– Господа, добрый день, – президент Буткус был само радушие. Он тепло поприветствовал гостей, улыбаясь и расточая комплименты. Варне только поморщилась, немедленно перехватив брошенный на нее искоса взгляд министра обороны Гринюса, на лицо которого словно набежала грозовая туча. – Прошу вас, господа, присаживайтесь. Полагаю, наша встреча не займет много времени.
– Время – самое ценное, что у нас есть сейчас, – невозмутимо произнес Уилкинс. – И потому, господин президент, прошу сразу к делу.
– Собственно, господин посол, на встрече с вами настаивала министр иностранных дел, – Буткус указал на Бируте, подобравшуюся, словно готовая к броску гончая, почуявшая добычу. – Прошу, госпожа Варне, вам слово.
Президент расслабленно откинулся на высокую спинку кресла, приготовившись к зрелищу, словно досужий зевака. Так же держался и Гринюс. Министр обороны только украдкой переглядывался с Лоренцо – с американцем они прежде весьма тесно взаимодействовали на почве перехода литовской армии на стандарты НАТО – и одновременно искоса поглядывая на самого Буткуса за спиной у министра иностранных дел.
– Господа, я хочу высказать вам свое возмущение действиями американских военных, – резко, впервые услышав, насколько визгливый и неприятный у нее голос, бросила Варне. – Я имею в виду рейд американских "коммандос" на русский военный объект, расположенный на территории Республики Беларусь. Вы тайно, не поставив в известность власти Литвы, разместили на территории вильнюсского аэропорта своих солдат, осуществивших агрессию против суверенного государства, точнее, даже против двух государств разом – чтобы атаковать русскую базу, вы без разрешения пересекли границу Беларуси, а плацдармом для агрессии стала наша страна.
Все, чего хотела сейчас Бируте Варне – сдержать свои чувства, не дать собеседникам увидеть переполнявшие ее эмоции, поняв, насколько в действительности перепугана и растеряна глава внешнеполитического ведомства Литвы.
– Это совершенно недопустимо, и я уверяю вас, что мы заявим протест в ООН по поводу столь грубого нарушении международного права, – все еще пытаясь казаться решительной и непоколебимой, продолжала Бируте, взглянув в глаза американскому послу. – Фактически вы поставили всех нас под удар, хотя Литва не имеет отношения к вашей операции против русских.
Юджин Уилкинс, наблюдая за тем, как беснуется глава литовского МИДа, едва сдерживал смех. Если президент Буткус и министр обороны производили впечатление истинных арийцев, какими в свое время их еще представлял полубезумный фюрер германской нации, то Варне ассоциировалась у посла с вяленой рыбой. Какая-то бесцветная, блеклая, бледная, точно привидение, она, казалось, давно уже утратила всю женственность. Самому Уилкинсу больше нравились темпераментные латиноамериканки, и потому он никак не мог избавиться от пренебрежения, граничащего с омерзением.
– Наша страна является членом международного сообщества, обладая правами, не меньшими, чем любое европейское государство, – продолжала, все больше распаляясь, Варне. – Вы сами не единожды провозглашали всеобщее равенство, и мы желаем, чтобы от слов вы перешли к делу, подтвердив свои заявления. И потому мы не потерпим такого отношения к себе. Я требую уважения нашей территориальной целостности, наших границ, и настаиваю на том, чтобы впредь на землю Литвы не ступал ни один американский военный.
– Сожалею, госпожа Варне, что все случилось именно так, – успокаивающе поднял руки пред собой американский посол. – Но мы действовали в интересах того самого международного сообщества, и вынуждены были соблюдать меры секретности. Сообщи мы вам о готовящейся операции, и о ней тотчас узнали бы русские, с которых станется нанести упреждающий удар. Ядерный удар, целью которого, кроме прочих европейских столиц, мог оказаться и Вильнюс, – растягивая для достижения лучшего эффекта слова, четко, с расстановкой произнес Юджин Уилкинс. – Вы разве хотите, чтобы ваш любимый Вильнюс бомбили, чтобы на улицах рвались русские бомбы? Именно о вашей безопасности, о безопасности Литвы, как и о безопасности всех своих европейских союзников, мы и думали, проводя эту акцию в полнейшей тайне.
