тяжелый штурмовик вперед, преодолев инерцию и заставив крылатую машину разогнаться до семи сотне километров в час. Враг был все ближе, но едва ли подозревал о грозящей ему опасности. Возможно, на земле русские еще были сильны, но небо им отныне не принадлежало.

– Эхо-шесть, я Эхо-пять, внимание! Оружие к бою! – раздался голос командира звена, выдвинувшегося вперед на полкорпуса, и из смещенной к самому носу штурмовика кабины обозревавшегося исчезавшую под крылом степь, над которой вот-вот должен был появиться шлейф поднятой гусеницами русских танков пыли.

Пилот повертел головой, изучая до уныния однообразный ландшафт, над которым пролетал его штурмовик. Лишенный переплетов каплевидный фонарь обеспечивал превосходный обзор, и это компенсировало недостаток приборов – "Тандерболт", в отличие от компьютеризированных до предела тактических истребителей, был оснащен только радиовысотомером, простейшим навигационным комплексом, да системой предупреждения об облучении, извещавшей пилота о том, что его машина оказалась у кого-то на прицеле. Но сила штурмовика была не в компьютерах, а в мощной семиствольной пушке "Эквалайзер", щерившей свои тридцатимиллиметровые стволы из-под кабины пилота, в ракетах "Мейверик", целая дюжина которых была подвешена под плоскостями, в титановой броне, надежно защищавшей самого летчика. И эту силу вскоре предстояло ощутить на себе русским солдатам, воевавшим, несмотря на очевидность своего поражения, с упорством обреченных.

Щелкнув переключателем на приборной панели, пилот снял с предохранителя весь свой арсенал, не слишком разнообразный, но способный уничтожить – при должной удаче – целый взвод противника без посторонней помощи. Звено, отклоняясь от прежнего курса, забирало западнее, и эскадрилья, прежде похожая на сжатый кулак, превратилась в ладонь с растопыренными пальцами, не став от этого менее грозным противником. Русская колонна будет здесь как на ладони, на этой равнине, и никаких сил не хватит, чтобы без поддержки собственной авиации отразить воздушную атаку сразу с нескольких направлений.

Пилот, сосредоточенный на приказе, уверенно вел свой "летающий танк", закованный в прочную, не всякому зенитному снаряду по зубам, броню, к цели, скрытой до поры невысокой холмистой грядой. За спиной глухо выли турбины, жадно всасывавшие горячий, наполненный песком и пылью степной воздух. Рука летчика невольно стиснула ручку управления, и большой палец легко касался гашетки, поглаживая ее нежными движениями, точно щеку любимой девушки. К услугам пилота была вся сокрушительная мощь штурмовика "Тандерболт", и он был готов пустить ее в ход.

– Двадцать миль, – предупредил командир звена, чей самолет летел чуть правее и на два корпуса впереди, как будто бы указывая путь. – Снизиться до пятисот футов. Курс два-два пять. К бою!

– Два-два-пять, – эхом отозвался ведомый, отклоняя в сторону штурвал. – Пятьсот футов. Принято, лидер!

Счет шел на десятки секунд, враг был близко, и сердце летчика застучало учащенно, разгоняя кровь по затекшему от пребывания в не слишком удобном кресле. Позади были сотни миль, преодоленные в одном рывке, впереди – схватка с самым опасным противником, какой только мог достаться.

Беспилотный самолет-разведчик RQ-1A "Предейтор", невесомая и хрупкая игрушка – таким он казался с земли – описывал круги, провожая "взглядом" своих камер мчавшиеся по степи русские танки. В небе над ставропольскими степями реяло с десяток таких "роботов", без устали шаривших по поверхности земли "взглядами" телекамер и лучами бортовых локаторов. Операторы, управлявшие полетом "Хищников" из грузинской столицы, не отводили глаз от мониторов, непрерывно осуществляя поиск цели. В прочем, здесь не было нужды в излишнем внимании – ту цель, которую с высоты птичьего полета пытались обнаружить "пилоты" разведывательных самолетов, не заметить было практически невозможно.

Колонна, десятки грозных боевых машин, взметнули в воздух клубы пыли, смешивавшейся с выхлопными газами и порой почти полностью скрывавшей танки лучше любой дымовой завесы. Их не было видно, но луч бортового радара "Хищника" легко проникал сквозь эту непреодолимую для невооруженного взгляда преграду, без труда выдавая расположение боевых машин противника.

– Опустись ниже, – предложил второй "пилот" своему напарнику, управлявшему беспилотником в ручном режиме, с помощью обычного штурвала, так что моно было легко представить себя в кабине настоящего самолета, а не фургоне мобильной станции управления. – Мы слишком близко, эти ублюдки могут нас увидеть даже без радаров!

– Разобьем машину, – помотал головой первый оператор. – Врежемся в склон, и все!

И все же он толкнул от себя колонку штурвала, заставляя "Хищника" снизиться, уходя от чужих радаров. Но было уже поздно – на приборной панели вспыхнул сигнальный дисплей, и тотчас прозвучал тревожный зуммер системы предупреждения.

– О, дьявол! "Хищник" в захвате!

– Уходим, – произнес, срываясь на крик, второй пилот. Сейчас он не думал о том, что досюда, до самого Тбилиси, русские зенитчики не дотянутся, как бы ни старались. Но в любом случае потеря дорогого самолета не лучшим образом скажется на карьере его операторов. – Уклоняйся! Сбрасывай высоту!

– А, черт!!!

Зуммер системы предупреждения надрывался, извещая, что "Хищник", как ни старались его "пилоты", оставался в узком конусу луча вражеского локатора. И по этому лучу, точно по путеводной нити, вслед за беспилотником могли в любой миг сорваться ракеты "земля-воздух".

Стащив с головы наушники, офицер связи обернулся к стоявшему за его спиной генералу Камински. Командующий ударной группировкой, не замечая ничего и никого вокруг, смотрел поверх головы своего подчиненного на огромный экран, плазменную панель, заменившую неудобные полотнища бумажных карт, без которых прежде невозможно было представить ни одни штаб. Отныне в них не было нужды – данные со спутников, разведывательных самолетов, в том числе беспилотных "Хищников", донесения командиров подразделений, что наступали по земле, превращались в символы, перемещавшиеся по экрану, и вместе с ними перемещалась линия фронта.

– Сэр, разведка обнаружила танковые колонны русских, – взволнованным голосом произнес офицер, представивший так ясно, словно сам вдруг оказался за сотни миль отсюда, как мчатся по степи, вздымая клубы пыли, бронированные армады врага. – Противник находится в квадрате Чарли-два. Крупное скопление техники!

– Движутся к границе прямым путем, – произнес Мэтью Камински, взглянув на "живую" карту, приковывавшую взоры всех, кто находился в штабе. – Они угрожают нашим флангам и могут выйти в тыл, нарушая коммуникации.

– По воздуху мы сможем снабжать наступающие части всем необходимым, – возразил офицер Военно-воздушных сил, услышавший последние слова командующего. – Небо над Россией русским уже не принадлежит.