— Итан Уот, только попробуй пальцем тронуть мои пироги, пока я тебя сама не попрошу!

— Я просто хотел помочь. — Я всплеснул руками и попятился от Эммы.

Она метнула на меня уничтожающий взгляд, продолжая заворачивать сладкий картофельный пирог, двукратный чемпион округа, в чистое полотенце. На столе стояли сметанник и пирог с изюмом, рядом — пахта, все это предстояло упаковать в сумку-холодильник. Пироги с фруктами еще остывали на плите, каждый сантиметр кухни покрывал тонкий слой муки.

— Лето началось только позавчера, а ты уже путаешься у меня под ногами?! Уронишь какой-нибудь из моих победоносных пирогов — пожалеешь, что не остался в летней школе! Хочешь помочь — перестань ошиваться на кухне с унылым видом и ступай за машиной!

Атмосфера накалялась пропорционально стоящей на улице жаре, поэтому мы молча погрузились в «Вольво» и выехали на шоссе. Я всю дорогу молчал, но никто не обращал на меня внимания.

Для Эммы наступил самый важный день в году. Сколько себя помню, она всегда занимала первое место в категории «Выпечка и фруктовые пироги» и второе место в категории «Торты» на Гэтлинской ярмарке.

Призовую ленточку она не получила только в минувшем году, потому что прошло всего два месяца со смерти мамы, и мы не участвовали в ярмарке. Гэтлин не мог похвастаться самой большой или старейшей ярмаркой в штате. Нас обскакал «Фестиваль дынь» округа Хэмптон — на две мили и двадцать лет, поэтому побывать на балу «персиковых принца и принцессы Гэтлина» было далеко не так престижно, как поучаствовать в карнавале «мисс и мистера Дыня Хэмптона».

Наконец мы въехали на парковку, где пыль стояла столбом. Эмма сидела на заднем сиденье с каменным лицом, но мы-то с папой знали, как обстоят дела на самом деле. Сегодня — день зрелищ и пирогов, и если у тебя в руках не бережно завернутый в полотенце пирог, с которым обращались словно с новорожденным, значит, ты ведешь к ярмарочным палаткам зажавших в кулачках леденцы детишек с завитыми на папильотки волосами. Мама Саванны отвечала за организацию «Персикового бала Гэтлина». Саванна стала «персиковой принцессой» в прошлом году и теперь снова будет отстаивать право на титул. Миссис Сноу заведовала карнавалом. В нашем округе побороться за титул могли даже самые маленькие. Конкурс на «Лучшего малыша» — скопление розовых щечек и кружевных оборок, подвергавшихся не менее тщательной экспертизе, чем фруктовые пироги — привлекал к себе больше внимания, чем гонки на уничтожение. В прошлом году малыша Скиппетов дисквалифицировали, когда судьям удалось-таки стереть с щечек ребенка румяна. Правила на окружной ярмарке были строгие — никаких праздничных нарядов до двух лет, никакой косметики до шести лет и исключительно «соответствующая возрасту косметика» до двенадцати лет.

Раньше моя мама никогда не упускала шанса высказать неудовольствие миссис Сноу, особенно по поводу «персикового бала». У меня до сих пор в ушах звучал ее голос: «Соответствующая возрасту косметика? Да вы в своем уме? Какая косметика в семь лет?!»

Но даже моя семья не пропускала ни одной ярмарки, за исключением прошлого года. И вот мы снова здесь, несем наши пироги, пробираясь сквозь толпу, и все возвращается на круги своя.

— Митчелл, не толкайся! Итан Уот, не отставай! Я не допущу, чтобы из-за вас, растяп, Марта Линкольн или еще кто-нибудь из этих женщин лишил меня призовой ленточки.

В устах Эммы этими женщинами были миссис Линкольн, миссис Эшер, миссис Сноу и прочие члены организации «ДАР».

К тому времени, как мне на запястье поставили штамп о проходе на ярмарку, нас уже успели обскакать три-четыре округа. Больше всего народу всегда приходило в первый день, поэтому на полпути от Гэтлина до Пиксвиля собиралась настоящая толпа. Стояла такая удушающая жара, что люди падали в обморок. Поход на ярмарку означает поедание катастрофического количества печенья «хворост», а если повезет — то можно еще и с девчонками пообниматься за курятниками фермерского стенда «Будущее Америки». Хотя в этом году мои шансы на что-то, кроме обморока и «хвороста», невелики.

