– Мы надеемся на ваше благоразумие, Ваше Высочество, – вкрадчиво, но вместе с тем и жестко произнес и Джозеф Мердок. – Вы должны понимать, к чему приведет захват власти в ядерной державе горсткой фанатиков и безумцев. Никто не останется в стороне, если не остановить этих мятежников немедленно. Не в ваших интересах мешать нам в этом деле.
Президент США кожей ощущал поддержку и надежду, источаемые сейчас теми, кто был рядом в эти минуты. Неважно, какую позицию прежде занимал каждый из них, и пусть Алекс Сайерс с первых дней был сторонником решительных мер, а Энтони Флипс до последнего надеялся – и пытался склонить к этому и самого президента – на мирный исход назревшего кризиса. Сейчас все они оказались по одну сторону баррикад, и уже не было места для сомнений и разброда.
– Мы рассчитываем, что вы не станете упорствовать сейчас, когда от успеха действий наших войск в Европе зависит судьба всего цивилизованного мира, – напирал глава Госдепартамента, повинуясь негласному приказу президента, взявший на себя ведение переговоров. – Ядерный арсенал, оказавшийся в распоряжении мятежников, свергнувших правящий режим в России, вполне достаточен для того, чтобы навсегда изменить этот мир, если только он будет применен. Никто не сможет отсидеться в безопасности, если мы не сумеем предотвратить катастрофу.
– Мы никогда не рассматривали Россию, как своего врага, – усмехнулся Хафиз Аль Джебри. – Ни прежнее, ни нынешнее правительство не предъявляли нам никаких претензий. Ваша война – это ваша война, и я никогда не допущу мысли, что русские ракеты будут нацелены на Эр-Рияд или Мекку. Мой король не намерен принимать участие в выяснении отношений между вами, Соединенными Штатами, и Россией.
– Мы не требуем вашего участия в чем либо, не предлагаем вам участвовать в войне любым образом, – теряя терпение, настойчиво произнес Джозеф Мердок, жестом заставив умолкнуть открывшего было рот Флипса. – Нам нужна ваша нефть, и за нее мы готовы заплатить ту же цену, что и прежде. Ваше эмбарго – это вред и для вас тоже, ведь ваша страна теряет огромную прибыль от экспорта.
Президент США приобрел немалый опыт, выступая перед судьями и присяжными в бытностью свою адвокатом, и сейчас умело сочетал кнут и пряник, почти ничем не прикрытые угрозы и упоминания об упущенной выгоде. Но те, кто сидели по другую сторону стола переговоров, имели свои планы, о которых не подозревал даже сам саудовский король.
– Мы предпочтем лишиться части, чтобы не потерять разом все, – возразил Аль Джебри. – Мой король объявил свои условия, на которых эмбарго может быть снято, и я теперь могу лишь подтвердить готовность Его величества до конца быть верным собственному слову. Выведи войска из Ирака, отведите весь свой флот из Персидского залива, чтобы ничто не угрожало судоходству, и тогда мы возобновим поставки нефти в вашу страну и европейцам. Если же проявите упрямство… – принц усмехнулся, с явным презрением оттопырив верхнюю губу, будто подчеркивая свою брезгливость. – Китай стремительно развивается, его экономика растет, и наша нефть жизненно необходима для него, тем более, Россия свое топливо предпочитает продавать европейцам. Не откажется от саудовской нефти и Япония. Мы лишимся намного меньшего, чем вы, упорствуя в своем стремлении все и всегда решать силой или хотя бы угрозой ее применения.
– Япония была и остается наши союзником, и предпочтет проявить верность, чем воспользуется возможностью покупать вашу нефть, пусть и по сниженным ценам, – воскликнул госсекретарь. – Здесь вам рассчитывать…
Энтони Флипс скорее пытался убедить в верности японцев самого себя, чем что-то доказать арабскому принцу. Но президент требовательным жестом, дополненным тяжелым взглядом, приказал главе госдепартамента умолкнуть, и Флипс мгновенно подчинился, осекшись на полуслове.
– Соединенные Штаты никого не пугают. Мы ведем боевые действия в России, и не собираемся ввязываться в войну еще и в Азии, – с явным раздражением воскликнул Мердок. – Ирану ничего не грозит, у ваших границ война не начнется наверняка. У нас просто не хватит сил, чтобы сражаться сразу повсюду, и этого ваш король не может не понимать. Я стараюсь быть откровенным с вами, принц, и надеюсь на вашу благодарность за это.
