Спальня негромко бормотала. Звук был почти за пределами слышимости, прерывистый и слабый звук, но довольно явственный и угрожающий.

Но не он разбудил Байрона Фаррила, вырвал его из тяжелого, неосвежающего сна.

Байрон беспокойно повернулся, прикрыл голову подушкой, тщетно пытаясь приглушить это сверлящее «дз-з-з» на конце стола.

Не открывая глаз, он поднял отяжелевшую руку и нажал кнопку.

— Алло, — пробормотал он.

Из аппарата полились звуки. Они звучали резко и громко, но у Байрона не хватало решимости уменьшить звук.

Он услышал:

— Я могу поговорить с Байроном Фаррилом?

Байрон сонно сказал:

— Говорите. Что вам нужно?

— Могу я поговорить с Байроном Фаррилом?

В голосе звучало беспокойство.

Байрон открыл глаза в полной темноте. Он ощутил неприятную сухость во рту и слабый незнакомый запах, державшийся в комнате.

Он сказал:

— Говорите. Кто это?

Громкий голос продолжал звучать все беспокойней. Говоривший явно не слышал Байрона.

— Есть здесь кто-нибудь? Мне нужно говорить с Байроном Фаррилом.

Байрон нажал другую кнопку. Загорелся маленький экран визиофона. Байрон приподнялся на локте и посмотрел на него.

— Я здесь, — сказал Байрон.

Он узнал на экране гладкое, слегка асимметричное лицо Сандера Джонти.

— Позвоните утром, Джонти.

Он хотел уже было выключить прибор, когда Джонти произнес:

— Алло! Есть здесь кто-нибудь? Это университетский пансионат, комната номер 526?

Тут Байрон увидел, что маленькая красная лампочка, означающая, что связь включена, не горит. Он негромко выругался и нажал клавишу. Лампочка не загорелась.

Джонти, видимо, сдался, и экран опустел, остался маленьким светлым прямоугольником.

Байрон выключил его. Скорчившись, он поправил постель и попробовал снова закопаться в подушку. Он был раздражен: какого черта его будят среди ночи! Он бросил быстрый взгляд на светящиеся цифры настенных часов. Было три пятнадцать. Еще четыре часа в доме будет темно.

Ему совсем не хотелось просыпаться в полной темноте. За четыре года он так и не смирился с земным обычаем строить здания из усиленного бетона, с толстыми стенами и без окон.

Это была тысячелетняя традиция, восходящая к временам, когда примитивной ядерной бомбе еще не противостояла защита из силовых полей.

Все это в прошлом. Атомная война сделала на Земле свое дело. Большая часть ее безнадежно радиоактивна и непригодна для жизни.

Терять больше нечего, а вся эта архитектура отражает старые страхи. Поэтому и такой мрак кругом.

Странно. Байрон ждал. Не только зловещее бормотание привлекло его внимание, но и что-то другое, может, еще менее заметное, и не такое угрожающее.

Отсутствовало даже слабое движение воздуха, в спальне было душно.

И тут он понял, что вентиляционная система перестала работать, и теперь у него действительно есть повод для недовольства. Он не может даже использовать визиофон, чтобы сообщить об этом. Он попробовал еще раз.

Вновь загорелся молочный квадрат, бросив на постель слабый жемчужный отблеск. Принимает, но не передает. Что ж, до наступления дня ничего сделать не удастся.

Байрон зевнул и нащупал одной рукой шлепанцы, протирая другой глаза.

Нет вентиляции. Так вот почему этот странный запах. Байрон нахмурился и резко два-три раза втянул воздух. Бесполезно, он его так и не узнал.

Байрон направился в ванную и машинально потянулся к выключателю, хотя свет ему был не нужен. Стакан воды он сможет набрать и в темноте. Выключатель щелкнул, но свет не загорелся.

Неужели ничего не работает? Пожав плечами, он напился в темноте и на обратном пути попробовал главный выключатель — не работает.

Байрон сел на постель, положил большие руки на мускулистые ноги и задумался.

Такое происшествие обычно вызвало бы ужасный скандал с обслуживающим персоналом. Конечно, никто не ожидает в университетском пансионе таких условий, как в отеле, но, во имя космоса, минимум удобств все же можно требовать.

