– Цель в ста милях, командир, – сообщил штурман стратегического бомбардировщика "Лансер" первому пилоту. – Входим в зону поражения.

– Всем приготовиться, парни, – оскалился командир экипажа, почувствовав, как сердце вдруг застучало учащенно. – Скоро начинаем, джентльмены!

Летчик знал, что в этот миг руки операторов прицельного и оборонительного комплексов, отделенных от передней кабины герметичной переборкой, их тонкие, чуткие, словно у виртуозных пианистов, пальцы коснулись клавиш. Они ждали последнего приказа, точно готовые броситься на ничего не подозревающую добычу охотничьи псы.

Мгновение – и луч укрытого под пластиковым обтекателем в носовой части машины радара пронзит пространство, подсвечивая разбросанные далеко впереди по курсу бомбардировщика, цели, чтобы безошибочно нанести удар. И тотчас оживет система самообороны, готовая выбросить в сторону воздушного противника веер дипольных отражателей и электромагнитных помех, сбивая прицел чужим истребителям, а если те все же выпустят ракеты, то скрытые в подкрыльных гондолах буксируемые цели AN/ALE-50 уведут их в сторону, позволяя выиграть время. В воздушном бою "Лансер" мог лишь защищаться, но делая это более чем эффективно. И командир экипажа был уверен, что они не станут легкой добычей для любого противника, успев еще огрызнуться напоследок.

И также пилот знал, что сердца его подчиненных, его товарищей тревожно затрепетали в предчувствии, быть может, самой важной битвы в их жизни. Не он один испытывал в эти минуты странное волнение – все четверо, оторванные от суматошного мира, замкнутые в капсуле гермокабины стратегического бомбардировщика Рокуэл В-1В "Лансер", скользившего над холмами и лесами русской равнины, разом напряглись. В этой войне цель была у каждого, но им, пилотам Двадцать восьмого бомбардировочного крыла, досталась особая миссия, почетная и ответственная… и до безумия опасная. Во всяком случае, так считал каждый из них, когда бомбардировщики еще только набирали разбег для взлета.

Ожидание, какая-то унылая полудрема для нескольких десятков летчиков оборвалось внезапно. Каждый втайне ждал этого момента, но все равно приказ, бросивший их в атаку, как это и бывает, оказался полной неожиданностью.

Они, сменившие "домашнюю" авиабазу Эллсуорт на хоть и гостеприимный, но все же чужой аэродром в Британии, успели привыкнуть к безделью и устать от него. Авиакрыло, ударный кулак, способный за один вылет "вбомбить" в каменный век какой-нибудь Ирак или Югославию – что они и делали в былые времена – перебралось через Атлантику якобы для участия в маневрах, но за истекшие недели лишь несколько экипажей совершили вылеты в акваторию Норвежского моря, длившиеся считанные часы. Все "полеты" для большинства летчиков, из которых кое-кто имел боевой опыт, успев понюхать пороху не только на полигоне, происходили на земле, на тренажерах. Этому могло быть одно объяснение – и людей, и технику, и даже бомбы, доставленные на временную базу несколькими "Гэлакси", берегли для чего-то, много более важного, чем обычные военные игры даже всеевропейского масштаба. И вот сейчас, на исходе ночи, когда сложный организм военной базы взметнула боевая тревога, все вдруг встало на свои места.

Четверка "Лансеров" взлетела с авиабазы Фэйрфорд с полными баками топлива и бомбовой нагрузкой, сокращенной до двух дюжин тысячефунтовых бомб со спутниковым наведением – всего десять тонн, втрое меньше, чем могла поднять в небо подобная машина. Но и этого должно было хватить с лихвой, ведь точность запросто окупит нехватку боеприпасов, а уж точность бомб JDAM всегда была на высоте.

Три тысячи километров, из них половина – над водами Балтики, были преодолены на одном дыхании. Они мчались над волнами, обгоняя звук, обратившись в скорость – четверка стальных птиц, сжимавших в когтях смерть. За несколько десятков верст до линии границы, там, куда уже почти доставали лучи радаров, бомбардировщики, расправляя крылья, нырнули к самой земле, снизившись до ничтожных полста метров, чтобы, проскользнув под ловчими нитями локаторов, вынырнуть из небытия уже по ту сторону, над чужой территорией, где их никто не мог ждать.