– Тем более, если вам так нужен каждый солдат в России, отчего тогда в Ираке по-прежнему находятся десятки тысяч американцев? Уйдите из Ирака, если хотите, чтобы все стало, как прежде, таково наше последнее слово!
Арабский принц был непреклонен, и едва ли король Абдалла одобрил бы это упрямство. Доверившись, правитель Саудовской Аравии угодил в ловушку, которая вот-вот должна была захлопнуться.
– Вы выступаете на стороне нашего врага, и мы можем считать врагами и вас, – веско произнес американский президент, и Энтони Флипс, услышав это, испуганно вздрогнул, поняв, что может произойти. – Мы приедем в вашу страну и возьмем то, что нужно, раз вы глухи к голосу разума.
– Мы взорвем нефтяные скважины, едва только первый американский солдат перейдет границу королевства, – усмехнувшись, ответил Хафиз Аль Джебри, взглянув в глаза своему собеседнику. – Вам достанутся только пески. Если осмелитесь угрожать нам, если обратите свои взгляды в сторону священной Мекки, поднимется вся Азия, весь арабский мир. Каждый мусульманин станет сражаться с вами от Турции до Филиппин. Вы этого хотите? Мы готовы дать вам бой, которого вы так сильно жаждете.
Джозеф Мердок опешил, не ожидая подобного отпора. Он, привыкший считать себя самым сильным, привыкший к тому, что самый несговорчивый противник уступает при упоминании всей мощи великой Америки, оказался в замешательстве. Но в еще большем замешательстве оказались его помощники, с ужасом ожидавшие того, что последует за этой сдержанно-гневной отповедью.
– Боже, президент сам роет себе могилу, – прошептал, склонившись над ухом Сайерса, ошеломленный госсекретарь. – Себе и всем нам заодно. Арабы угрожают нам, и Мердок не сможет просто утереть этот плевок в лицо.
– Думаю, арабы сами испугались собственных слов, – стараясь казаться спокойным, ответил глава администрации президента. – Они никогда не решатся на что-то подобное. Это просто слова, и главное – не воспринимать их слишком всерьез. Нельзя дать этим дикарям ощутить нашу растерянность, нельзя, чтобы они поверили, будто смогли напугать нас. Мы же раздавим всю Саудовскую армию за пару дней, и они это понимают. А насчет всего арабского мира… где же был этот арабский мир, когда мы крушили Ирак, что ныне, что пятнадцать лет назад? Где они были, когда вздернули Хусейна? Мы будем рвать в клочья саудовцев, а их соседи с радостью станут наблюдать за этим избиением, и только. Нам нечего бояться, Энтони, уверяю вас, – невозмутимо сообщил Алекс Сайерс. – Наш президент знает, что делает.
– Да он просто обезумел от чувства собственного могущества, – раздраженно прошипел Флипс. – Воевать со всем миром, это что, новая политическая доктрина? Дьявол, да Мердок, похоже, свихнулся!
Этот насыщенный эмоциями диалог остался незамеченным как президентом, так и его собеседником, и только один из переводчиков, через которых и шел весь процесс переговоров, подозрительно покосился на вплотную приблизившихся друг к другу высокопоставленных чиновников.
– Прежде, чем угрожать, Ваше высочество, подумайте вот о чем, – ощерившись, словно разъяренный зверь. – Мы победим русских, сломаем им хребет, пусть даже ценой немалых потерь, и без вашей помощи, без вашей нефти, пусть это и не окажется легким делом, признаюсь. Но потом, после победы, как здесь, у нас, станут относиться к тем, кто называя себя нашим верным союзником, пользуясь нашей поддержкой при любой опасности, как и тогда, в девяносто первом, предал, став на сторону врага? Не сочтут ли врагом и вашу страну, не потребуют ли справедливо воздать вам за вашу "преданность"?
– Мы сказали свое слово, и не намерены отступать от него, ведь это – слово короля. Исполните наши условия, и все станет, как прежде. А что до победы, то мы не желаем вам поражения, но и не следует вам раньше времени кичиться своим триумфом, ведь враг еще не разбит, как мне известно.