Впрочем, это уже неважно. Обучение кончилось. Через три дня он попрощается с этой комнатой и с университетом Земли, и вообще с Землей.

Все же нужно сообщить о случившемся.

Он может воспользоваться коридорным фоном, приказать занести лампу, а может быть, даже вентилятор, чтобы можно было спать, не задыхаясь. Если же это невозможно, к Космосу всю эту обслугу!

Еще две ночи осталось провести здесь.

Под свист бесполезного визиофона он отыскал шорты, потом натянул джемпер, надел мягкие шлепанцы. Впрочем, даже если бы он вышел в коридор в подкованных сапогах, он никого бы не разбудил. Слишком уж тут толстые стены.

Байрон потянул дверь за ручку. Послышался щелчок. Но дверь не открылась — замок не сработал. Мышцы Байрона напряглись, он пытался открыть дверь силой — бесполезно.

Он отступил. Отвратительно! Неужели вообще в доме нет энергии? Не может быть. Часы идут. Визиофон принимает сигналы.

Погоди! Должно быть, это парни, благослови их заблудшие души. Иногда они так делают. Ребячество, конечно, но он и сам принимал участие в таких шутках. Одному из его приятелей не трудно было проскользнуть в комнату днем и организовать это безобразие. Но нет — когда он засыпал, вентиляция работала и свет был.

Значит, действовали ночью. Пансионат стар. Не нужно быть гением, чтобы вывести из строя систему вентиляции и освещения. Или заклинить замок двери. А теперь они ждут, как будет метать икру старина Байрон, когда не сможет выйти отсюда. Должно быть, выпустят его не раньше полудня и будут покатываться со смеху.

— Ха, ха, — угрюмо сказал Байрон. — Очень смешно, но что-то действительно нужно сделать.

Он повернулся и задел какой-то предмет, который с металлическим звоном покатился по полу. Байрон с трудом разглядел в свете визиофона движущуюся тень. Он полез под кровать, щупая пол. Вытащил предмет, поднес его к экрану. Да, не так уж они хитры. Для пущего эффекта им надо было полностью выключить визиофон, а не только передающее устройство.

Байрон обнаружил, что держит в руках небольшой цилиндр с маленьким отверстием в утолщении на вершине. Объяснилась причина запаха в комнате. Это гиптайн. Конечно, парни должны были использовать его, чтобы он не проснулся, пока они работают.

Теперь Байрон шаг за шагом начал восстанавливать происходившее. Дверь открыли бесшумно. Это был единственный опасный пункт, так как он мог проснуться от шума. Должно быть, днем хорошо подготовились, так что дверь по-настоящему и не закрывалась. Он ведь ее не проверял. Во всяком случае, открыв дверь, они просунули в комнату цилиндр с гиптайном и снова закрыли. Снотворное медленно просачивалось, пока не создалась подходящая концентрация. Тогда они могли войти — в масках, конечно. Космос! Влажный носовой платок предохранит от действия гиптайна в течение пятнадцати минут, а это все, что нужно.

Объясняется и ситуация с вентиляцией. Ее нужно было вывести из строя, чтобы гиптайн не рассеялся слишком быстро. Вентиляцию отключили прежде всего. А потом визиофон, чтобы Байрон не мог позвать на помощь. Испорченный замок не даст ему выйти, а темнота усилит панику. Отлично придумано!

Байрон фыркнул. Не следует раздражаться. Это всего лишь шутка. Тем не менее ему хотелось вышибить дверь. Мускулы тренированного тела напряглись при этой мысли. Но бесполезно. Эту дверь конструировали, имея в виду атомные удары. Будь проклята традиция!

Должен же существовать выход! Нельзя допустить, чтобы над ним смеялись, как над мальчиком. Прежде всего нужен свет, настоящий свет, а не призрачное свечение экрана. Но это не проблема. В платяном шкафу у него есть фонарик.

Нащупывая замок шкафа, он подумал, а не закрыли ли и его. Но дверца открылась. Байрон кивнул. Конечно, у них не было причины наглухо закрывать шкаф. Да и времени на это не было.