Триумф! Он уверен в результате… Что-то насчет космических пуль… Он начал… Нет, не начал. Собирается начинать.

Шент застонал.

— У них есть автоматически управляемые орудия для передачи вируса, Алварден. Нацелены на различные планеты.

— Но где они находятся, Шварц, — настаивал Алварден. — Ищите, дружище, ищите…

— Есть здание, которое я… не… ясно вижу… пять ответвлений… звезда… название Слу, может быть…

Вновь вмешался Шент.

— Это оно. Клянусь всеми звездами Галактики, это оно — храм Секлу. Он со всех сторон окружен радиоактивными рвами. Кроме Древних, туда никто никогда не входил. Это неподалеку от того места, где встречаются две реки, Шварц?

— Я не вижу… да… да… да…

— Когда, Шварц, когда? Когда они будут запущены?

— Я не могу различить день… очень скоро… скоро… Его разум просто разрывается от насыщенности этим… Это будет очень скоро. — Его собственная голова едва не раскалывалась от усилий.

Алварден горел, как в огне, когда ему удалось, наконец, приподняться на руках и коленях, хотя они подламывались под ним.

— Он идет?

— Да, он у двери.

Голос его осел и замер, когда двери отворились.

Голос Вялкиса был полон холодной насмешки, в нем звучала вера в успех и триумф.

— Доктор Алварден, не лучше ли вам вернуться на ваше место?

Алварден посмотрел на него снизу вверх, сознавая жестокую унизительность своего положения, но отвечать было нечего. Медленно позволил он своим сочащимся болью конечностям опустить его тело на пол. Он ждал, тяжело дыша. Если бы подвижность его конечностей была чуть большей, если бы он мог совершить рывок, если бы выхватить у него оружие…

С пояса, придерживающего одеяние секретаря, свисал полновесный бластер, способный расчленить человека на атомы в неописуемо короткий промежуток времени.

Секретарь наблюдал за четырьмя распростертыми перед ним людьми с чувством кровожадного удовлетворения. Девушку он был склонен игнорировать, но остальные представляли собой огромную удачу. Землянин-предатель, имперский агент и таинственное существо, за которым они следили два месяца. Были ли другие?

Собственно, были еще Энниус и Империя. Их руки, воплощенные в этих шпионах и предателях, были связаны, но где-то оставался активно действующий мозг — возможно, чтобы посылать другие руки.

Секретарь стоял в свободной позе, небрежно держа руки так, чтобы в случае надобности быстро вернуть их к оружию. Он заговорил спокойно и мягко:

— Настало время все поставить окончательно на свои места. Между Землей и Галактикой идет война — еще необъявленная, и с вами будут обращаться так, как полагается в подобных обстоятельствах. Естественно, разумным наказанием для шпионов и предателей является смерть.

— Только в случае легально объявленной и ведущейся войны, — резко бросил Алварден.

— Легально ведущейся? — переспросил секретарь, и доза насмешки в его голосе значительно увеличилась. — Что это значит — легально ведущейся? Земля всегда была в состоянии войны с Галактикой, независимо от того, позволяла ли нам наша вежливость объявлять об этом или нет.

— Не обращайте на него внимания, — вежливо сказала Пола Алвардену. — Пусть себе высказывается, и покончим с этим.

Алварден послал улыбку в его направлении.

Вялкис мягко рассмеялся. Несколькими неторопливыми шагами он сократил расстояние между собой и сирианским археологом до минимума. Столь, же неторопливым жестом он поднял мягкую руку, положил ее на широкую грудь археолога и толкнул его.

Пытаясь воспользоваться не желающими ему подчиниться руками, пытаясь напрячь не желающие действовать мускулы, Алварден упал.

Пола вскрикнула. Борясь с собственной плотью и костями, она стала медленно спускаться со своего возвышения.

Вялкис позволил ей подползти к Алвардену.

— Ваш любовник, — сказал он. — Ваш сильный любовник! Чего же ты ждешь? Обними покрепче своего героя и забудь в его объятиях потоки крови и пота биллионов землян. Вон он лежит бесстрашный и храбрый, поверженный на землю рукою землянина.

Теперь Пола была на коленях возле Алвардена, и пальцы ее мягко скользили по его волосам, ища следы крови и переломов. Глаза Алвардена медленно раскрылись, губы беззвучно произнесли:

— Ничего!