Радиопоглощающее покрытие и тщательно выверенные обводы фюзеляжа, с которых будто соскальзывали, уносясь дальше в пространство, коснувшиеся бомбардировщика лучи чужих локаторов, превращали "Лансеры" для радаров в нечто, почти неосязаемое, лишь немного более крупное, чем крылатая ракета. А несшиеся вослед ударной группе помехи, наглухо "забивавшие" любую РЛС, укрывали самолеты непроницаемой пеленой.

"Лансеры" пересекли границу со скоростью девятьсот пятьдесят километров в час, не слишком много в сравнении с возможностями любого истребителя, но из кабины летевшего в полусотне метров над верхушками деревьев бомбардировщика все равно открывалась фантастическая и пугающая картина, невольно завораживавшая взоры пилотов.

Мгновение – и невидимый рубеж остался во многих милях позади, и под крылом уже простерлась чужая земля, земля, где не ждали непрошенных гостей. Их не заметили, или, быть может, просто не поняли сразу, что видят на своих мониторах, промедлили с донесением, опасаясь навлечь на себя гнев начальства, как всегда, не желающего принимать решения. А потом уже стало поздно.

Бомбардировщики проскользнули в едва заметную брешь, а считанные минуты спустя вдоль всей границы загрохотали разрывы бомб, радары перестали существовать, равно как и эскадрильи перехватчиков, так и не успевшие оторваться от земли. Война началась, и те, кто нанесли первый удар, стремились сделать все, чтобы он стал и последним. В этой схватке у противника не должно было появиться ни малейшего шанса на реванш.

Пересечь границу оказалось самым трудным, а потом, полностью доверившись навигационной системе SKN-2440, полностью автономной, совершенно изолированной от любого воздействия извне, кроме, быть может, электромагнитного импульса ядерного взрыва, можно было расслабиться, отключая сознание, скапливая силы для самого важного. "Лансеры", словно серые тени, бесплотные и смертельно опасные призраки, летели, сохраняя полное радиомолчание, сливаясь с предрассветным сумраком.

Бомбардировщики будто выпали из времени и пространства. Многофункциональные радары AN/APQ-164 работали только в режиме следования рельефу местности, ощупывая своими лучами поверхность под днищем машин, никто не смел выходить в эфир, да это было и не нужно – каждый экипаж четко знал свою задачу, а маршрут полета "помнили" бортовые компьютеры, способные безошибочно вывести бомбардировщики к цели, отстоящей даже за тысячи километров. Но и электроника казалась не нужной сейчас – из иллюминаторов летевших на малой высоте бомбардировщиков невооруженным глазом были видны автострады и линии железных дорог, ведущие, кажется, в единственном направлении – к Москве.

В этом сражении каждый имел свою цель, подчас вовсе ничего не зная о действиях товарищей по оружию из других эскадрилий, да даже из своей собственной – но никто не позволял себе и мысли о том, что кто-нибудь может пребывать в бездействии. На несколько часов на земле не осталось ни одного тяжелого бомбардировщика из состава Стратегического авиационного командования, и каждой машине, каждому экипажу нашлась работа по силам.

"Ветераны" В-52Н, барражируя над нейтральными водами, в сотнях миль от русских берегов, расстреливали врага крылатыми ракетами с безопасного расстояния, в то время, как футуристические В-2А "Спирит", похожие на фантастические космопланы, реяли над просторами Сибири, над хребтами Уральских гор, сокрушая ракетный щит великой державы внезапными и дьявольски точными атаками. А экипажам четверки "Лансеров", не столь мощных, как тяжеловесные "Стратофортрессы", и намного менее "невидимых" в сравнении со "Спиритами", выпало ударить в самое сердце. Кто-то уничтожал боевую мощь врага в честных схватках, а шестнадцать пилотов из Двадцать восьмого бомбардировочного крыла должны были совершить нечто намного более важное – разрушить боевой дух.