Темные стены гарнизона остались за ними. Спустя десять молчаливых минут, проведенных в такси, они стояли в пустынной темной комнате Института. Было за полночь.

Пола сказала:

— Не думайте, чтобы я все вполне понимала. Вы должно быть очень важная персона. С моей стороны кажется глупым не знать вашего имени. Я даже не представляла себе, чтобы Внешние могли так обращаться с землянином.

Алварден почувствовал странное облегчение при мысли о том, что наступает конец непониманию.

— Я не землянин, Пола, я археолог с сектора Сириуса.

Она быстро повернулась к нему, и лицо ее казалось при свете луны белым. Она заговорила.

— Значит, вы ударили солдата только потому, что знали, что находитесь в безопасности. А я думала… мне следовало знать.

Все ее существо, казалось, излучало горечь.

— Прошу у вас самого нижайшего прощения, сэр, за мое невежество. Я допустила с вами совершенно непозволительную фамильярность…

— Пола, — вскрикнул он сердито, — в чем дело?! Ну и что из того, что я не землянин? Разве это делает наши отношения другими, чем те, какими они были пять минут назад?

— Вы могли бы сразу сказать мне об этом, сэр.

— Я не прошу называть меня «сэром». Не будьте подобной остальным из них, хорошо?

— Остальным из кого, сэр? Остальным из рода отвратительных животных, живущих на Земле? Я должна вам сто кредитов.

— Забудьте об этом, — с отвращением сказал Алварден.

— Не могу последовать вашему приказу. Если вы дадите мне ваш адрес, я вышлю вам деньги завтра же.

Внезапно Алварден сделался грубым.

— Вы должны мне гораздо больше, чем сто кредитов.

Пола прикусила губу и сказала:

— Я могу оплатить вам лишь часть своего долга. Ваш адрес?

— Штат-хауз, — бросил он ей через плечо и исчез в ночи.

Пола плакала.

Шент встретил Полу у дверей своего кабинета.

— Он вернулся, — сказал Шент. — Его привел маленький человек.

— Хорошо! — Она говорила с огромным трудом.

— Он попросил двести кредитов. Я дал их ему.

— Он должен был попросить сто, но это неважно.

Она пронеслась мимо отца. Он жалобно спросил:

— Я ужасно беспокоился. Вся эта возня по соседству… Я не осмеливался спросить, боялся повредить тебе.

— Все в порядке. Ничего не случилось… Позволь мне сегодня переночевать здесь, отец.

Усталость все равно не дала ей возможности заснуть, ибо нечто важное все же случилось. Она встретила мужчину, и он был Внешним.

И у нее был его адрес.

Они являли собой полный контраст, эти два землянина, — один, обладающий огромной властью на Земле, другой — столь же огромной властью и сознанием реальности.

Поскольку Верховный Министр был самым важным землянином, признанным правителем планеты, он подчинялся только декретам императора Галактики — не считая, конечно, того, что являлся подданным имперского Прокуратора. Его секретарь же не казался каким-то особенным, он был рядовым членом Общества Древних, теоретически руководимым Верховным Министром и теоретически же являющимся выразителем его воли.

Верховный Министр был известен на всей Земле и рассматривался как высшая инстанция по делам обычаев. Это именно он представлял исключение из Шестидесяти и именно он судил нарушителей ритуалов.

Секретарь не был известен никому, хотя бы Даже по имени, кроме как Обществу Древних и, конечно, самому Верховному Министру.

Верховный Министр хорошо владел языком, часто произносил речи перед народом, речи высокого эмоционального накала, обильно сдобренные сентиментальными вставками. У него были белокурые волосы и нежное лицо. Секретарь, курносый, с неправильными чертами лица, предпочитал короткое слово длинному и молчание вздохам — по крайней мере на людях.

Конечно, полной властью обладал Верховный Министр, секретарь же обладал сознанием реальности.

— Чего я не понимаю, — говорил Верховный Министр, — так это связи между всеми событиями, в которых вы мне отчитывались. Отчеты, отчеты!