— Он трус, — сказала Пола, — кто еще станет драться с парализованным человеком и радоваться победе? Поверь мне, дорогой, немногие земляне таковы.

— Я знаю, иначе ты не была бы землянкой.

Секретарь выпрямился.

— Как я уже сказал, ваши жизни в наших руках, но все равно кое-что еще можно изменить. Вас интересует цена?

Пола гордо сказала:

— Вы бы на нашем месте этим интересовались. Я знаю.

— Ш-ш, Пола, — дыхание еще не совсем вернулось к Алвардену. — Что вы предлагаете?

— О, — сказал Вялкис, — вы хотите себя предать? Как сделал бы я, например? Я, низкий землянин?

— Вам лучше знать, кто вы такой, — отпарировал Алварден. — Что же касается остального, то я себя не продаю, я покупаю ее.

— Я отказываюсь от перспективы быть купленной, — сказала Пола.

— Трогательно, — усмехнулся секретарь. — Унижать наших женщин-землянок — и все еще играть в жертвоприношения.

— Что вы предлагаете? — повторил Алварден.

— Очевидно, о ваших планах было сообщено. Как об этом узнал доктор Шент, понять трудно, но как это достигло ушей Империи — озадачивает. Я бы хотел узнать именно то, что известно Империи. То, что узнали вы, Алварден.

— Я археолог, а не шпион, — взорвался Алварден. — Мне ничего неизвестно о том, что знает Империя… Но, надеюсь, им известно чертовски много.

— Так я себе и представлял. Что ж, вы можете еще изменить свое мнение. Подумайте хорошенько.

За все это время Шварц не произнес ни слова.

Секретарь ждал, потом сказал, возможно, со слишком заметной кровожадностью в голосе:

— Тогда я назову вам цену несогласия сотрудничать. Это не будет просто смерть, потому что я вполне уверен в том, что все вы готовы к неприятному и неизбежному будущему. Доктор Шент и девушка, его дочь, которая, к несчастью для себя, оказалась замешанной в это дело, являются гражданами Земли: при сложившихся обстоятельствах самым желательным будет предоставление их синапсиферу. Вы понимаете, доктор Шент?

Глаза физика были наполнены безграничным ужасом.

— Да, вижу, вы понимаете, — сказал Вялкис. — Можно, конечно, позволить синапсиферу разрушить вашу мозговую ткань настолько, чтобы превратить вас в полных идиотов. Самое отвратительное состояние: вас нужно кормить, иначе вы будете голодать, вас нужно мыть, иначе вы провоняете от грязи, вас можно запереть, а можно выставить на обозрение к ужасу окружающих. В великий день, который грядет, это может послужить уроком для остальных. Что касается вас, — секретарь повернулся к Алвардену, — и вашего друга Шварца, то вы граждане Империи, и тем более подходите для интересного эксперимента. Нам никогда не представлялось случая опробовать вирус лихорадки на галактических людях. Ранее опыты проводились на ваших собаках. Было бы интересно подтвердить правильность наших вычислений. Доза маленькая, видите ли, так что смерть не будет быстрой. Болезнь может вести организм к неизбежному исходу, скажем, неделю. Это будет очень болезненно.

Теперь он замолчал и наблюдал за ними сузившимися глазами.

— Все это, — продолжал он, — альтернатива нескольким тщательно подобранным словам в настоящий момент. Как много известно Империи? Есть ли другие агенты, действующие в настоящее время? Каковы их планы, если они есть?

Доктор Шент пробормотал:

— Как мы можем знать, может, вы убьете нас все равно, как только получите то, что хотите?

— Вы можете взять за основу мое утверждение о том, что умрете ужасной смертью в случае отказа. Придется рискнуть другим вариантом. Что скажете?

— Неужели нельзя дать нам время?

— А разве я не даю вам его? С того момента, как я вошел, прошло десять минут, а я все еще слушаю… Ну, так вы собираетесь что-нибудь сказать? Что, ничего? Время не длится вечно, вы должны это понять, Алварден. Вы все еще пытаетесь играть своими мускулами? Наверное, думаете, что сможете добраться до меня раньше, чем я доберусь до своего бластера. А что с того, если даже сможете? Там, за дверью, сотни, и мои планы будут реализованы и без меня. Или, может быть, вы, Шварц. Вы убили нашего агента. Вы или нет? Может, вы думаете, что способны убить и меня?