Мы с отцом покорно проследовали за Эммой к судейским столам, размещавшимся под огромным баннером компании «Южная корочка». Каждый год конкурс на лучший пирог спонсировали разные фирмы, и если ни «Пилсбери», ни «Сара Ли» не проявляли интереса, то ярмарку всегда спонсировала «Южная корочка». Бал — излюбленное зрелище посетителей, но пироги всегда остаются вне конкуренции. Некоторые семьи уже много поколений используют одни и те же фамильные рецепты, каждая выигранная ленточка становится гордостью одного старинного южного рода и позором другого. Зуб даю, что не одна городская дама имеет виды на то, чтобы лишить Эмму первого места в этом году. Судя по тому, что Эмма бормотала в кухне всю неделю, скорее адское пламя обратится в лед, и все эти женщины будут кататься там на коньках.

Не успели мы поставить на стол наш ценный груз, как Эмма сразу же начала ругаться с судьями по поводу в корне неправильного размещения столов:

— Где это видано, ставить вишню после уксуса! И не смейте ставить ревень между моими тортами — из них же весь вкус уйдет! Или вам, мальчики, только того и надо?!

— Началось, — затаив дыхание, прошептал папа.

Эмма посмотрела на судей Тем Самым Взглядом, и они съежились в своих раскладных креслах. Папа подмигнул мне и покосился в сторону выхода. Мы успели ускользнуть прежде, чем Эмма заставит нас терроризировать ни в чем не повинных волонтеров и запугивать судей, слились с толпой, инстинктивно повернули в разные стороны, но тут же остановились.

— Собираешься гулять по ярмарке с кошкой? — спросил папа, показав на сидящую в пыли у моих ног Люсиль.

— Похоже на то.

— Ну, смотри, чтобы без приключений, — засмеялся папа.

— Какие уж тут приключения…

Я еще не привык, что папа снова может смеяться. Он кивнул мне, ну прямо как папа кивает своему сыну. Я кивнул в ответ, пытаясь не вспоминать прошлый год, когда мне пришлось окунуться во взрослую жизнь, а он сошел с ума. Мы пошли каждый своей дорогой и растворились в мешанине жарких, потных тел.

На ярмарке собралась огромная толпа, поэтому Линка мне удалось найти не сразу. Но я знал, где искать: конечно, мой друг ошивается около аттракционов, пытаясь флиртовать со всеми девчонками, стоит кому-нибудь из них хотя бы посмотреть в его сторону. Сегодня был тот редкий случай, когда можно познакомиться с кем-нибудь не из Гэтлина. Линк стоял перед огромными весами, по которым надо бить здоровенным резиновым молотом, чтобы измерить свою силу. Он залихватски закинул молот на плечо — настоящий барабанщик в застиранной футболке с надписью «Асоциальный элемент», из заднего кармана джинсов торчат палочки и свисает цепочка от бумажника.

— Лемми покажет вам класс, дамы! Ну-ка расступитесь, чтобы я вас не зацепил!

Девчонки захихикали, и Линк со всей силы шарахнул по весам. Стрелка поползла вверх, вместе с его шансами подцепить себе кого-нибудь. Она миновала отметки «тряпка», «слабак» и уверенно двинулась к колокольчику на самом верху, отмечавшему «реальный удар». Однако на полпути стрелка замерла, остановившись на отметке «зеленый юнец». Девчонки закатили глаза и направились к аттракциону по набрасыванию колец на штырьки.

— Да эта штука врет! Все знают, что она врет! — крикнул Линк им вслед, бросая молот в грязь.

Может, он и прав, но никому до этого не было дела. В Гэтлине врет все и вся. Почему же тогда не врать и ярмарочным аттракционам?

— Слушай, а у тебя бабки есть? — поинтересовался Линк, роясь в карманах, как будто у него был шанс найти там что-то, кроме в лучшем случае десятицентовика.

— Нашел бы ты работу, чувак, — покачал головой я и дал ему пятерку.

— У меня есть работа. Я — барабанщик.

— Это не работа. Работа — это когда тебе платят за то, что ты делаешь.

Линк просканировал толпу в поисках девчонок или, на худой конец, «хвороста» — сложно сказать, что интересовало его больше.