У Кольцова была семья в пять человек. Его домик находился в деревеньке, расположенной в непосредственной близости от местечка и в пяти минутах ходьбы от насосной станции. В его квартиру нередко по разным делам наведывались гитлеровцы, — их гарнизон располагался рядом, в местечке. Встретиться с этим человеком было нелегко. Но мои хлопцы замаскировались под пинских спекулянтов, разыскали машиниста и начали разговор издалека о долге советского человека. Машинист не реагировал. Он производил впечатление обывателя совершенно аполитичного, не понимал того, о чем ему говорили, а главное, и не хотел понимать.

Хлопцы встретились с Кольцовым во второй раз, в третий, в своих беседах стали говорить более определенным языком, но машинист водокачки, окруженный особым вниманием и доверием «начальства», продолжал прикидываться дурачком. А для того чтобы избавить себя от подобных встреч и разговоров, он попросту переселился на насосную станцию, переправив туда постельные принадлежности. Дома стал появляться очень редко и только затем, чтобы захватить к себе на станцию на два-три дня продуктов питания.

Кругом гремели взрывы. Фашистская администрация поняла причину переселения машиниста из собственной квартиры на станцию, как факт проявления подлинной лояльности белоруса по отношению к оккупантам. Но приказ — любой ценой вывести из строя систему водоснабжения в Городце — оставался в силе, и сроки его выполнения истекали. Поэтому «пинские спекулянты» начали действовать через семью Кольцова. Однако и семья плохо поддавалась. Ребята подходили с разных сторон — многое предлагали, еще больше обещали, лишь бы люди согласились выполнить важное боевое поручение представителей советской власти.

Первой откликнулась дочь машиниста, девятнадцатилетняя Зося. Она помогла убедить мать и сестру, но отец не шел ни на какие уговоры. Он совсем перестал появляться дома, и Зося стала носить ему продукты на станцию. Дело, казалось, зашло в тупик. «Пинским торгашам» уже приходилось беспокоиться, как бы не испортился или не был обнаружен спрятанный поблизости «товар», предназначенный для реализации с помощью Кольцовых.

Между тем Зося настолько увлеклась возможностью совершения диверсионного акта против оккупантов, что уже и сама не спала ночи, обдумывая его осуществление. Ей стало совершенно ясно, что только этот акт избавит ее отца, а вместе с ним всю семью и ее, Зосю, от позорной клички изменников родины, которой уже многие односельчане наделяли ретивых прислужников оккупантов. А мои ребята постарались, чтобы Зося была в курсе положения на восточном фронте. Она уже знала о боях на Орловско — Курской дуге и продвижении Красной Армии на других участках фронта. И Зося начала все чаще задумываться над тем, как и с чем будет она встречать Красную Армию.

Как-то ночью Зося пришла на свидание в условленное место в очень приподнятом настроении.

— Зося, что это с тобой сегодня случилось? — спросил ее старший из группы. — Ты какая-то сегодня особенная.

— Нет, со мной ничего не произошло, — ответила девушка. — А только мне, как и вам, надоело возиться с нашими… Ну, как ты им ни доказывай, уперлись, как бараны, хоть лоб разбей — с места не сдвинешь.

— Ну, и как же дальше?

— Дальше как? А дальше вот так, я предлагаю: завтра вся наша семья, кроме меня, поедет в гости к тетке в Мотыль. В пути вы их заберете и увезете в лес. Мне принесите послезавтра ваши мины, я их передам отцу и скажу прямо, что мать, сестра и брат взяты вами в качестве заложников. Если его жена и дети меньше интересуют, чем работа на фашистских захватчиков, то пусть остается здесь и работает, а я тоже уйду к вам в лес.

«Так вот что случилось сегодня с девушкой», — подумал старший и сказал:

— Хорошо, мы с твоим планом согласны. Выполняй так, как наметила, а мы сделаем все, что зависит от нас.