– Обеспечить нашу безопасность можно с меньшими усилиями, – скептически усмехнулась Бируте. – Просто не нужно было использовать нашу страну как плацдарм для своих военных операций, гарантировано подставляя ее под удар. Если для вас ваши партнеры по НАТО служат только живым щитом, пушечным мясом, что ж, полагаю, нам стоит немедленно начать процедуру выхода из Альянса, – бесстрастно бросила она в изменившееся лицо американского посла. – Я не считаю возможным подвергать наш народ опасности. Мы не ведем войну против России, не поддерживаем вас, и мне не хочется становиться мишенью просто потому, что когда-то кто-то из моих предшественников опрометчиво назвал Литву союзником и партнером Соединенных Штатов.
– Вот как, – вскинул брови Уилкинс. – Вы готовы зайти так далеко из-за сущего пустяка? Но и мы можем пойти гораздо дальше, госпожа Варне, – покачал он головой. – То, о чем вы говорите, походит более всего на предательство!
– Я думаю, министр иностранных дел слегка погорячилась, – немедленно встрял в беседу президент Буткус. – Разумеется, мы не можем принимать такие решения без всесторонних консультаций, без тщательного анализа. Но все же и мне не по душе, что наша страна фактически стала в глазах русских агрессором, – осторожно произнес Антанас Буткус, пытаясь выбрать верные слова и пребывая в изрядном замешательстве. Но ему, в отличие от Варне, не помогал праведный гнев. – Америка отделена от России океаном, мы же – только условной линий границы, перейдя которую, русские войска могут оказаться в столице в течение нескольких часов.
– Боюсь, они не в состоянии это сделать сейчас, – криво ухмыльнулся полковник Лоренцо – Русская армия понесла огромные потери, управление ею парализовано, высшее командование почти полностью уничтожено. А вот в Эстонии сейчас высаживается в полном составе Третья механизированная дивизия Армии США, и в случае любого демарша с вашей, господа, стороны, вместо Петербурга целью ее может стать и Вильнюс.
– Вы угрожаете нам? – вскинулась Варне. – Это уже слишком. Вы хотите воевать не только с русскими, но еще и с нами? Международное право на нашей стороне, и вас, агрессора, осудит весь мир.
В этот миг посол Уилкинс презрительно расхохотался. Сдерживаться было уже превыше человеческих сил, и американец дал вою чувствам, выплеснув их в истерическом смехе. Посол смеялся больше минуты, содрогаясь, точно в конвульсии, пока из глаз его не брызнули слезы.
– Вы это серьезно, – сквозь смех спросил он у опешившей от происходящего Варне. – Вы верите, что кто-то станет на защиту маленькой, но гордой Литвы? О, как это забавно! Да неужели вы до сих пор не поняли, что международное право – пшик! Прав тот, кто сильнее, а потому не вам тягаться с моей страной. Мы объявим Литву еще одним американским штатом, и никто, повторяю, никто не посмеет нам перечить. Никто даже не заикнется о вашей независимости. Вы были нужны, чтобы создавать мелкие проблемы для русских, только и всего. Вспомните торжественные марши бывших эсэсовцев, литовских ветеранов-нацистов, вспомните глумление над девяностолетними стариками, ветеранами Красной Армии, которых вы судили, как оккупантов. Разве это соответствовало международному праву? Вам позволялось все, что было в наших интересах, госпожа министр, а сейчас мы заинтересованы в использования вашей территории в качестве плацдарма для операции против России, и мы добьемся своего. Вы грозите нам войной? Отлично, но только подумайте, что сможет ваша жалкая армия, горстка резервистов, против двадцати тысяч американских солдат, прошедших Афганистан и Ирак. Дьявол, как же страшно, целых восемь тысяч кое-как обученных призывников против тех, кто живыми смог вернуться из такого ада, о котором вы не услышите ни на одной проповеди! Хватит и одной механизированной бригады, что там, батальона, чтобы за час разгромить всю Литву, пройдя парадным строем по улицам Вильнюса! Хотите устроить партизанскую войну? Тем лучше, у наших парней будет возможность поупражняться в стрельбе перед тем, как вступить в бой с остатками Российской Армии, если хоть кто-то из русских осмелится оказать сопротивление после того, что для них устроит наша авиация. Мы все равно добьемся своего, а вы можете выбирать – остаться нашим другом, или стать врагом со всеми вытекающими последствиями.