Он поднял руку и сердито ударил по громадной стопке бумаг.

— У меня нет для них времени.

— Конечно, — холодно отозвался секретарь. — Именно поэтому вы меня и наняли. Я читаю их, перевариваю и передаю.

— Тогда, милый Вялкис, насчет ваших дел. И быстро, ибо эти дела незначительны.

— Незначительны? Ваше Превосходительство однажды может понести значительные потери, если будет продолжать считать их незначительными. Во-первых, у нас есть оригинальный отчет теперь уже семидневной давности служащего Шента, и именно он первый навел меня на след.

— На какой след?

Улыбка Вялкиса была немного горькой.

— Могу ли я напомнить Вашему Превосходительству о некоторых важных проектах, которые зародились здесь, на Земле, несколько лет назад?

— Ш-ш-ш! — Верховный Министр, потеряв внезапно свое достоинство, испуганно огляделся по сторонам.

— Ваше Превосходительство, вам на руку не нервозность, а доверительность… Вам известно, что успех этого проекта зависит от эффективного использования маленькой игрушки Шента — синапсифера. До сих пор, по крайней мере, насколько мне было известно, он использовался только под нашим руководством и для твердых целей. А теперь, без предупреждения, Шент испробовал синапсифер на неизвестном человеке, полностью выйдя из-под нашей опеки.

— Это, — сказал Верховный Министр, — дело простое. Привести Шента в порядок, наказать его — и конец делу.

— Нет, нет. Вы слишком прямолинейны, вы упускаете суть. Дело не в том, что сделал Шент, а в том, почему он это сделал. Отметьте, что существуют совпадения, одна из самых значительных серий совпадений. Прокуратор Земли посещает Шента в тот же самый день, о чем Шент сообщает нам на самый преданный и доверительный манер, как и о том, что между ними произошло. Энниус желает получить синапсифер для нужд Империи. Он делает предложение, обещая огромную помощь и понимание со стороны самого Императора.

— Гм… — сказал Верховный Министр.

— Вы заинтригованы? Подобный компромисс кажется привлекательным в сравнении с опасным нам во время голода пять лет назад? Помните? Владельцы кораблей отказывались потому, что у нас не было имперских кредитов, а предметы, изготовленные на Земле, не принимались, поскольку считалось, что они радиоактивны. Получили ли мы продукты в свободный дар, как было обещано? Хотя бы один груз? Сотни тысяч умерли от голода. Мы достаточно приучены не доверять Внешним.

Но это не важно. Важно то, по какой причине Шент выказал такую огромную нелояльность. Мы, конечно же, никогда больше не сможем ему снова доверять. Мы со всей очевидностью не могли подозревать его в предательстве вплоть до сегодняшнего дня. И все же, что произошло?

— Вы имеете в виду этот незапланированный эксперимент, Вялкис?

— Именно так, Ваше Превосходительство. Кем был подопытный? У нас фотография этого субъекта и еще кое-какие данные, переданные техником Шента. Справка в Планетной Регистрации не выявила о нем никаких сведений. Таким образом, можно прийти к выводу о том, что он не землянин, а Внешний. Более того, Шент должен был знать об этом, поскольку регистрационная карта не может быть забыта или изменена, если сделана обычным образом. Таким образом, серия неоспоримых фактов приводит нас к тому, что Шент намеренно проверял синапсифер на Внешнем. Почему?

Ответ на этот вопрос может быть обескураживающе простым. Шент не является идеальным инструментом для наших целей. В юности он был ассимилиционистом, он даже как-то выбирался в Совет Вашина на платформе соглашательства с Империей. Между прочим, он был побежден.

Верховный Министр прервал его.

— Я этого не знал.

— То, что он был побежден?

— Нет, что он бежал. Почему меня об этом не проинформировали? Шент — очень опасный человек, учитывая положение, которое он сейчас занимает.

Вялкис улыбнулся мягкой и терпеливой улыбкой. Шент изобрел синапсифер и все еще являлся человеком, наиболее осведомленным во всем, что касается его действий. Он был под наблюдением более тщательным, чем когда-либо.