9 сентября в 0 часов 15 минут, в каменном здании городецкой силовой станции произошли один за другим два взрыва. Двигатель, электромотор и здание были полностью уничтожены. Через полчаса гитлеровцы во главе с шефом района прибыли в помещение, где стоял второй двигатель, и начали искать, нет ли и здесь мины. А через пять минут, когда они, ничего подозрительного не обнаружив, уже выходили на улицу, мина все-таки взорвалась, уничтожив запасной двигатель и тяжело ранив трех гитлеровцев, в том числе и шефа района. Вся система водоснабжения была выведена из строя, и оккупанты принуждены были устраивать живой конвейер из местных жителей, для того чтобы наполнять водой паровозные тендеры. Конвейер этот выстраивался от колодца к паровозу и действовал хотя и безотказно, но медленно. Поэтому, когда с отправлением поезда нужно было торопиться, машинист отцеплял паровоз и ехал за водой в Кобрин. Восстановить систему водоснабжения в Городце гитлеровцам не удавалось в течение нескольких месяцев.

Зося после взрыва водокачки вместе с отцом явилась на условленное место и оттуда была препровождена в наш лесной семейный лагерь «перемещенных лиц». Вся семья Кольцовых находилась в лагере до прихода Красной Армии. Зося оказалась неплохой хозяйкой и работала в кухне на центральной базе.

На станции Вулька Антопольская при гитлеровцах работало четыре стрелочника. По национальности один из них был русский, два белоруса и один поляк. Двое жили при станции, один на хуторке поблизости от станции и один в деревне, расположенной в трех километрах.

Мои хлопцы начали «воспитательную работу» со стрелочниками этой станции с человека, которому дальше других надо было ходить на работу. Но человек этот оказался весьма несговорчивым. Сначала он ссылался на разные объективные причины, затем начал обещать, что подумает и даст свой окончательный ответ в следующий раз, а при очередной встрече снова отлынивал от задания. Отобрать же от этого человека подписку наши новички не додумались.

Стрелочник из Вульки Антопольской оказался предателем своего народа. Он под разными предлогами тянул переговоры до того времени, когда ему удалось продать свой домишко в деревне и переселиться на жительство в поселок у станции. После этого стрелочник совсем отказался от встреч с нашими представителями, а, во избежание неприятностей, старался не отлучаться далеко от пунктов, охраняемых гитлеровцами.

Взялись ребята за второго. Этот оказался советским человеком и был очень рад, что его нашли и с ним связались. Но все попытки склонить на выполнение наших поручений остальных стрелочников этой станции оставались безрезультатными. Очевидно, остальные два человека находились под влиянием первого, переселившегося из деревни на станцию Три человека из четырех не желали принять наших предложений! Такое явление к осени 1943 года было исключительным.

Василий Афанасьевич Цветков доложил мне об этом лично и попросил моих указаний — как поступить в данном случае.

Как правило, давая поручения стрелочнику пустить состав на занятый путь, подложить мину под стрелочные перекрытия или совершить какую-либо иную диверсию, мы накануне выводили его семью в лес, в наш семейный лагерь. Сделав свое дело, исполнитель уходил в условленное место, встречался с нашими людьми и уже потом сопровождался к нам. Но здесь была более сложная обстановка. Три стрелочника хотели показать себя надежными гитлеровскими служаками. В этом случае оккупанты не остановились бы перед тем, чтобы применить свои репрессии не только к родственникам, но и к знакомым «преступника». А всех в лес не выведешь.

Мы вынесли этот вопрос на обсуждение «совета старейшин»: Дубова, Рыжика, Пахома и других. Там было решено: боевые действия на этой станции проводить так, чтобы за них отвечали предатели. В нашу мастерскую был сдан заказ на изготовление мин с большим замедлением. Изготовленные взрыватели мы проверили на точность срабатывания по времени. Смонтированные снаряды были переданы нашему человеку.

Взрыв стрелочных перекрытий давал весьма эффективные результаты. Выведенные из строя стрелочные механизмы гитлеровцам приходилось привозить из Вильно или Гродно. А это вызывало простой колеи иногда больший, чем при обычном крушении эшелона. Поэтому первый взрыв стрелочного перекрытия, организованный с помощью нашего стрелочника на станции Вулька Антопольская 12 декабря 1943 года, вызвал остановку движения на двадцать четыре часа. За три происшедших взрыва стрелочных перекрытий в течение десятидневки гитлеровцы арестовывали одного за другим дежуривших стрелочников, в смены которых происходили взрывы.