— Это кто? — спросил моряк, когда Гошка исчез за дверью.

— Гошка Рукомойников, — ответил Степка. — Известный хулиган.

— Не повезло вашему двору, — усмехнулся незнакомец.

— А вы из какого дома? — поинтересовался Женька.

— Да из этого самого, — сказал моряк, наклоняясь и поднимая чемоданчик. На черной ленточке бескозырки блеснули серебряные буквы: «Тихоокеанский военно-морской флот».

— Из этого дома? — недоверчиво переспросил Степка. Он знал в доме всех жильцов, а этого видел впервые.

— Точно, — подтвердил моряк. — Из этого самого дома. Буду жить в четвертой квартире. — И, встретив недоумевающий Степкин взгляд, рассмеялся. — Что, не веришь? Ну ясно. Ты тоже тут живешь?

— Да.

— И все ребята из этого дома?

— Нет, мы из разных домов, — откликнулся Женька.

— Ну, значит, мы с тобой соседи, — подмигнул моряк Степке. — Ты Лидию Захаровну Голубеву знаешь?

— Знаю, — кивнул Степка.

Он, конечно, знал Лидию Захаровну — пожилую женщину из четвертой квартиры. Мать как-то говорила, что раньше Лидия Захаровна жила у вокзала, рядом с кондитерской фабрикой, а год назад поменялась комнатами и переехала в этот дом. Отсюда ей ближе было ходить на работу. Она работала на консервном, в упаковочном цехе.

— Ну, так вот, — пояснил моряк. — Я — Лидии Захаровны сын.

— А-а! — протянул Степка, хотя и не подозревал, что у Лидии Захаровны есть сын, да еще моряк Тихоокеанского флота.

— А вы на каком корабле служите? — спросил Олег. — На крейсере или на линкоре?

— Не на крейсере и не на линкоре, — охотно отозвался юноша. — На подводной лодке. И не служу, а служил. Демобилизовался я. И вот вернулся в родной город. Буду здесь работать.

— Где работать? — тотчас же посыпались вопросы. — Кем?

Вероятно, всем было интересно узнать, кем может работать демобилизованный моряк-подводник в городе, где не то что моря, а и реки-то нет.

— Где работать-то? — переспросил моряк. — Да куда направят. Вот схожу в райком комсомола, посоветуюсь. Да я ведь не только работать хочу, — добавил он доверительно, — мне еще и учиться хочется. В институте. Инженером думаю стать. — Он помолчал и, в свою очередь, задал вопрос: — А вы, что же, так вот всегда развлекаетесь?

— Нет, мы только так, поспорили сегодня немножко, — сконфуженно ответил Олег.

— Понятно, — улыбнулся моряк. — Представляю, что тут произошло, если бы вы поспорили не немножко, а всерьез. — Он обвел всех быстрым, живым взглядом веселых голубых глаз. — Ну, а какие-нибудь еще развлечения у вас есть?

— Есть! — радостно заверил Женька. — Мы на пруды ходим, к монастырю, в подвалы лазим, а то — на чердак в доме двадцать. Разные истории там рассказываем.

— На чердаке?

— Ага! — кивнул Пончик. — Там страшно, темно…

— А вы какие-нибудь истории знаете? — опять спросил Женька.

— Я-то? — моряк подмигнул. — Еще бы!

— Страшные? — прошептала Оля.

— Страшные, — так же шепотом ответил ей моряк.

— А вы расскажите! — загремело кругом. — Расскажите! Можно даже на чердак полезть!

— Нет, сейчас не могу, — покачал головой моряк. — Надо домой зайти. — И добавил: — Я маму уже целых три года не видел.

Слово «мама» он произнес как-то особенно нежно. И Степка, который до сих пор не слишком-то обращал внимания на тихую неприметную во дворе Лидию Захаровну Голубеву, вдруг ясно вспомнил ее лицо, доброе и простое, все в мелких морщинах, и седые прядки непослушных волос, которые выбивались у нее из-под платочка и которые она то и дело поправляла нетерпеливым движением пальцев.

— Лидии Захаровны дома нет, — сказал он. — Она с работы только в шесть приходит.

— Вот беда, — огорчился моряк, взглянув на часы. — Выходит, больше часа ждать надо. И ключа от квартиры у меня нет.

— А вы пока что-нибудь расскажите, — напомнил хитрый Женька.

