Ла Рошель «Порт Ла Рошель» — с ветрами спорит Века чугунная плита. Две белых башни, что на взморье Стоят на страже у порта. Здесь каждый дом и каждый камень И кровь, и беды затаил. Здесь мера — гугенота пламень В дубовый стол кинжал вонзил. — «Мы будем биться! Биться на смерть!» Рукой коснулся я стола. В дни исторических ненастий Безумцев храбрость не спасла. Развязный гид толпе туристов Безбожно врёт об именах Нотабилей или магистров, Чей здесь хранится бренный прах… И мы с тобой бродили тоже По этим улицам ночным. И ветры времени изгложут И наши тени, наши сны. А там, за каменной стеною, Шумит прибоем океан, Чудесной манит синевою, Виденьями далёких стран. Стоит овеянная былью, Легендами былых веков. И к ней летят цветные крылья Рыбачьих вольных парусов. «Шумит вода у мельницы высокой…»[12]
Шумит вода у мельницы высокой И лунный блик трепещет на волне. У омута высокая осока Под ветром слабо шелестит во сне. Германия. Вздымает замок древний Две каменные башни в высоту. И в лунном мареве стоит деревня, И мы стоим на каменном мосту. Течёт вода. Течёт вода под нами. Взволнованно растут из глубины И множатся с нелёгкими годами Виденья мира, беды, радость, сны. Кому понадобилось, чтобы снова Чужая юность мучила меня? И так томительно в лесу еловом Грибами пахло на исходе дня? Кому понадобилось, чтоб дрожала Горячая рука в моей руке, И чтобы ты, почти в бреду шептала Слова на чужеродном языке? Сен-Мало Древний, изъеденный ветром гранит. Синь и воздушный простор океана. Крест одинокий над морем стоит — Мы на могиле Шатобриана. …Тяжко ложились на узкие плечи Гордость, тоска, одиночество, честь. С этого берега в пасмурный вечер Гнал его ветер, куда-то, бог весть… Ты мне сказала, прервавши молчанье: Все, кто нужду и беду испытал, Все, кто был послан судьбою в изгнанье, Все, кто скитанья судьбою избрал, Все, кто дорожною пылью дышали, Ставили парус, садились в седло, Все, кого солнце дорожное жгло, — Все эти люди нам братьями стали. Кто-то им щедрою мерою мерил, Каждого щедро бедой наградил… В спящей Флоренции Дант Алигьери Кутался в плащ и коня торопил… Ты оперлась на меня. Перед нами Вспугнутой птицы сверкнуло крыло. Дни эти стали сочтёнными днями В древнем разбойном гнезде Сен-Мало. Детство Мать мне пела Лермонтова в детстве, О Ерошке рассказал Толстой. И сияло море по соседству С нашим домом, лес шумел большой. Чёрный сеттер, с верностью до гроба, Неизменно следовал у ног. В эти годы с ним мы были оба В полной власти странствий и дорог. И когда я взбрасывал на плечи Маленькое лёгкое ружьё — Нам обоим, радостно-беспечным, Счастьем раскрывалось бытиё. О суровый берег бились волны Колыбелью жизни предо мной. Океан вздымался, мощью полный, Полной увлекаемый луной. Мы сидели молча, в жизнь вникая, Белокурый мальчик с чёрным псом. А планета наша голубая Кренилась в пространстве мировом. Через отреченья и потери Верность своему крепим сильней. Так стихам и жизни буду верен С самых первых до последних дней. «Мы спасены от сна благополучья…» Мы спасены от сна благополучья, И острый парус бедственной ладьи Царапает и разрывает тучи — Спасенье или гибель впереди? Но никогда с такой предельной силой Во мне не трепетало чувство «мы». Я знаю, это бедствия открыли Сердца и теплотой прожгли умы. «В простом кафе убогого селенья…» Я любил речь простую и наивную, как на бумаге, так и в произношении. Монтень. В простом кафе убогого селенья, Потягивая терпкое вино, Мы долго говорили о Монтене. Был жаркий день, и я смотрел в окно. За ним на фоне горного ландшафта — Курчавый виноград, луга, леса, Извилистой дороги полоса — По ней к Дордони мы поедем завтра. Мишель Монтень здесь юношей безвестным Ел козий сыр, вино густое пил И перигорских девушек любил В краю лесном, весёлом и прелестном. Потом в Бордо советником на службе, С улыбкою скептической — que sais je? Он говорил о том, о сём, о дружбе… Вслух размышлял, а не учил невежд. Потом он много ездил по Европе, Покачиваясь медленно в седле. Вот так и мы с тобою жадно копим Сокровища, скитаясь по земле. А позже, мудрый муж в жабо, при шпаге — Лысеющая сильно голова — Любил, как в речи, так и на бумаге Простые и наивные слова. вернуться Стихотворение посвящено украинской девушке, с которой Ю.С. познакомился в Германии, куда был угнан на принудительные работы, как и эта девушка, обозначенная в цикле стихов «Шумели сосны» (из книги «Пять сюит») под инициалами «Е.Л.». Стихотворение взято оттуда. |