— Что же делать, — вздохнул моряк. — Придется рассказать.

— Только страшное, — попросил Пончик.

— Да уж как получится. — Моряк огляделся и, увидев одинокую покосившуюся скамеечку в углу двора, у забора, сказал: — Пойдемте-ка вон туда, усядемся.

Наверно, никто из ребят не мог бы точно ответить, чем так, сразу расположил к себе всех этот высокий юноша с загорелым лицом и ясными голубыми глазами. Может быть, тем, что носил форму военного моряка; может быть, тем, что так круто, без лишних разговоров отделался от Гошки… Но, как бы там ни было, все при этих словах дружно кинулись к скамеечке, на которую он указал.

Женька и Таня добежали до скамейки первыми. За ними занял место Степка. Вовка было заспорил из-за места с Олей, но моряк только взглянул на него, и он смущенно замолчал. Скамейка была коротковата. На ней хватило место еще только для моряка. Вовке, Мишке и медлительному Олегу пришлось усесться прямо на траве. Костя не сел и сказал, что постоит. И действительно, остался стоять, опершись на спинку скамьи позади Тани.

— Вот что удивительно, — сказал моряк, поглядев на ребят. — Много тут вас друзей-приятелей, и руки у вас тоже как будто привешены не только для того, чтобы носы друг другу расквашивать. А лишней скамеечки смастерить не можете. Ну, погодите, — добавил он, — мне еще небольшой отпуск полагается. Мы за это время такую здесь кают-компанию устроим!..

— Ну да, — с сомнением проговорил Степка, — в этой кают-компании сразу вся Гошкина компания будет с утра до вечера в карты играть.

— В карты? — Моряк прищурился. — Нет, браток. В карты здесь играть не будут. Для карт укромные уголки требуются, подальше от честных глаз. А играть тут можно будет в шашки, или в домино, или в шахматы. А то вот всякие интересные истории рассказывать.

Степка подумал, что и правда хорошо было бы смастерить еще одну скамейку и столик. И насчет карт моряк тоже сказал верно. Недаром ведь Гошка со своими дружками всегда уходил играть в карты за сарай, чтобы его никто не видел.

— Ну, так о чем же вам рассказать? — спросил моряк, поставив на землю свой чемоданчик и положив на него бушлат и бескозырку. Он подумал немного, наклонив голову, и начал рассказывать.

— Так вот. Жили-были два друга, два товарища. Одного звали Иваном, а другого… Ну, скажем, Андреем. Второй год они на флоте служили. На одной подводной лодке плавали. И все у них было пополам — и хлеб, и табак, и радости, и печали… Так и звали их все в экипаже «неразлучные друзья». Ну и верно. Никогда они не разлучались. Всюду их вместе видели. Но есть, братки, верная поговорка: «Друзья познаются в беде». А какие у Ивана с Андреем могли быть беды? Никаких. Обоим им всего по двадцать лет было. Службу оба знали. Благодарности от командования получали. Хорошая, одним словом, была жизнь. Но все-таки однажды беда пришла. Как-то утром вышла лодка в море на ученье. Уже за горизонтом скрылся город и портовые постройки. Ну, как водится, из командирского центрального поста команда на погруженье. И только скрылся корабль под водой, как произошла авария. Разорвало боковую переборку. Хлынула в кормовой отсек вода. А в отсеке тогда находились Иван и Андрей.

Ребята слушали затаив дыхание. Степка сразу же понял, что моряк рассказывает вовсе не сказку, а про то, что происходило на самом деле.

— Немедленно был передан сигнал тревоги в центральный пост, — рассказывал моряк. — Командир отдал приказ задраить стальную дверь и пробоину заделать. Первый приказ друзья выполнили быстро, а второй… Ну, вы сами можете представить. Вода хлещет струей толщиной в руку. По плечам бьет, по лицу, с ног валит… А ждать нельзя — отсек затопить может… Полчаса, должно быть, боролись моряки с ледяной водой. Каждые пять минут по телефону спрашивал их командир корабля: «Как дела?» И отвечали друзья: «Все в порядке, заделываем…» А на самих живого места не было. Наконец пробоина была заделана. Течь прекратилась.

Моряк замолчал и вздохнул с облегчением, словно ему самому только что пришлось заделывать пробоину и устранять течь на потерпевшей бедствие подводной лодке.